Поль Феваль - Город вамиров [Вампирская серия]

Он продолжал посещать дом графа Тиберио, единственное место, где мог встречаться с Корнелией. С каждым днем Тиберио держал себя с ним все более высокомерно, если не сказать презрительно.

Помолвка Эдварда и Корнелии была настолько публичной, что разорвать ее представлялось затруднительным; но постепенно становилось все очевидней, что искусственно чинимые задержки должны были привести к фактическому разрыву. Так, решено было предварить брачную церемонию поездкой в замок Монтефальконе, причем Эдвард Бартон приглашен не был.

И Эдвард Бартон не возражал.

Таково было, по крайней мере, впечатление, которое вынесла наша Анна из пачки писем, полученных ею в канун бракосочетания.

Я должна сказать прямо, что письма эти были не совсем искренними. В них, с типично английской щепетильностью, была высказана лишь часть правды. Нас, англичан, приводит в ужас определенный тип скандала, именуемый бегством. Чем больше свободы мы предоставляем девушкам в наших семьях, тем настойчивей требуем, чтобы они никогда не нарушали правил добропорядочности и придерживались благопристойности, этой истинно английской добродетели. Думаю, в романах нашей Анны не встречается ни единого случая бегства; я подразумеваю добровольное бегство девушки с молодым человеком, так как похищение осуществляется силой и потому является менее шокирующим.

Но увы! Охваченные избыточными страхами, излишне целеустремленные, Эдвард Бартон и Корнелия де Витт, в тщетных поисках наилучшего выхода, были полны решимости совершить это предосудительное и опасное деяние, которое в дворянских семьях не может быть одобрено ни под каким предлогом. Низшие классы — дело иное, они творят, что хотят. Ощущая себя виновными в осознанном выборе неподобающего поступка , Нед и Корни хранили свои планы в тайне от друзей.

Прошу вас, не сочтите, что я в чем-либо оправдываю подобное недопустимое поведение. Однако я хотела бы напомнить, что они столкнулись с безнравственным банкротом, живущей во грехе женщиной и вампиром. Положение их было трудным, что и говорить.

Ирландец Мерри Боунс во многом способствовал тому, что они избрали сей неверный путь, и если бы Богу было угодно провести их по нему до конца, возможно, они избежали бы ужасной катастрофы.

Если бы они вовремя послушались этого парня, не лишенного зачатков здравомыслия, они не ждали бы до последнего — и, оказавшись в Лондоне, под защитой английских законов, вволю посмеялись бы над гнусными злоумышленниками, поднявшими руку на их счастье, состояние и жизнь.

Но решились они слишком поздно. Накануне назначенного для бегства дня, Летиция Палланти повела себя с мисс де Витт с такой надменностью, что благородная бедняжка, потеряв всякую осторожность и терпение, гордо поставила ее на место. В тот же день, последний день февраля, графу Тиберио наконец удалось добиться ссоры с Эдвардом Бартоном. Брачный контракт был подписан накануне. Формального разрыва не последовало, но вечером, когда Нед явился в особняк, ему было отказано от дома.

Корнелии же было не позволено покинуть дом на следующее утро, и она превратилась в пленницу.

Тем временем, на горизонте возник месье Гоэци, источая сочувственные речи — но, как вы понимаете, верить ему было нельзя. Он туманно предупредил Неда об опасности, характер которой не указал, и посоветовал Корни набраться мужества; он же предательски попытался утопить в Маасе Мерри Боунса, в назначенный час дожидавшегося в лодке Эдварда Бартона и Корнелию.

Вам уже известно, чем завершился этот эпизод с несостоявшейся свадьбой и неудавшимся бегством. В середине ночи Корнелия была брошена в почтовую карету и увезена, но не Эдвардом, а преступными любовниками — Тиберио и Палланти. Выбирая окольные дороги, они направились в имение Монтефальконе.

К моменту похищения мисс Корнелии Мерри Боунс исчез; каким образом это произошло, будет рассказано в свое время и в своем месте. Нед, коварно предупрежденный г-ном Гоэци, отправился в погоню за похитителями возлюбленной и был ранен на старой дороге в Гельдр. Затем крестьяне привезли его, умирающего, в трактир «Пиво и Братство».

Теперь мы можем вернуться в этот опасный трактир, где мы оставили нашу Анну по окончании поистине фантастического сражения между бедным Мерри Боунсом и раздвоенной стаей субвампиров из числа домочадцев месье Гоэци, во время которой часы пробили тринадцать раз.

После того, как Веселый Скелет выскочил, бросив странные слова «Скоро принесу железный гроб», все сразу возвратилось на круги своя. Различные члены семейства Гоэци сложились внутрь себя, как складная мебель.

Вы ожидаете, вероятно, что я скажу вам, будто наша Анна взирала на все эти невероятные события с изумлением, а таинственная фраза Мерри Боунса подвергла ее воображение настоящей пытке. Нет, ничуть! Ее разум воспринял все с исключительной легкостью, будучи, видимо, уже подготовлен к такого рода чудесам. Ее было теперь не так-то просто удивить.

Во всяком случае, ее охватило умиротворение. Грей-Джек изрыгал проклятия, держась обеими руками за щеки, опухшие от пощечин Мерри Боунса; Она велела ему замолчать и подумала, что Боунс, будучи ирландцем, возможно, сам был повинен в только что виденной ею драке.

Трактирщик и его домашние, говоря по правде, выглядели довольно мирно, а лысая женщина и вовсе казалась достойнейшей особой. Мальчишка принес старине Джеку кружку пива; тот смочил пивом щеки и с удовольствием выпил остальное. Наша Анна сочла нужным и своевременным повторить заявление, сделанное ею за несколько минут до тринадцатого часа.

— Я требую, — произнесла Она отчетливым и твердым голосом, — немедленной встречи с Эдвардом С. Бартоном, эсквайром, который проживал или проживает в этом заведении. Если же, к несчастью, он скончался, будь то по естественным или насильственным причинам, я требую немедленной выдачи его останков с целью погребения в соответствии с установленными церковными обрядами.

Услышав это, старый Джек разрыдался, а трактирщик и его жена вскричали:

— Ах! Дорогой молодой джентльмен! Да благословит его Бог!

Мальчишка, в свою очередь, сказал:

— Я видел мертвеца.

Пес тихонько взвизгивал голосом больной женщины, глядя на нашу Анну страдальческим взглядом.

Попугай, не переставая расчесывать клювом бороду хозяина, повторял:

— Ты уже обедал, Дукат?

Наша Анна никогда в подробностях не объясняла мне причины, заставившие ее удовольствоваться этими, безусловно, весьма расплывчатыми ответами. Впрочем, и сэр Вальтер Скотт критически отмечал ее привычку оставлять в своих повествованиях лакуны.