Харлан Эллисон - Рассказы. Часть 2

Доносилось оно от одной из боковых нор впереди, отдаваясь эхом сквозь безмолвие подземелий. Невидимый дудочник наигрывал, а Люпус уже наполовину обернулся, словно хотел сбежать куда-то.

— Мы не можем вернуться, болван, — буркнул Жнец. — Алтарный камень снова на месте.

— Магия друидов, — скулил коротышка. — Мы…

— Живее, ну! — Винций почти тащил своего сжавшегося спутника через проход. — Кто-то дудит там в свою дудку, и у меня есть кое-что, чем подправить мелодию этого негодяя.

При этом его меч сверкнул серебром, когда он сунул факел в дрожащие руки Люпуса.

Они двигались вниз по коридору, где, постоянно усиливаясь, разливалась и манила за собой пронзительная музыка.

Внезапно равномерно нарастающее глухое шуршание с гулким шелестом перекрыли посвист. Эти звуки исходили из пасти ямы и скользили дальше, как будто откликаясь на призыв мелодии.

Жнец обшаривал глазами по очереди каждую щель, ища источник визгливого звука. Потом странный шорох пополз, и Жнец, глянув вниз, увидел свернувшийся кольцами ужас.

Путь перед ним наводняли змеи. Сплетаясь, извиваясь, шипя в ужасающем ритме под звуки далёкой флейты, они, покачиваясь, волнами выползали изо всех щелей, пока пол шахты впереди весь не превратился в кишащую массу шевелящейся изумрудной угрозы. Змеи всевозможных размеров и форм скользили по ледяным камням.

На мгновение Винций отшатнулся. У Люпуса в ужасе подкосились ноги. Он бормотал молитвы, но это казалось слабым утешением на фоне жуткого воя, шороха и шипения. Нахлынула огромная живая волна.

Сжавшись, как стальная пружина, Жнец приготовился к атаке.

Его меч взметнулся и тут же опустился, срезая головы дюжинам извивающихся врагов. Тем не менее, змеиное море всё надвигалось, загромождая собой узкий проход и живым, изгибающимся ужасом поднимаясь по колени людям. Римлянин рубил снова и снова. Шипя от боли, множество змей раскрылось разрезанными лоскутами, но те, что были позади, стремились вперёд, ведомые диким свистом невидимых свирелей.

Огромная масса обрушилась на них двоих сплошным потоком, усыпанным опаловыми глазами, злобно пылающими в полутьме.

Жнец, оглядев проход перед собой, поспешно обернулся к своему сжавшемуся спутнику.

— Будь готов следовать за мной, — шепнул он. Люпус кивнул, его губы едва шевелились на белом лице.

Винций шагнул вперёд, сжимая обеими руками рукоять своего оружия, и опустил его по широкой дуге. Снова и снова оно вздымалось и падало, рубило, резало, рассекало массу, прижатую теперь к его ногам. Чувствовалась склизкая влага холодной плоти, пахнуло грязным смрадом. Он прорубил путь лишь ради того, чтобы увидеть, как изничтоженные полчища сменяются свежими силами из дальних ям. А издали издевательски звучала свирель.

Извивающийся серпентарий оттеснял его назад. Зелёные пряди локонов Медузы обвились вокруг пояса и бёдер, утаскивая вниз к клыкастым поцелуям и душащим ласкам.

— За мной, — вскрикнул он, глядя на Люпуса через плечо.

Обернувшись, он рванулся назад на несколько шагов по коридору, за ним поспешил Люпус. Затем Винцию пришлось снова лицом к лицу столкнулся с армией рептилий. Он побежал вперёд, размахивая клинком. Поражённым глазам Люпуса чудилось, что он несётся прямо на массу, ползущую перед ним.

Но почти на месте римлянин вспрыгнул. Пронёсшись над головами передних гадов, Люпус, закрыв глаза, последовал его примеру. Ноги его оторвались от земли и взвились в воздух. Он приземлился прямо на коварный свившийся клубок. Заметил Жнеца впереди и прыгнул снова. Римлянин попеременно то прыгал, то оказывался на земле. Его движения были настолько неожиданны, что у рептилий не было времени среагировать на удар, и каждый раз, когда он приземлялся, меч атаковал.

Через несколько минут, еле переводя дыхание, они уже стояли по другую сторону заблокированного коридора.

Винций выдавил из себя кривую усмешку.

— Ещё нечто подобное, — заметил он, — и мы вряд ли дотянем до рассвета, чтобы доставить наше маленькое послание.

По испуганному лицу коротышки явно было видно, что он был полностью с этим согласен. Когда солдат снова двинулся вперёд, Люпус встал у него на пути.

— Не ходи, — умолял он. — Они знают, что мы здесь. Жрецы-первосвященники будут тут сегодня ночью. И у меня такое чувство, что они воззовут ко всему своему могуществу завтра.

— Как это понимать? — спросил римлянин.

— Должно быть, это место, о котором они упоминали — оно предназначено для мистерий, — ответил Люпус. — Место, где архидруиды вместе с приближёнными прибегают к колдовству при помощи своих богов. Грядущая ночь станет прелюдией к крушению флота. Будет лучше, если мы вернёмся. Эти дьяволы никогда не выпустят нас отсюда живьем, а если ещё придется столкнуться с тем, что они, быть может, призовут на подмогу…

— Нам надо идти, — отрезал Жнец. — Сам знаешь, пути назад уже нет. Поторопись.

— Это верная смерть.

— Флот погибнет, если не прорвёмся, — напомнил Винций. — Мы хотя бы должны попытаться.

Развернувшись, он поспешил вниз по мрачному спуску. Люпус следовал за ним по пятам, быстро вертя на ходу головой из стороны в сторону: он присматривался к каждой норе, как будто готовясь к самому худшему.

Петляя, поворачивая, пересекая темноту, всё глубже и глубже они погружались в недра лабиринта. Сотни поворотов, каждый с тысячами туннельных ответвлений, были пройдены почти на бегу. Признаков опасности, казалось, не было, но оба испытывали странное ощущение чьего-то присутствия, пристального внимания, затаённого чуждого взгляда мудрых и злых глаз.

Последний поворот привел их в циклопическую камеру, где красные факелы бесконечно вспыхивали из скалистых ниш в сводчатых стенах. Там их поджидал дудочник — высокий архидруид облаченный в белые одежды и с выбритой головой. Его бородатое лицо буквально излучало злорадство. В одной худощавой руке у него была тонкая тростниковая дудочка, другую обвила собою гадюка, которая с шипением ластилась к нему. Тем временем из-за каменных стен камеры выступили остальные друиды, вооружённые и готовые к бою.

Они хранили молчание, и Жнец, не проронив ни слова, опять потянулся за мечом. Но он утратил дар речи даже не при виде них, а при виде того, что было сзади. Ибо он заметил то, что они стерегли.

В центре пещеры находилась полость, а в ней — большое мутное озеро с ледяной водой, наполняемое из под земли от какого-то скрытого источника. Поверхность водоема была недвижимо чёрной. На плоском камне прямо у его круглой кромки лежало огромное нечто, красное и опухшее — оно ужасно кровоточило, но при этом колеблось, так будто в нем все еще пульсировала жизнь.

Это был чудовищный, гигантский, но, вне сомнений — распухший отрубленный язык.