Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

Она вышла первой ученицей класса, хотя дважды меняла школу из-за переездов. Позже, в институте, она считалась не только первой ученицей, но и первой красавицей. На балах она не проскучала в одиночестве ни одного танца с тех пор, как ей стукнуло пятнадцать и она впервые вышла в свет. Посещала вечера поэзии, школу рисования, уроки модной фотографии. Ей писали стихи, из-за нее даже стрелялись на дуэльных пистолетах два не в меру романтичных дурачка, по счастью, безрезультатно. Самые разные люди регулярно дарили ей розы. Прохожие на улицах улыбались ей даже в самые ненастные дни. Мамы однокурсников мило ворковали, намекая, что невестки лучше не могли бы сыскать. Пять лет назад виарский граф — настоящий граф, с родословной чуть ли не от нордэнских сумерек богов — умолял ее стать его женой и уехать с ним к кипарисам и изумрудному морю. Люди вокруг всегда обожали ее, считали солнечным лучиком, эдаким светочем красоты и доброты в серой обыденности, способной украсить жизнь любого человека. Кого угодно спасти и осчастливить.

Сейчас она лежала в темноте спальни человека, который вовсе ее не любил и не собирался становиться ее мужем и отцом ее будущих детей. Не собирался жить с ней до старости и умереть в один день. Из которого каждое слово приходилось выколачивать, как долги из полного банкрота. Который механически делал все, что она просила, и только всегда закрывал глаза или отворачивался, точно Кейси не поцеловать его хотела, а ударить.

Где-то здесь лежала чудовищная ошибка. Проклятая белая черта на снегу осталась за спиной, а Кейси даже не поняла, когда успела ее перешагнуть. Едва ли в тот день, когда не от великого ума попыталась осмеять рэдского беженца. Наверное, она сделала что-то не так раньше. Или позже. Будущее все равно не менялось — это сказал Наклз, а уж он знал лучше всех.

А она и имени его настоящего не знала. Какая уж тут фата и дети.

За окнами поднялся шум. Разгоравшийся вдали рассвет, наконец, добрался до комнаты и окрасил ее в празднично-желтые тона. Маг поднялся, словно по команде, за несколько секунд до того, как снизу устало заухали часы.

Значит, и он тоже не спал.

Кейси, закрыв глаза, обратилась в слух. Наклз набросил халат, вышел в коридор. Прикрыл за собою дверь, едва слышно пошумел водой в ванной, вернулся, прошуршал одеждой, открыл ящик стола своим ключом — ящик он всегда запирал, это Кейси запомнила — и прозвенел какими-то склянками. Нордэна осторожно приоткрыла глаза. Маг, уже одетый и причесанный, стоял у изножья кровати и деловито осматривал револьвер, потом сунул его в карман, пригладил волосы и подошел к окну. Облокотился на подоконник. Лицо у него было спокойным и неживым, как у какого-нибудь древнего кесаря на монете.

Наклз почти минуту смотрел в окно — Кейси из-под ресниц наблюдала за ним, пытаясь запомнить все до последней детали, вроде солнечного зайчика на рукаве — а потом развернулся и подошел к кровати. У Кейси замерло сердце.

«Пусть он меня поцелует. Или пристрелит. Или сделает хоть что-нибудь, только не бросает тут, как приблудную собаку. Святая Ингвин, я в гроб за него лягу и саваном укроюсь, только пусть хоть что-нибудь сейчас будет».

Кейси услышала тихий звон, а потом на простыню рядом с ней легло что-то легкое. Шаги мага быстро удалялись.

«Кольцо?» — лихорадочно подумала нордэна и открыла глаза. Перед ней лежал серебряный колокольчик на длинной черной ленточке. Ключ от чьего-то персонального рая. Наверное, от Дэмонриного. Дэмонра подарила свой билет в вечность магу, а он за ненадобностью оставлял его ей, Кейси. Уж лучше бы это оказалось дешевенькое «кольцо невесты». Или полмарки. Или сколько там платят шлюхам.

Кейси быстро обернулась и посмотрела на дверь. Наклз услышал ее и оглянулся в дверях.

Комната была залита солнцем, коридор и человек в нем тонули в тени. А между ними лежала белая черта на белом. Бездна, которую живые не переступают.

— Я вернусь к обеду. Еще очень рано. Ты спи, — очень тихо и ласково — как умирающему ребенку — сказал Наклз и вышел, не дожидаясь ответа.

Через минуту снизу клацнула входная дверь. Кейси, наконец, сумела разжать руку, в которой стиснула колокольчик, и решительно надела себе на шею. Потом спустилась вниз, взяла отвертку — которой уже однажды поработала в этом доме — нашла на тумбочке шпильку и с помощью этих простых приспособлений довольно легко вскрыла ящик стола мага.

Она мало понимала в цветных баночках, лежащих там вперемешку с патронами, поэтому взяла все. Привела себя в порядок, аккуратно полила грустно шипящую мухоловку, кинула ей карамельку, но та не прореагировала на свое любимое лакомство и прижала все ловушки к земле. Замерла.

«Как побитая собака», — почти безразлично подумала Кейси. Она сама была ничем не лучше собаки.

Нордэна вышла в залитое солнцем утро и направилась в гостиницу, номер в которой сняла еще два дня назад. Из ее окон на четвертом этаже открывался отличный вид на фасад здания суда. Остальное должны были доделать мощный военный бинокль на дне сумочки и галлюциногены Наклза. Ну, или револьвер системы Асвейд, если все пойдет уж совсем плохо.

Ничто не имело значения в мире, где есть такая любовь.

Белая ткань упала на размеченный солнцем пол. Лязгнули замки, крышку подняли. Наклз увидел длинный меч в форме из какого-то темного металла, по цвету напоминавшего грозовое небо. Кончик меча тускло алел, как далекий огонь в ночи.

Девочка с белой повязкой на глазах неторопливо вытянула руку и безропотно взялась за рукоятку.

По залу суда пронесся вздох. Наклз все никак не мог отделаться от гула в ушах. Что-то происходило, неправильное и очень страшное. Вряд ли этому соответствовало высокосодержательное определение «святотатство». Нордэны вертели своими богами как хотели — и неудивительно, рэдские священники делали все тоже самое, хоть и без таких красочных представлений, но никакой вьюги при этом не выло.

Впрочем, все это уже не имело ни малейшего значения. Девочке просто следовало запнуться по дороге к Дэмонре и упасть. Наклз с радостью устроил бы сердечные приступы всей дюжине богоравных, а заодно судейским и каждому второму в зале, но должен был сидеть тихо. Незаметно остудить меч он не мог, раскалить его так, чтобы тот упал на пол струей оплавленного металла — тоже. Оставалось нанести удар по людям. Люди являлись самым уязвимым пунктом любого плана — это маг еще из тренировочных лагерей вынес. Наклз сцепил руки на коленях и опустил глаза.

Спасибо гулу из ящика, скорее всего, вид он имел достаточно зеленый, чтобы окружающие сочли его попросту смертельно напуганным.

Наклз услышал глухой удар колокола в затылке, который тут же отдался ломотой в висках. Темно-синяя ткань брюк начала стремительно терять цвет и стала серой. Серыми сделались и лучи, падающие через окна, и костюмы судейских, и остриженные волосы Дэмонры. На сером фоне белоснежные одежды северян почти светились. Словно весь мир оказался в тусклой Мгле, а нордэны — нет. Но это, конечно, было иллюзией. Богоравные твари стали ровно также беззащитны, как и все остальные.