chromewitch - Духов день [СИ]

Байчу взглянул на него, не поменявшись в лице. Он по-прежнему не встал с асфальта, но следующие действия дедушки Фэнга заставили его едва не упасть назад и быстро подняться, широко распахнув глаза.

В руке дедушки Фэнга закачался амулет — взгляд Байчу заметался от него к двум другим, на балке под козырьком И Дин Хо. Так вот чем еще занимался дедушка ночью, кроме как пил чай и читал про демонов!

Ронга заметила, что имя на деревянной дощечке написано простым хинсанским письмом, которым дедушка даже в быту почти не пользовался. Самая молодая система ему совсем не нравилась, она была слишком далека от привычных вещей, она была… будущим. Его собственное имя было написано письмом старой школы, имя Ронги — отмененным алфавитом Сан, «принадлежащим прошлому и будущему», имя Байчу… Ронге стало тревожно от того, что дедушка Фэнг так просто вписывает его в их привычную жизнь.

Байчу же был едва ли не в ужасе.

Как завороженный, он следил за движениями дедушки Фэнга, завязывающего красные шнурки вокруг балки хитроумными узлами, и его пальцы, вцепившиеся в сверток с мечом, белели до синевы, вены на руках вздувались.

— Вот так-так, — сказал дедушка Фэнг будничным тоном, хотя глаза его будто покрылись стеклом. — Надеюсь, это вас хоть немного убережет, детки.

— Он решил помочь мне, — медленно произнесла Ронга, — потому что тоже хочет убить Суджан Вона. Этого монстра. Здесь нет ничего настолько… значимого.

«Здесь нет ничего, из-за чего бы стоило практически принимать незнакомца в семью! — хотела крикнуть Ронга. — Что с тобой, чего ты так боишься? Что ты предчувствуешь, раз даже чужака наградил мощным домашним оберегом?!»

Именно тогда Байчу решил заговорить.

— Вероятно, я помог тебе не только поэтому. Точнее, не просто так это был именно я и именно ты, понимаешь? — он перевел дух, не отрывая взгляда от колышущихся на ветру амулетов. — Это имя… Хотел спросить еще вчера, но забыл. Ты назвала имя тогда.

Ронга нахмурилась, восстанавливая в уме вчерашние события. Разве она звала кого-то по имени?…

— Кенха.

Байчу еще немного помолчал, как будто надеясь, что Ронга все поймет и объяснит вместо него.

Ронга и поняла.

Только отказывалась верить.

Просто… Просто она радовалась совпадениям раньше, но теперь совпадения захватили не ее и какого-то странного человека, а ее и ее единственную семью! Судьбы бы не боялись, если бы ее проявления связывались с чем-то хорошим!

— Я знал человека с таким именем, — вздохнул Байчу. — Возможно ли такое, что…

«Нет, — подумала Ронга. — Нет, невозможно, и думать нечего!»

Кенха была из Западной Жу.

Байчу был из Западной Жу.

Кенха болтала о том, как все ее немыслимо любили.

Байчу выглядел как человек, которому вырвали сердце.

Нет. Нет-нет-нет-нет, это невозможно!

ЭТО СЛИШКОМ.

Ронга сама не поняла, что поразило ее настолько сильно: что Байчу действительно знал Кенху когда-то и, чего уж тут, и вправду мог мстить именно за нее; или что она, Ронга, столкнулась сначала с убийцей Кенхи, а потом с призраком Кенхи, а потом с возлюбленным — или кем?! — Кенхи, и, как ни крути, а именно с Кенхи-Кенхи-Кенхи начались ее серьезные раздумья о том, чтобы и впрямь убить мафиози, и… Кенха привела ее ко всему этому.

Кенха привела его ко всему этому.

— На могилку сходить не забудьте, — дедушка Фэнг разрушил тяжелое молчание и похлопал внучку по плечу. — И завтракайте, чего встали?

Байчу положил сверток с мечом на скамейку, обхватил чашку двумя руками и выпил горячий чай, не отрывая губ от глиняной кромки, пряча за чашкой лицо как можно дольше. Дедушка тем временем развернул пиджак, ужаснулся ножнам и пообещал подыскать что-то получше, как будто все было нормально, обычно, и привычный мир вовсе не взрывался вокруг них с ошеломительным грохотом.

В завершение всего Байчу поднял взгляд на вывеску И Дин Хо. Медленно пошевелил губами, будто бы он, не умеющий читать, мог разобрать черты и штрихи древнего письма. И все же, посмотрев на вывеску так и эдак, он поднял руку и указал на центральный иероглиф.

— Что все это значит? Я знаю только средний знак. А остальное?

После долгого молчания, пока Байчу недоверчиво переводил взгляд с дедушки на Ронгу и обратно, дедушка Фэнг тихо спросил:

— И что же ты здесь разобрал? Что значит средний иероглиф, по-твоему?

Байчу явно засомневался в своих способностях, но, взглянув вверх еще раз, все же решительно сказал, и слово затрепетало на ветру вместе с домашними амулетами:

— Смерть.

Жили-были Вань и Чжань. И Вань решил обмануть Чжаня, как водится, но не сумел. И захватить наркорынок Западной Жу, откуда Чжань был родом, у Ваня не вышло. Даже на шажок продвинуться не получилось. Тогда Вань, будучи наполовину хинсанцем, наполовину жу, вернулся к хинсанской семейной ветви, и там уж у него все прекрасно сложилось. Но обиду коварный Вань не забыл. И при случае взял да убил Маян, гордую красавицу, любимую дочь Чжаня, что приехала поглядеть на хинсанские красоты.

Был он злобен, этот Вань, и жесток, и сотни подлых духов шептали в его голове, рассказав, как заставить призрак несчастной девушки страдать и после смерти. Да и само провидение, казалось, встало на его сторону, ведь очень скоро в Хинсане грянула революция и все забыли про родителей Маян, жаждавших справедливости. Да только ничего не забыл благородный рыцарь…

…Даже в голове, голосом дедушки Фэнга, это не становилось похоже на сказку.

Кенха стала жертвой в распрях между двумя гангстерскими группировками. Она, принцесса на подушках с коноплей, мало подходила на роль несчастной красавицы Маян. Хотя бы потому, что главным героиням сказок положено быть добрыми и сострадательными, но Кенха выросла в той среде, где сострадательность воспитывают лишь по отношению к семье. За весь разговор с Ронгой, за всю свою безудержную болтовню, Кенха, какой бы милой она не была, ни словом не обмолвилась ни про наркоторговлю, ни про особое развлечение семьи Гэци.

Может, она и не знала, чем ее отец зарабатывает на жизнь. Может. Но про подпольные бои, где преступные группировки выставляли лучших своих бойцов, она обязана была знать. Ведь именно благодаря ним она познакомилась с Байчу.

Гэци были хорошей семьей, очень богатой и уважаемой. Конечно, они никак не могли обойтись без собственных бойцов. Они обучали их с детства… После короткого и малопонятного рассказа Байчу Ронга собственными силами, прошерстив несколько подозрительных сайтов, восстановила события его жизни и подтвердила, повторила про себя: «Они обучали их с детства». В основном, сирот. Иногда — детей менее удачливых гангстеров, чем-то провинившихся перед боссом. В Западной Жу подобное не было чем-то из ряда вон выходящим — детишек дрессировали как тигров, с разницей только в том, что дрессировщики иногда приказывали животным атаковать других животных. Больше от них ничего не требовалось. Их растили как слуг или рабов, чтобы в голову не закралась даже мысль укусить кормящую руку. Не учили читать и писать, почти не показывали им внешний мир, чтобы как можно меньше мыслей о свободе посещало их головы. Кормили идеями о верности и взращивали благодарность к своим благодетелям… Из многих впоследствии вырастали действительно преданные телохранители. У бойцов вроде Байчу даже был целый ряд поэтических названий — «цепные псы», «королевские тигры», «клинки семьи» и тому подобное. В искусстве Западной Жу это была одна из любимых тем, чрезвычайно романтизированная. Ронга даже могла вспомнить несколько популярных фильмов про «вернейших из воинов». Просто раньше она по умолчанию считала все это простым вымыслом.