Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— Вот уж я баловень судьбы! — взвилась Магрит. Она очень старалась не заплакать. Наклз ее вряд ли намерено оскорблял, но говорил совершенно ужасные вещи.

— Именно. Ты баловень судьбы, наверное, единственный, которого я встречал…

— Да у меня мама умерла, когда мне восемь исполнилось, папы я вообще не видела! И… — Магрит бы еще долго перечисляла, как и в чем ей отказала жизнь, но Наклз резко выставил руку вперед, как бы отметая от себя ее слова.

— И тебе прямая дорога была в тюрьму, если не что похуже. А ты здесь. Тебе просто повезло, Магрит. Повезло, что Кассиан — романтичный рыцарствующий дурак. Повезло, когда жандармы не арестовали тебя по дороге. И уж совсем крупно повезло, когда мне не хватило ума отправить тебя назад первым же поездом. Твое везение феноменально, и я не хочу проверять, где и как оно закончится. Поэтому ты будешь мирно и спокойно учиться в Каллад. Потом мирно и спокойно получишь наследство. Мирно и спокойно положишь его в тот банк, который я укажу. Мирно и спокойно проживешь на проценты. Выйдешь замуж, родишь детей, воспитаешь их хорошими людьми. А потом мирно и спокойно умрешь в своей постели, под дружные рыдания полудюжины внучат. Проекция земного рая, тебе не кажется?

— Я не знаю, что такое «проекция», — пробурчала Магрит.

Наклз и бровью не повел:

— Отлично. Значит, после грамматики твоим занимательным чтением станет большой толковый словарь.

Возразить по существу невыносимому и вечно правому Наклзу было нечем.

— Вот тебя, небось, никто в пансион не засовывал! — не выдержала Магрит. — Да ты просто никого не любишь!

Маг прищурился. А она резко осознала, что сказала глупость.

— Очень тонкое наблюдение.

— Наклз, извини.

— Нет, ты права. Я же не твержу о своей бесконечной привязанности к некоторым людям двадцать четыре часа в сутки. Собачки, птички и кошечки тоже не вызывают у меня приступов умиления. Определенно, из этого ясно следует, что я никого не люблю.

— Но…

— Я ухожу по делам. Вернусь поздно. Ужинай без меня.

— Прости меня. Ну послушай…

Наклз, увы, не намеревался ничего слушать. Маг покинул кухню, даже не взглянув на Магрит. Девушка опустилась на стул и уныло кивнула мухоловке:

— Да-да, я уже все поняла. Молчи, Адель, а то Матильде скормлю.

Несколько секунд спустя из коридора донеслось громкое кошачье шипение, а потом — раздраженный окрик Наклза:

— Тварь!

Магрит бросилась к месту развития событий, намереваясь спасать кошку от Наклза. Как оказалось, спасать следовало Наклза от кошки: Матильда, вздыбив всю шерсть и став похожей на огромный трехцветный шар с глазами и пастью, медленно приближалась к магу, ни на мгновение не переставая шипеть. В какой-то момент ее шипение перешло в низкий вибрирующий звук, больше похожий на собачий рык. Наклз отступил вглубь коридора и едва не налетел на Магрит.

— Я ее уберу, — тут же заявила она.

— Трогать ее не смей, — отрезал маг. — Отой…

Матильда прыгнула и взвилась в воздух на добрые полтора метра. Магрит Наклз отпихнул в сторону, как сам увернулся — этого она не поняла. Промахнувшаяся кошка, исходя все тем же страшным рычанием, атаковала снова. На этот раз Наклз играть в рыцаря не стал и запустил в Матильду обувной щеткой. Разъяренную кошку снаряд нисколько не вразумил. Та только раздулась еще сильнее и зарычала громче.

— Бесова тварь, — ругнулся Наклз. Магрит подумала, что маг удивлен. Видимо, не каждый день на него нападали усатые и полосатые рэдские инсургенты. Матильда вела себя так, словно собиралась, как минимум, порвать врага в клочья.

Наклз, видимо, и сам понял всю серьезность кошачьих намерений и справедливо решил второго великолепного прыжка не дожидаться. Он набросил на кошку свое пальто. Оказавшись под плотной тканью, та растерялась, ткнулась не туда и попыталась выбраться через рукав, где и застряла. Прежде чем Матильда сообразила, в чем дело, маг сгреб ее в охапку вместе с пальто, швырнул на кресло в гостиной и быстро закрыл двери.

— Ну и ну, — только и сказала Магрит. При всей своей мощной комплекции и устрашающей длине когтей, Матильда не была агрессивна. Более того, она очень трепетно относилась к вещам Наклза, включая тапочки, шарфы и кресла, где маг сидел. Однажды девушке даже пришлось припрятать его галстук, который оказался в кошачьей шерсти чуть менее, чем полностью. Кошка влюблено мяукала, когда Наклз проходил мимо, и всегда стремилась увязаться следом. Магрит верила, что маг является объектом самого преданного кошачьего обожания. А тут Матильда выкинула такой фортель.

Наклз чихнул и раздраженно потер руку. Только теперь Магрит заметила глубокие царапины. И поняла, что, видимо, с трехцветной красавицей им придется проститься.

— Ты на нее случайно не наступил?

— Ты думаешь, с учетом ее размеров, на нее можно наступить случайно?

Возражение было справедливое. Магрит покачала головой.

Матильда с той стороны стала скрестись в дверь. Злобное рычание не утихало.

— Есть захочет — успокоится, — хмуро сообщил Наклз, рассматривая царапины. Кошка постаралась на славу: по кисти мага весело бежали алые дорожки. Он раздраженно стряхнул капли с кончиков пальцев. — Передай ей, еще раз так сделает, и полетит не в комнату, а в окно. Мало мне идиотов, жандармов, бесов, студентов и санитаров, так еще и кошка на меня взъелась…

— Мне казалось, она тебя любит, — беспомощно развела руками Магрит. Наклз обмотал кисть носовым платком и теперь завязывал шарф. Услышав это, усмехнулся:

— Тебе казалось. Именно до меня ей вряд ли есть дело. Просто все кошки неравнодушны к магам.

— Серьезно?

— Ну да. Кошки обожают Мглу и все, что с ней связано. Кроме ее обитателей, конечно. Но я не знаю никого, кто бы их любил.

Магрит вспомнила, как впервые столкнулась с обитателем Мглы. Им оказалась милая белокурая девушка с пулей во лбу, звонко смеявшаяся под яблоней, мимо которой рэдка шла в школу. Ее до сих пор передергивало, когда она думала о том далеком дне.

— Наклз, ты меня все-таки извини. Я сказала глупость. Я не то имела в виду.

Маг пожал плечами:

— Да ты не особенно ошиблась. Доброго дня, Магрит. Вернусь вечером, ужинай без меня.

Наклз искренне полагал свое нынешнее место работы лучшим из всех, что у него были. Преподавание ему нравилось, и нравилось бы еще сильнее, если бы сводилось только к преподаванию. Без заполнения ведомостей, проверок от министерства просвещения, студенческого вопроса и его разнузданных носителей, разговоров с коллегами на кафедре и прочих побочных продуктов учебного процесса. Он не стремился влиться в коллектив, и коллеги платили ему той же спокойной и вежливой нелюбовью. Даже преследуй маг гордую цель стать душой компании, у него бы не получилось: для этого требовалось интересоваться политикой, уметь рассказывать пикантные истории, не пропускать фуршеты и ориентироваться в последних институтских сплетнях. А в идеале еще и отпускать комплименты. Маг спокойно относился к анекдотам, не любил фуршеты, а также совсем не любил сплетни и, как прямое следствие, большую часть кафедральных дам. Исключение он делал для лаборантки, умевшей заваривать прекрасный чай и негромким голосом говорить почти всегда по делу. Будь Наклз лет на пятнадцать моложе, но сохрани текущее мировосприятие, возможно, он бы даже сделал ей предложение. Влюбиться в такую барышню было сложно, жить — легче легкого. Но ему исполнилось тридцать семь, а Агнесса тихо ждала принца, который бы вытащил ее из серой жизни и серых дешевых костюмов, и, увы, любви. Бесприданница из Литейного квартала служила еще одним подтверждением постулата о неизменности мира.