Генри Каттнер - Рассказы. Часть 3

Я лег на кровать и натянул одеяло на голову.

Robert Bloch. «The Ghost-Writer», 1940.

Старая китайская пословица гласит, что когда два чокнутых собираются вместе, они быстро находят общий язык. Это объясняет странную дружбу Лютера Хокинса и Стивена Айреса.

Возможно, вы не знаете Лютера Хокинса, и не захотите встретиться с ним сейчас, потому что он мертв, а Стивен Айрес в данный момент также персона недосягаемая. Но я уверен, что все любители фэнтези знают и Хокинса, и Айреса под их псевдонимами, поскольку оба написали достойные фантастические романы. Хокинс создал бестселлер, и многие из его рассказов были перепечатаны (под его псевдонимом, естественно) в антологиях ужасных историй. Стивен Айрес, молодой человек, также много трудился в этом направлении и недавно написал удивительную серию рассказов в стиле своего покойного друга. Как писатели, оба заслуживают признания в своей области.

Но они были сумасшедшими. Хокинс — и какое жалкое, скучное имя для писателя-фантаста! — думал что он Эдгар Уоллес, персонаж Э. Филлипса Оппенгейма, саксофонист Ромер. Он относился к себе очень серьезно, Лютер Хокинс, деревенщина из Южной Дакоты с кривыми зубами и дурацкой копной соломенных волос.

Какая странная сила рождала в нем необычные истории и диковатые стихи, сделавшие его знаменитым? У этого человека, с его происхождением и внешностью фермера, было что-то, что заставляло его стремиться к образованию, эрудиции; что-то, что привело в Нью-Йорк, заставило сесть за пишущую машинку, ради создания уникального мира литературной фантазии. Гений и деревенщина в одном лице, он был чужд своему окружению и своей внешности; словно Свенгали в теле крестьянского болвана; словно дьявол, глядящий глазами дяди Эзры.

Конечно, я преувеличиваю. Но Лютер Хокинс тоже преувеличивал. Он был, как я уже сказал, персонажем Эдгара Уоллеса. Сознательно, я имею в виду. Когда он добился успеха, когда его рассказы принесли ему определенный гарантированный доход и признание, Хокинс начал оправдывать свою репутацию. Он, должно быть, придал голосу басовые нотки, а потом посмотрел в зеркало. Там был Лютер Хокинс, писатель ужасов. И он был похож на свинопаса Лютера Хокинса. Его веснушчатые руки, державшие экземпляр «De Masticatione Mortuorum in Tumulis» Ранфта [4] «De Masticatione Mortuorum in Tumulis» — сочинение, написанное философом Майклом Ранфтом в 1725–1728 гг., посвященное научному обоснованию феномена вампиризма. , выглядели более подходящими для того, чтобы схватить экземпляр каталога Сирса-Робака. Поэтому Хокинс решил кое-что предпринять.

Хокинс, деревенский увалень, купил костюм и переехал в «холостяцкую квартиру», обставив ее в стиле до Бердсли: черные бархатные шторы, потайные светильники, бронзовые статуэтки с рогами, Сетом и Тифоном, японские курильницы — словом, все нужные атрибуты, похожие на декорации к одной из сцен соблазнения Лью Коди. Но для Хокинса это были признаки гламура и тайны.

Понимаете ли, сам я никогда не встречал этого человека, но слышал, что он носил длинный черный фрак, хмурился, как Борис Карлофф от несварения желудка, и расхаживал по комнате, словно налитый свинцовой меланхолией. Один наш общий друг уверяет меня, что Хокинс в последнее время начал шепелявить а-ля Питер Лорре, но я думаю, что он шутит. Как бы то ни было, Лютер Хокинс стал позером, персонажем мелодрамы с амплуа «писатель ужасов».

Во всяком случае, он не был дураком. Разжившись деньгами, покупал книги — редкие старые трактаты по демонологии, за которые я бы отдал все свои зубы. Он учился также у настоящих мастеров-оккультистов и прорицателей с международной репутацией в кругах поклонников культов. Ведь кое-кто из них жив до сих пор: это прямые потомки Апполония, не коммерческие шарлатаны, но серьезные знатоки черной магии.

Поговаривают, что под конец Хокинс увлекся сатанизмом и ритуалами Черной мессы. Говорят, что в некоторых тайных местах в сердце современных городов все еще поклоняются Люциферу. Правда это или нет, и действительно ли Хокинс участвовал в богохульных церемониях, я не могу сказать. Но я знаю одно — он искренне познавал все это и верил в колдовство, а значит вполне мог наткнуться на некоторые странные вещи. Под маской фермера и позера скрывался неизвестный; темная личность, которая ничего не говорила, но создавала ужасные, неотразимые истории о чудовищных мирах и жутких существах; некто, изъяснявшийся языком пламени, чьи слова сползали со страниц в вашу душу с отвратительной, пугающей искренностью.

Вот вам и загадка Лютера Хокинса. Прочтите его рассказы, и, возможно, вы поймете то, что я не в состоянии объяснить.

Личность Стивена Айреса — еще один важный вопрос. Я могу охарактеризовать Стивена одним словом — пиявка.

Айрес был паразитом в мире литературы. Он представлял из себя лентяя, мечтателя, фантазера. Он писал мне длинные бессвязные письма, описывая ещё более длинные и бессвязные истории, которые хотел, чтобы я «покритиковал». В его понимании под «критикой» подразумевалось восхваление собственной отвратительной халтуры в комплекте с полным ее переписыванием за него и для него. Как писатель, по переписке я знакомился только с интересными людьми, но Стивен Айрес стал в этом списке досадным исключением. Некоторое время я терпел его абсурдные требования, но однажды толерантность покинула меня. Как-то раз я проснулся с головной болью и четырьмя редакторскими отказами в адрес собственных произведений, а потому ответил на его последнее письмо, приложив к нему самые ничтожные правки и посоветовав переделать рукопись в фантастическом ключе. И это было очевидно.

Но Лютер Хокинс так не думал. Должно быть, Айресу надоело докучать мелкой сошке вроде меня, и он решил попробовать сыграть по-крупному. Он написал Лютеру Хокинсу почти то же, что и мне. Он «восхищался» работой Хокинса. Он был «поклонником» Хокинса. Между прочим, он и сам был «писателем», но никогда еще «ничего не продал». И так далее, до тошноты.

Хокинс клюнул на это. Стивен Айрес был умен — он быстро узнавал увлечения и интересы своих жертв, копировал их манеру письма и проявлял большой энтузиазм к предметам, которые они почитали. Айрес, должно быть, излил из себя целый поток слов, проявив «глубокий интерес к оккультизму», и побежал в Публичную библиотеку, нахватался «верхушек» по демонологии и колдовству, чтобы цитировать отрывки в своих письмах. Во всяком случае, он поладил с Хокинсом. Они стали постоянными корреспондентами друг друга. Хокинс читал прогорклые рукописи Айреса — он был добрым и щедрым человеком — и критиковал их.

Хокинс правил для Айреса его тексты. Он давал советы, помогал и, что еще важнее, хорошо ладил с редакторами. Должно быть, Айреса раздражало откровенное препарирование текстов его знаменитым другом, но через некоторое время он сдался. В течение года Стивен Айрес стал известен в печати под кричащим псевдонимом. Он регулярно продавал свои рукописи и стал писателем.