Харлан Эллисон - Рассказы. Часть 2

Девушка с психотрикодером на плече доложила:

— Лейтенант Карен Трейси, доктор, докладываю о прибытии.

Скотти испуганно приподнялся в кресле:

— Э… женщина, — проговорил он.

Кирк заметил, как внимательные глаза Джариса задержались на нем.

— Вы не любите женщин, мистер Скотти?

— Это не то, префект, — поспешил сказать Мак-Кой. — Недавно с ним произошел несчастный случай из-за одной неосторожной женщины. Он пережил серьезное потрясение.

— Мозг был поврежден, доктор?

— Немного, но по моему мнению, это не могло повлиять…

— Я ничего не хочу сказать, доктор.

— Да. Конечно. — Мак-Кой сделал видимое усилие, чтобы скрыть беспокойство. — Лейтенант, мне нужна двадцатичетырехчасовая регрессия памяти мистера Скотти. Проверьте все возможные амнезические лакуны.

— Да, доктор. Где мне расположиться?

— Если вы пройдете со мной, леди… — Джарис повел ее к ближайшему выходу из студии, когда Кирк обратился к Скотти.

— Ты должен постараться во всем помочь лейтенанту Трейси. Возможно, мы сможем выяснить все раз и навсегда.

Взглянув Скотти в глаза, Кирк должен был подавить желание ободряюще положить руку ему на плечо.

— Да, капитан. Этот… провал… это тяжело принять.

Кирк проводил его взглядом.

— Ладно, Боунс. Мы одни. Мнения?

Мак-Кой был мрачен.

— Джим, в нормальных обстоятельствах Скотти никогда не сделал бы такого. Но тот удар по голове — он мог раздавить всмятку все его прежние модели поведения. Меня беспокоит, что он говорит правду, что ничего не помнит.

— Почему это тебя беспокоит?

— Истерическая амнезия. Когда человек чувствует себя виноватым в чем-то — в чем-то слишком страшном, чтобы встретить это лицом к лицу — он стирает это в своей памяти.

Кирк не нашел, что сказать. Возможно ли, чтобы память Скотти ограждала его от чего-то, о чем слишком страшно вспомнить? Он почувствовал вдруг, что задыхается в этой комнате без окон…

— Мне нужен воздух, — подумал он, но тут вернулся Джарис.

И стройная Сибо с отсутствующим выражением на жрице, расслабленная, откинула занавес другого входа.

— Ты приготовилась, Сибо? — спросил Джарис.

— Я готова. Могу я увидеть этот нож?

Джарис повернулся к ним.

— Моя жена также обладает способностью воспринимать сенсорные отпечатки на неодушевленных предметах. — Он подошел к столу. — Нож, — сказал он, — он у вас, капитан?

Удивленный Кирк отозвался эхом:

— Нож? Нет. Я думал… — Я положил его на этот стол, когда мы вошли, — сказал Джарис. — Его здесь нет.

Повисло неловкое молчание. Оно было разбито криком, приглушенным, но таким высоким и резким, что он проник сквозь перекрытия пола. Нижняя комната! Кирк и Мак-Кой обменялись понимающими взглядами. Затем Кирк бросился действовать. Отбросив занавес, он помчался по лестничному пролету. Шаги Мак-Коя стучали за его спиной. Они оказались в полутемном холле перед закрытой дверью. Кирк вломился через нее в маленькую каморку.

Скотти с закрытыми глазами сидел, напряженно выпрямившись, в кресле. Карен Трейси лежала на полу в окружении разбросанного снаряжения. Мак-Кой подбежал к ней, а Кирк схватил за плечо Скотти.

— Скотти! — заорал он, встряхивая его. — Скотти, очнись!

Его плечо подалось под рукой Кирка. Скотти застонал, наклоняясь, когда Мак-Кой, поднявшись на ноги, сказал:

— Она мертва, Джим.

Кирк взглянул на него.

— Без тебя знаю. Заколота?

— Да. Множество ударов, — сказал Мак-Кой, — в точности, как та.

Им пришлось почти вести Скотти по ступеням наверх. Джарис налил в бокал какой-то ароматный жидкости и подал Мак-Кою.

— Аргелианский стимулятор, доктор. Весьма эффективный.

Но Скотти сжимало тисками все охватывающее напряжение. Бокал просто звенел о его крепко сжатые зубы. Потребовались объединенные усилия Мак-Коя и Кирка, чтобы разжать челюсти и влить жидкость ему в глотку. Когда его губы вновь стали приобретать цвет, Кирк увидел, что Сибо подошла к алтарю, с лицом, как у спящей. «Хорошо иметь личный мир грез», — подумал он мрачно, вливая в рот Скотти остатки питья. На этот раз он проглотил его добровольно и мигая, осмотрелся.

— Лейтенант Трейси? — произнес он. — Капитан, где…

— Лейтенант Трейси мертва, — сказал Кирк.

Скотти уставился на него.

— Мертва?

— Да, — резко сказал Кирк. — Что там внизу произошло?

— Я сидел, сэр… а она снимала показания. — Он попытался подняться. — Почему я снова здесь? Она не закончила.

— Это все, что ты помнишь? — спросил Мак-Кой.

— Скотти, сосредоточься! — сказал Кирк. — Девушка мертва. Ты был с ней и должен был видеть, что произошло. Что это было?

Испуганное выражение беспомощности снова появилось в глазах Скотти.

— Я не помню. Я не могу вспомнить, капитан. Я выключился, наверно, но почему…

Мак-Кой сказал:

— Такое бывает, Джим. Травмы головы…

Кирк закричал:

— Я не хочу больше ничего слышать о травмах головы! Скотти! Вспомни!

— Спокойнее, Джим, — сказал Мак-Кой. — Если он не может, он не начнет вспоминать только потому, что ты ему прикажешь.

Кирк развернулся к Джарису:

— Префект, в той комнате есть вторая дверь?

— Да, одна, ведущая в сад. Но она была закрыта последние несколько лет.

— Замок мог быть вскрыт, — заметил Мак-Кой.

— Проверь, Боунс, — сказал Кирк.

Где-то прозвенел колокольчик. Джарис нажал кнопку, и вошел Хенгист, ведя перед собой двух человек.

— Префект, — сказал он, — эти двое были в кафе в ночь убийства.

Кирк обратился к старшему из мужчин:

— Я видал вас. Вы — музыкант из кафе. Вы играли для Кары.

— Она была моей дочерью, — сказал мужчина. — Она танцевала под мою музыку еще ребенком. А теперь она мертва, а у меня осталось мое горе. — Он повернулся к Джарису. — Префект, как такое могло случиться здесь? Тот, кто это сделал, должен быть найден. И наказан.

Хенгист сказал:

— Я обещаю тебе это, Тарк.

Кирк указал на молодого человека.

— А он вышел из кафе незадолго до Скотти и Кары.

— Кто вы? — спросил Джарис мужчину. — Это правда — то, что мы сейчас услышали?

— Я Морла с Кантаба-стрит. Да, префект. Я был там. Мне скрывать нечего.

— Вы знали Хару? — спросил Кирк.

Морла кивнул. А Тарк заплакал:

— Конечно, он знал ее! Они должны были пожениться. Но его ревность была отвратительна моей доченьке!

— Ревность? — сказал Джарис. — Это странно. На Аргелиусе ревность давно неизвестна.

Рот Морла дрогнул.

— Моя ревность была моим наказанием, префект. Но я не мог с ней справиться, потому что, любил ее. Когда я увидел, что она идет к столику с этими мужчинами, я не мог смотреть и ушел из кафе.

— Куда вы пошли? — спросил Кирк.

— Домой. Прямо к себе домой. Мне нужно было помедитировать… избавиться от гнева.