Вера Шматова - Паучьи сети [СИ]

— Да, — ответила я, не видя смысла отрицать очевидное.

— Хм, — мужчина сделал большой глоток из бокала и аккуратно поставил его на столик.

Это тщательно контролируемое, сосредоточенное действие пугало. Паук сказал, что «пока» не собирается меня убивать, значит, этим вечером я в безопасности. Или это его обещание распространяется лишь на ближайшие двадцать минут?

Несказанные слова повисли в воздухе. Это был редкий момент предельной ясности, когда разговор был не нужен, чтобы понять, что у каждого на уме. Возникнув из небытия, словно чертик из табакерки, Паук возвращается, чтобы узнать, встречаюсь ли я с кем-то. Целый год, мучительный, полный тоски год, его где-то носило, чтобы снова начать портить мою жизнь в тот момент, когда она было начала налаживаться. Ошибки, совершенные тогда до сих пор тяготили совесть. Конечно, меня извиняла экстремальная ситуация и постоянное балансирование на тонкой грани между жизнью и смертью, но все же… Все же, я переспала с маньяком убийцей, позволила себе влюбиться, а потом еще не один месяц оплакивала его кончину.

Горячее тепло алкоголя уже начинало лучиками расходиться от желудка, заменяя страх яростью. Злость заполняла душу постепенно, все больше распаляясь от каждой мысли о Пауке.

— Ты хотел поговорить только о моем новом кавалере? — спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Не сказать, чтобы после минувших приключений психика стала крепче. Скорее уж чувствительней. И сейчас ярость боролась в сердце со страхом, а от переполнявших эмоций тело начинало покрываться мурашками.

Одним движением Паук поднялся с дивана и двинулся ко мне. Я с ужасом смотрела, как он приближается, но почему-то не могла двинуться с места. Мужчина парализовывал одним только взглядом, словно удав, приметивший кролика. Сердце стучало, казалось, у самого горла. Ярость, второй раз за вечер, незаметно испарилась, оставив после себя только холод, поселившийся в желудке. «Бежать!» — кричал мозг, но сигналы не доходили до конечностей.

— Я скучал по тебе, малышка, — проговорил мужчина, остановившись в пол-шаге от меня. В этих словах не было ни капли тепла. Таким тоном можно зачитывать смертный приговор, но никак не признаваться в привязанности.

Ответить было нечего, в основном из-за того, что горло попросту перехватило от страха и волнения. Паук медленно наклонился вперед, отчего я непроизвольно подалась назад, с силой вжавшись в мягкую спинку дивана. Отступать некуда, бороться невозможно. Оставалось лишь ждать, что будет дальше.

— Целый год я старался забыть о тебе и отпустить. Ты не представляешь, как это тяжело. Мне пришлось многим пожертвовать, чтобы ты могла жить, — маньяк медленно проговаривал каждое слово и склонялся все ниже, упершись одной рукой в спинку дивана. В конце концов, наши лица оказались так близко, что стали видны блики в темных глазах. Мужчина стоял против света и казался демоном, сотканным из тьмы. — Видит бог, я пытался. Однако видеть тебя с мужчиной оказалось тяжелее, чем могло казаться. Вначале, мне хотелось убить его, а затем прийти сюда, чтобы закончить начатое, — голос Паука стал ниже и тише. Его пальцы нежно прочертили линию на коже горла, намечая место, куда мог бы прийтись удар. — Тогда бы ты не смогла меня больше предать. К сожалению, малышка, я слишком привязался к тебе… живой.

Я смотрела в его глаза и понимала, что маньяк вернулся. За целый год воспоминания о его поведении успели почти стереться, потерять остроту в призме времени. Теперь все вернулось. Страх, смешанный с толикой болезненного желания и кристальное осознание, что Паук болен. Он настоящий серийный убийца и можно только поражаться тому, что мужчина столько времени держался в стороне.

Ладонь скользнула по горлу вверх и пальцы зарылись глубоко в волосы. Это прикосновение было интимным и вызвало неожиданное возбуждение. Паук только что признался в том, что хочет забрать мою жизнь, а вместо отвращения в теле вновь поселилось желание. Неправильное, больное, извращенное, оно пустило корни в животе и разрасталось вместе с невинной лаской теплых пальцев на коже головы, подпитываясь теплым дыханием, касавшемся щеки и сильным телом, нависавшим над моим.

— И что теперь? — голос сорвался на шепот.

— Теперь я готов пойти на уступку, — усмехнулся Паук. Его рука на секунду сжалась на волосах, а затем исчезла, оставив вместо себя исчезающий призрак тепла.

— Какую? — почему-то казалось, что ничего хорошего меня не ждет.

— Я оставлю тебя в живых, если ты перестанешь встречаться с другими мужчинами, — произнес убийца. Его глаза смотрели внимательно, готовые поймать любое движение.

Слова медленно доходили до сознания. Только что Паук запретил мне заводить отношения с кем-либо кроме него? Мысль оформилась и пелена возбуждения тут же начала спадать. Условие на первый взгляд не страшное, постепенно подвергалось обработке мозга.

— А если не соглашусь? — поинтересовалась я, пристально разглядывая линию тонких губ, избегая прямого взгляда в глаза.

— Тогда ты не оставишь мне выбора.

Паук опустился на диван рядом и притянул к себе. Я оказалась прижата лицом к его рубашке и не смогла удержаться, чтобы не вдохнуть чудесный травяной запах. Это объятие было таким домашним и уютным, что совсем не вязалось с предыдущим разговором. Маньяк вновь и вновь ломал любые представления, не давая ухватиться за постоянную эмоцию и выработать четкую позицию. В этот момент мне больше всего хотелось, чтобы секунды чудесной тишины и покоя длились вечно. Всю жизнь вдыхать этот запах, чувствовать неимоверную тягу и получать в ответ горячее ответное желание. Вот только к чему этот самообман? Мечта никогда не станет реальностью.

— Ты… будешь жить со мной?

— Нет, малышка. Но я буду приходить.

Значит, приходящий муж. Или как его еще можно назвать? И я буду обречена провести всю жизнь с убийцей, трясясь от каждого шороха, ожидая его визитов, ограничив себя ради чего? Сомнительного счастья наслаждаться безумным сексом? Надежды, что Паук никогда не решиться занести надо мной лезвие? Неужели он думает, что я соглашусь на это? На самом деле, какая-то часть меня хотела согласиться, хотела быть с ним, смирившись с прошлым и будущим. Но эту извращенную маленькую частичку себя я послала подальше.

— Я могу заложить тебя полиции, — мой задумчивый голос прозвучал особенно ясно в наступившей тишине. Руки Паука легко скользили по моим плечам, оглаживая и успокаивая. Волнения и в самом деле не было, разум полностью очистился, позволив, наконец, начать мыслить рационально.

— И как ты объяснишь им, что все это время покрывала убийцу? Нет, малышка, ты этого не сделаешь, — Паук тихонько засмеялся мне в волосы.