Александр Ледащёв - Дождавшийся Манчак [СИ]

— И мы, негры, разумеется, созданы для вашего увеселения? — Злости в голосе капитана не было, теория белого его даже заинтересовала.

— Да. И, если вы делаете это хорошо, то получаете все, что делаем мы, белые и желтые. И наоборот. Все мы имеем друг друга и пора, наконец, понять, что на свете существует одна раса — люди. Так вот, ниггер, это — люди. Понял? И она, блядь, самая малочисленная. Да, кстати, не советовал бы тебе, если что, приволочь вечером своих братьев сюда, на разборку. Я тебе обещаю, я положу вас тут всех, до единого.

— А говоришь, не суперсолдат, — рассмеялся Самюэль. Что-то старое, мрачное, давно и мерзко жевавшее его душу, словно понемногу теряло зубы в общении с этим белым долбоёбизм. На последнего «ниггера», он, к слову, и внимания-то не обратил. Делалось будто даже как-то чуть, на жалкую каплю, но легче. На душе. Дурь. Бред. Но тем не менее.

— Я уже тебе говорил. Я не суперсолдат, не боец, даже не стрелок. — И белый почти дословно повторил слова Папы Лякура, о которых Самюэль уже слышал: «Мне нечего терять, а вам есть чего. Или почти есть. Просто тот, кому нечего терять, всегда даст фору тем, кому есть, что терять, а уж тем, кому это лишь мерещится — тем более. Вам это мерещится. Так что вам пиздец, если что. Вот и все. Согласись, что тот, кому нечего терять, всегда в барыше?»

— Да, в общем-то, да, — подумав, сказал Самюэль.

— Вот и прекрасно. А о деньгах не беспокойся. Я не обижу тебя с деньгами.

— Слушай, мужик. Разреши поинтересоваться. Я много перевидал оружия, ружей, но не видел никогда, чтобы ружье, не винтовка, а ружье, било с такой силой. Что это за хрень? — Спросил Самюэль.

— Это не совсем ружье. Это называется «штуцер». От ружья в нем разве что два ствола по горизонтали. И кое-что еще. Он нарезной. И калибр тут… Семнадцать миллиметров, семьдесят восемь сотых. Фирма семейная. «Цигенхан и сын». Пуля из него сажает на задницу слона, даже не убив его сразу. «Панчер» среди ружей, скажем так, — негр отметил, что белый, заговорив об оружии, слегка оживился. Значит, наплевать ему было не на все. Ну, уже хорошо. Хотя бы. Ночь на Манчаке с коматозником, который из всех слов знает лишь: «отъебись» не радовала.

Они помолчали, а потом белый снова заговорил. Каждый раз, когда этот «снежок» открывал рот, Самюэль поневоле максимально собирался. Не от страха, нет. Просто его разговоры были странны.

— Помнишь, я тебе говорил про то, что выдув из башки всякий хлам, я взамен обрел не пустую голову, а кучу скрытых талантов? Это я стебусь, мужик. Но, например, я обнаружил, что я еще и научился метать нож, а это мне никогда не давалось, — в руке белого вдруг легко станцевал тяжелый нож-боуи, явно из ломбарда старого пердуна Франка. Луч восходящего солнца наткнулся на его бритвенное острие, порезался и вода под ними озарилась кровавым бликом. Чего только не померещится… Белый махнул рукой с ножом и тот, свистнув, воткнулся в стойку причала, шириной в пачку сигарет, метрах в четырех от них. Промахнись белый — и с ножом можно было проститься, стойка уходила в воду.

— Вот так-то, брат ниггер, — сказал белый, сходив за ножом и вернувшись.

— Вот так-то, белый хозяин, — согласился Самюэль, сам обалдев от сказанного. Все же то, что жевало тебе душу столько лет, не соскочит с нее враз. Он хотел как-то задеть равнодушного белого, что оскорблял его всю дорогу, при этом не оскорбляя.

— Вот обидеть ты хочешь меня зря, мужик, — спокойно сказал белый, пряча нож, — просто зря. Давай, до вечера. Я буду после заката. Аванс дать?

— За всех? — Усмехнулся Самюэль. — А ты не боишься, что я, получив такую кучу денег, уйду в суровый чернокожий запой?

— Нет, — спокойно ответил белый и отсчитал несколько бумажек в ладонь Самюэля.

На том они и простились до вечера.

— Счастливый обладатель самого идиотского набора, который только можно приобрести, чтобы усложнить себе жизнь, вот кто я такой, — сказал белый, когда они сели с Самюэлем в лодку.

— И что за набор? — Поинтересовался черный, которому этот носитель куртки «М-65» заплатил, как и обещал, вперед, да еще и вдвое за каждого пассажира.

— Вопросы и воспоминания.

— Что, и все? И ничего больше?

— Ни хуя, — меланхолично отвечал ему белый мужик, сидевший на носу, на самой передней банке лодки Самюэля. Мотор работал ровно и негромко и слышали они друг друга превосходно.

— И к чему ты это, мужик? — Спросил Самюэль, подумав.

— Ну, как. Что может сказать тебе парень, у которого есть только вопросы и воспоминания?

— А, мужик… Понял. Это авансом «отъебись», только вежливо, да?

— Ты очень умный мужик, Самюэль. Очень, — совершенно серьезно, судя по тону, отвечал белый, не поворачиваясь. В эту ночь он слегка преобразился. То ли полная луна его тревожила, то ли вышел он, наконец, на ту тропу, к которой рвался, пес его знает. Но равнодушия у него слегка поубавилось, а вот дымка в глазах, та самая, что жутко не понравилась капитану, напротив — подползла поближе к радужке, если можно так выразиться. Не зря ли он поехал с этим психопатом на ночь глядя на Манчак? Черт, может, и зря. Рядом с ним, рукоятью к нему, воткнут был такой же в точности дробовик, что белый вручил в качестве бонуса Старине Франку. Только патронов в нем было под завязку. Да и запас был в небольшом ящичке сбоку. Предназначалось все это, разумеется, не этому белому, но и его из внимания выпускать не стоило. Ночной Манчак меняет человека так, что и дневной потом порой не в силах сам понять, что он с этим человеком сделал ночью.

Самюэль не боялся Манчака, который он показывал туристам. Но Манчака, который искал этот белый, он боялся всегда. С самого раннего детства, когда его отец стал брать его с собой в такие же точно прогулки с туристами. Отец его тоже знал два Манчака. Остальные ниггеры не знали толком и одного, но боялись просто потому, что Манчак не может вызвать любви, или вселить мир в сердце.

— Слышь, мужик, — негромко окликнул он своего пассажира, — а где хоть ты шарился все это время? Ночевал-то где? Все ниггера из-за моста искали тебя здесь.

— Потому я ночевал за мостом. Есть там ночлежка, под названием «Ритц-Карлтон», слыхал?

— Это где номера больше, чем по пять сотен баксов?

— Ненамного, — успокоительно сказал пассажир.

— Тебя ищет полиция, хотя бы для отмазки, ищут ниггеры, ищут наши, а ты ночуешь в центровом отеле города?! — Поразился Самюэль.

— А ты бы стал там искать мужика с моей внешностью, списком подвигов и прочим дерьмом? — Равнодушно спросил белый.

— Мужик, а ты гений, блядь, — рассмеялся Самюэль, немного подумав. — Это последнее место, где станут искать такого, как ты. Слишком нагло.

— Угу, — отвечал белый, зачем-то оттопырив два боковых кармана своей куртки. «Патроны», — сообразил капитан галеона, — «Так быстрее достать. Значит, все-таки, ссышь?»