Харлан Эллисон - Рассказы. Часть 2

Однако всё ещё была причина повременить с этим. Этот старый жрец, по всей видимости, был посвящён в планы неприятеля.

Угрозы, на худой конец пытка, заставят его заговорить.

Жнец зашипел:

— Отвечай, что вы задумали, пёс, иначе мой меч развяжет тебе язык. — Лезвие клинка впилось в шею друида.

Старик поднял своё искажённое уродливой гримасой лицо. Из сдавленного горла вырвался рвотный смешок.

— Хе-е-е-е! Дурень — невежественный дурак будет угрожать мне смертью! А ты шутник! Хe-e-e-e!

Несмотря на всю ярость римлянина, безумный смех сотрясал иссохшее тело. Наконец пугающий взгляд дикаря прояснился, и он снова заговорил:

— Взгляни на меня, — просипел дряхлый друид. — Разве ты, римлянин, не заметил, как бледна моя кожа? Думаешь, что друиды столь глупы, чтобы давать самоубийственные поручения кому попало? Отнюдь!

Последующие слова заставили Винция ужаснуться:

— Посмотри на меня, — клокотал хриплый голос. — На мне нет никакой краски. Думаешь, что сможешь испугать меня смертью!

Знай же, глупец, что я утопленник и уже года три как мёртв!

Словно обезумев, Винций вонзил своё лезвие в ухмыляющийся труп, рассекая дряблую синюю кожу вместе с черепом и жёлтыми глазами. Меч разрубил оскаленную морду, и хохот смолк. Обмякшее тело рухнуло, как подрубленное. Крови не было, оно словно бы ужалось, теряя форму. Плоть разлагалась буквально на глазах, оставляя после себя студенистую гнойную массу, которая быстро впитывалась в палубу. Там, где упало дважды мёртвое тело, теперь осталась только зеленовато-чёрная пузырящаяся лужа слизи, стекающая за борт.

Изрыгнув проклятие, римлянин бросился прочь.

Трубные звуки возвещали приход рассвета. Шлюпки оказались забиты под завязку грузом из живой стали. Закованные в сверкающую броню воины поплыли сквозь лёгкую дымку по направлению к берегу. Меч, копьё, лук, шит, шлем, нагрудник — всё это тысячекратно сверкало в лучах восходящего солнца, точно блеск драгоценных камней. Тысячи инструментов своим лязгом сливались в звуки боевой симфонии. Являя собой тысячекратное олицетворение мощи Римской Империи. Лодки скользили в сторону берега.

Винций снова всмотрелся в Англси, когда очертания острова стали вырисовываться рядом. Жнец не стал никому рассказывать о ночном происшествии. Следы уже успели исчезнуть с палубы, когда он вернулся со сменщиком.

Здравый рассудок удержал его от того, чтобы докладывать командующему Павлину фантастическую историю про мёртвого друида, заявившегося с того света с предупреждением. Дело было не столько в том, что во всю эту историю верилось с трудом — напротив, такой зловещий знак мог бы надломить боевой дух командования. Как бы там ни было, Винций не заметил этим утром сообщений о чём-либо подозрительном; ни слова не было и о благоприятных знамениях перед битвой. Дурной признак, когда боги не пророчили победу римского оружия. Мрачной улыбке солдата вторили его товарищи.

Тем временем, лодки уже пристали к берегу. Фаланги выстроились вдоль песчаного побережья, а их командиры встали под орлиные знамёна. Бритты и разведчики, выделенные оккупационной армией, неустанно сновали в тёмных прибрежных лесах, прочёсывая местность в поисках варварских орд.

Боевой строй стоял в полном безмолвии, лишь отблески солнца вспыхивали на клинках. Грянул горн, за ним раздался резкий лязг боевых литавр. Раскаты отдались эхом на большой дистанции. Если друиды решили не выдавать себя и спрятаться в лесу, так их можно было выманить из укрытий.

Закованная в броню лавина, прокатившись через каменистый пляж, устремилась к зелёным лесным чащам. Бряцанье оружия раздавалось в полной тишине, царившей вокруг.

И так же беззвучно тысячи змей затмили собой солнце. Тысячи зазубренных, оперённых змей плотной стеной обрушились на сомкнутый строй.

Стрелы!

Из, казалось бы, совершенно безлюдных лесов они сыпали ливнем, находя свои цели. Падали люди.

За одной тучей очень быстро последовала другая. Тут и там раздавались крики и проклятия, строй дрогнул. Стрелы летели навстречу наступлению, кося людей сотнями. Каждая выпущенная волна причиняла ужасающий ущерб. Раненые, издав громкий вопль, уже через мгновение, корчась, валились на землю, на губах несчастных жертв выступала пена. Люди умирали очень быстро и, погибая, разлагались буквально на глазах!

Похоже, друиды и в самом деле владели какой-то таинственной магией. Будучи невидимы, они засыпали отравленными стрелами лучших воинов Рима.

Тем временем, головные отряды, смешавшись, вступили на опушку леса. Стрелы продолжали с жужжанием носиться вокруг, пока они искали укрытия за стволами деревьев и вросшими в землю валунами. Но находили они только смерть — скорую, мучительную смерть.

Офицеры, подкрепляя команды бранью, пытались навести порядок в строю, зрелище внезапной агонии вселило в солдат смятение и ужас. Отважные легионы, рассчитывавшие пройти варварский остров нерушимым маршем насквозь, растворились в тёмных зарослях.

А врага по-прежнему не было.

Люди погибали от яда в зелёном сумраке, в то время как стрелы роем били снова и снова — однако лицо неприятеля оставалось скрытым.

Винций был в авангарде. Едва ли какой-то сотне воинов удалось проникнуть в лес, как позади них уже раздавался смутный ропот, доносящий позорные вести о бегстве. Легион был вынужден отступить назад к берегу!

Товарищи Винция повернули вспять, спасаясь от стрел. Вслед им раздались пронзительный свист и улюлюканье, из-за очертаний дальних деревьев показались вопящие фигуры синелицых бородатых воинов — с диким ликованием они погнались за отходящим отрядом. Теперь мимо шлемов, со свистом рассекая воздух, летели каменные палицы. По знаку дудочников небольшие группки, шныряя вокруг, окружали отступающих. В спины бегущим солдатам швыряли тяжёлые камни. Выпущенные стрелы настигали вскрикивающие мишени.

Винций с двумя товарищами едва успел укрыться в зарослях.

Жнец, шагнув вперёд, знаком поманил за собой остальных. Он понимал: промедление подобно смерти, лесные воители уже отрезали практически все пути к спасению.

Войдя в подлесок, он сразу столкнулся с пятью дикарями, одетыми в шкуры. Римские мечи и каменные палицы сталкивались, били, кололи. Один из легионеров рухнул, лицо его превратилось в кровавое месиво. Вот взмах короткого кинжала распорол бородатую глотку. Меч Жнеца качался смертоносным маятником. Синекожие воины прорвали оборону, и второй римлянин пал, пригвождённый к земле дрожащим копьём. Жнец продолжал сражение в одиночку, обрубая руки противников, машущие дубинками.

Стычка продолжалась до тех пор, пока к нему не подобрались сзади; припадая к земле, он едва успел обернуться вполоборота, чтоб встретить вражеский удар, как тут все его чувства заволокло собой красное марево.