Поль Феваль - Город вамиров [Вампирская серия]

— Почему? — спросила наша Анна.

— Потому, мисс, что месье Гоэци выпил кровь двух очаровательных молодых девушек, которых доктор горячо любил. Они составляли всю его семью. Я вынуждена пребывать в облике месье Гоэци, и доктор Магнус, несомненно, узнает меня; вряд ли он проникнется ко мне доверием.

Она отвернулась, не в силах скрыть свое отвращение, и прошептала:

— Несчастная! Вы пробовали кровь этих бедных девушек?

— Мисс, — отвечала Полли, опустив глаза, — мы не всегда делаем то, что хотим.

— И их кровь пришлась вам по вкусу? — спросил Эдвард Бартон, любопытный, как и все моряки.

Она впервые, вероятно, ощутила гордость при мысли о своем женихе. Безусловно, Уильям Радклиф никогда не позволил бы себе такой бестактный вопрос.

Земун, в древности замок Малавилла, часто переходил из рук в руки, отвоевывался и снова захватывался неверными в Средние века; здесь еще сохранились руины крепости, построенной Яношем Хуньяди [29] … Яношем Хуньяди — Я. Хуньяди (1406/7-1456) — ведущий венгерский военный и политический деятель первой пол. XV в., воевода Трансильвании, регент Венгерского королевства. . Путешественники приобрели в городке все необходимое, и нашей Анне пришла в голову мысль взять с собой художника. Она позаботилась обо всем. Жаль, что в те времена еще не существовало фотографии.

Хирург-славянин Магнус Сегели жил рядом с израэлитской школой. Наша Анна вошла в дом одна, в то время как Бартон, Джек, Мерри и несчастная Полли посвятили себя вульгарной необходимости позавтракать.

Доктор Магнус оказался сравнительно молодым человеком с совершенно седыми волосами. Вся его измученная болью фигура была свидетельством печальной истории двух дочерей доктора. Едва Она заговорила и доктор услыхал, что предстоит битва с вампирами, как он схватил саквояж и бросился к двери со всем рвением, что дарует надежда на месть. По совету Полли, Она также попросила доктора захватить большой железный черпак, каким в бедных домах разливают суп, предварительно заострив его края. О назначении этого инструмента будет сообщено в надлежащем месте.

Стоит отметить, что число девушек, выпитых вампирами в непосредственной близости от убежища кровососов, намного меньше, чем можно было бы вообразить. Чтобы не слишком опустошать окрестности, вампиры договорились, что в периметре пятнадцати лье не должны причинять людям никакого вреда. Таким образом, г-н Гоэци нарушил уговор, утоляя жажду за счет обитателей запретного городка Земун, а также Петервардейна и Белграда. Страшась упреков со стороны ближних, он не решился включить двух барышень Сегели в число своих рабынь, но просто обработал их трупы и превратил их в предметы искусства.

По возвращении наша Анна обнаружила, что Полли была вновь спрятана в железном гробу, что было вдвойне полезно: прежде всего, хирург не мог узнать в ней г-на Гоэци, далее же, это избавляло несчастную девушку от всякого соблазна бегства или предательства. Ее раскаяние казалось искренним, спору нет, но среди прошлых хозяев она приобрела некоторые весьма дурные привычки.

Экспедиция двинулась в путь, когда часы пробили десять, то есть двадцать два часа по времени Усыпальницы. Стояла прекрасная погода. В Земуне, находящемся на той же широте, что и местности между Венецией и Флоренцией, царит мягкий климат Италии. Наши путники молча и мрачно пересекали засеянные просом и кукурузой поля, разграниченные живыми изгородями из олеандров. Первой шла Она , за ней следовали Грей-Джек и Мерри Боунс, тащившие на руках гроб, и Эдвард С. Бартон, эсквайр, нагруженный мешком с углем, переносной жаровней и пакетом со свечами. Шествие замыкал г-н Магнус: страдание замедляло его шаги. Не подумайте, что я позабыла о художнике — он вышагивал то справа, то слева от колонны с той беззаботностью, что является прерогативой артистов.

Сверхъестественные явления обыкновенно происходят около полуночи и предпочитают кромешную тьму. Прошу вас простить мне это замечание, миледи и джентльмен, ибо излагаемый эпизод, строго исторический, отличается замечательной оригинальностью. Была середина дня, солнце заливало всю округу ослепительными лучами; не могло быть и речи об иллюзии или обмане зрения.

В три четвертях лье от Земуна по направлению к Петервардейну, пейзаж начал меняться. Олеандры, ракитник и жасмин исчезли, как и маслянистая зелень цветущей кукурузы. Почва, совсем рядом такая богатая, приобрела тусклый сероватый оттенок, словно на нее пролился дождь из пепла.

В то же время, голубое небо сделалось серым и нечто, чему нет названия — печальная, скорбная вуаль — заслонило солнце.

Перемены становились все заметнее и через пять минут нашим путешественникам показалось, что их отделило от прежнего окружения огромное расстояние. Они инстинктивно прижались друг к другу, глазами ища на небе солнце, скрывшееся в темноте этой ложной ночи.

— Продолжайте идти, — сказала из гроба Полли.

И они шли. Ноги подкашивались под ними, голова кружилась, грудь стискивала неведомая тяжесть. Они пошатывались и сталкивались, как пьяные; точнее, могло показаться, что всех их внезапно поразила слепота.

Они и вправду ничего не видели, потому что вокруг стояла глубокая, непроницаемая ночь.

— Продолжайте идти! — сказал голос из гроба.

И они шли. Есть ли что-либо темнее ночи? Это что-то ниспадало вокруг них, холодное, как саван. Никакие звуки давно не доносились извне. Природа больше не дышала.

Голос из гроба нарушил неизъяснимое безмолвие:

— Остановитесь!

Они повиновались, и тотчас вокруг них — я едва не сказала «среди них», так плотно окутал их звук — зазвучали мощные, отчетливые, но чистые, как пение гармоники, удары колокола. Медленно пробил двадцать третий час.

С двадцать третьим ударом полог тьмы разошелся, и пред ними предстала Усыпальница. Наши путники были в самом сердце Города Вампиров.

Этот город, величественный и проклятый Богом, назывался Селеной, греческим именем Луны. Как известно, некоторые авторы считают Луну родиной вампиров.

Здесь, в мертвом городе, окружавшем наших друзей, не было ничего — ни жизни, ни цвета, ни движения. То было призрачное великолепие, безмолвно подавлявшее разум невиданными и неописуемыми чудесами своей скорбной роскоши.

Начнем с центрального здания, расположенного в центре громадной круглой площади. Представьте себе необозримую ротонду, где все ордера античной архитектуры были нагромождены вдруг на друга, следуя дикой, но просвещенной фантазии, прихотливо соединившей их с самыми странными изысками архаизма Ассирии, грез Китая и капризов Индии.