Александр Лучанинов - Каменка [СИ]

Володаров, держа в руке пирожок и продолжая усердно жевать, взял со стола записную книжку. Стараясь не испач-кать жирными пальцами обложку, он кое как отвернул ее и пролистал несколько страниц. От времени они пожелтели, а от бесчисленного количества прикосновений поистрепались. На вид страницы выглядели обычными, расчерченными го-ризонтальными линиями, как в школьной тетрадке, и были плотно исписаны. Буквы выведены аккуратно, с нетипичным наклоном влево. Они жались друг к другу, чтобы слова за-нимали как можно меньше места. Володаров прочитал пару строчек и сразу понял, что это был дневник, или что-то по-добное. Кот назвал (какая же все-таки дикость) этот блокнот книжкой, которую писал хозяин, из чего Гена сделал вывод, что дневник принадлежал Альбертычу. Ему стало любопыт-но узнать, о чем мог писать человек, живший в умирающем селе, и он заглянул в блокнот где-то посередине.

Писатель из Альбертыча вышел бы сносный, если даже не лучше. В том отрывке, который случайно выбрал Володаров, он в мельчайших подробностях описывал события того дня, когда случился пожар, разрушивший каменскую церковь. Гена уже слышал об этом происшествии от Молчана, но Аль-бертыч в своем повествовании упомянул одну любопытную деталь. По его убеждению, несчастные, что сгинули в огне тем днем, были заранее обречены. Он писал, что несмотря на все попытки жителей выбить входные двери, они никак не поддавались, словно были заперты изнутри на крепкий за-сов. Некоему Дягтереву, что жил ближе всего, пришлось сбегать домой за топором, но, пока его не было, двери рас-пахнулись сами собой, и из них выбежал весь обожженный отец Никон. Это наталкивало Альбертыча на мысль о том, что истинной причиной пожара была не молния, а темные силы, что терзают село.

— Любопытно… — Володаров бегло просмотрел еще не-сколько случайных страниц записной книжки. Это был не простой дневник старого человека, страдающего от скуки. Черная книга была ничем иным, как своеобразной хроникой мистических событий, произошедших в Каменке.

За спорами с котом, чтением и поеданием пирожков, Во-лодаров сам не заметил, как на улице основательно стемне-ло. Он отложил дневник в сторону и сладко потянулся. За окном по-прежнему клубился туман. Местное выражение «пустой день» обретало для Гены истинный смысл. Решив на время отвлечься от мемуаров Альбертыча, он занялся до-машними делами. Благо настырный кот так и не вернулся, а значит, можно было спокойно закончить раскладывать вещи. Бритва, забытая на столе в кабинете, отправилась прямиком в ванную, на полку под зеркалом. Вернувшийся после дол-гих скитаний по полям ботинок занял законное место в там-буре, возле своей второй половинки. Набор первой помощи (громкое название для пузырьков с зеленкой, йодом и пере-кисью, да упаковки активированного угля) Володаров опре-делил в шкаф, стоявший в гостиной. Туда же закинул поло-тенце…

Весь вечер он благополучно потратил на превращение пу-стовавшего дома в обжитой. Получилось не ахти, конечно. Удивившие Володарова поначалу опрятные заготовки под цветники, ухоженный фасад, да и внутренности дома в це-лом, теперь начинали его напрягать. Ни тебе паутины в уг-лах под потолком, ни пыли под кроватью и шкафами. Люди так чисто жить не могут, а если кто и живет, то с ним опре-деленно что-то не так.

Еще кот этот… После того как он заявил, что уже один раз боролся с плесенью, Гена никак не мог выбросить у себя из головы картину, как наглое животное мучается, пытаясь от-чистить стены от черных пятен. А позже к ней присоедини-лась другая фантазия, в которой тот же кот, но уже в фарту-ке и маленьких поварских перчатках засовывает противень с пирожками в духовку. На его черной как смоль морде хоро-шо видны белые пятна муки.

«Идиотизм какой-то, — подумал Володаров, напяливая на старую, дряблую подушку наволочку. — Коту было бы дико сложно приготовить пирожки. У него же нет пальцев, чтобы заворачивать начинку в тесто. Да и с противнем могут воз-никнуть сложности. Хотя, если подхватить его снизу, то…» Привыкший находить рациональное объяснение всему мозг Володарова все еще не мог свыкнуться с тем, что в Каменке не всему можно найти объяснение. Привычку, вырабаты-вавшуюся годами, не так-то и легко преодолеть.

«С другой стороны, — он закончил с подушкой и приступил к простыне, — иметь такого кота под рукой было бы крайне удобно. При условии, конечно, что он действительно так хо-рош в уборке. А если еще и готовит, тогда цены ему нет. Ин-тересно, крестиком он вышивать умеет?»

Володаров накрыл простыней матрас, который предвари-тельно положил неприятным рыжим пятном вниз, и не раз-деваясь рухнул сверху. Бегать по лесу на голодный желудок было делом изматывающим, а сытный ужин тяжелой сдобой с мясом и капустой добил Гену окончательно. Он лениво пе-ревернулся с живота на спину, заполз целиком на кровать и закрыл глаза. Сон пришел почти мгновенно.

Володарова мучал вчерашний кошмар. В нем не было ни-какого изображения, лишь отзвуки чьих-то голосов. Они всплывали из черного небытия, будто сквозь толстый слой ваты, сквозь непроглядный туман. Голосов было два. Первый принадлежал женщине. Несмотря на гулкость и неразбор-чивость он был приятен, ласкал слух, как ласкает слух при-ветствие любимой. Но голос этой женщины был груб с Геной. Он кричал на него, спрашивал чего-то, требовал чего-то. Че-го-то хотел…

— Куда ты так летишь?… Гена!.. Гена!.. Остановись!.. Стой!..

Затем женский голос замолчал, а ему на смену пришел второй, детский. Он ничего не говорил, только плакал и ску-лил так надрывно, что, казалось, вот-вот сорвется на хрип.

Для Володарова эти звуки были невыносимы. Он чувство-вал, как его сердце трепещет в груди, ноет будто старая ра-на. Он всей душой желал, чтобы это закончилось, чтобы зву-ки, разрывающие его изнутри на кусочки, прекратились, чтобы этот кошмар ушел. Хотел так сильно, что подобно под-водной лодке, экстренно сбросившей весь балласт, вынырнул из пучины сна в реальность. Из одного кошмара в другой.

Володаров открыл глаза. Туман на улице рассеялся, луна ярко светила сквозь лабиринт ореховых веток в окно спаль-ни, накрывая ее витиеватым узором. В доме было абсолютно тихо. Так тихо, как бывает только в деревне, вдалеке от шумных ночных дискотек и никогда не засыпающих до кон-ца автомобильных дорог. Но Володаров этой тишине был со-всем не рад. Он вообще ничему был не рад, ведь кроме глаз в его теле больше не двигалось ничего.

Первой реакцией на внезапно разбивший Гену полный паралич был испуг. Дикий животный испуг, который способ-ны понять только люди с клаустрофобией, очнувшиеся в гро-бу. Володаров не понимал, что с ним случилось, он вообще ничего не понимал. Беспомощно вращая глазами он изо всех сил пытался пошевелить хоть чем-нибудь, и при этом истош-но орал, но губы более не подчинялись его командам, они были плотно закрыты.