Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

Кай стиснул зубы, но смолчал. К сожалению, Витольд решил на малом не останавливаться и переключился на Гюнтера:

— Выкини свой бесов самосад, а заодно можешь и сам выкинуться откуда-нибудь! Не понимаю, на какой хрен такой красивый палаш таскает за собой такого безмозглого драгуна!

Гюнтер, до этого стоявший в углу с перевязанной ногой — единственную табуретку он, не слушая возражений, уступил даме — начал неторопливо двигаться в сторону Витольда. Но тому уже явно море было по колено. Маэрлинг, пропустив Магду, переключился на Эрвина.

— А ты, ты…

Воистину, Нордэнвейдэ являл собой уникальный случай — его ни в чем не мог обвинить даже явно слетевший с катушек и разозленный до последней крайности кокаинист.

Витольд соображал где-то секунду, а потом выплюнул:

— А ты шей, сука, шей! И смотри пальчики не поколи, белошвейки всякое разносят!

Магда видела, что рука Эрвина при последних словах дрогнула, и он отодвинул иголку от Дэмонры. Но глаз на Витольда так и не поднял. А еще через секунду эта проблема отпала, потому что до Маэрлинга дошел Гюнтер.

Ударил он его, в принципе, не сильно. Магда знала, что, когда Гюнтер бьет в полную силу, позавидовать может даже Пончик с его ударом копытом. Поэтому челюсть Витольда клацнула, но не хрустнула, видимо, оставшись в предписанном природой состоянии, а сам виконт вылетел из заимки спиной вперед.

Гюнтер закрыл за ним дверь, тем самым как бы завершая разговор.

Магда перевела взгляд на Эрвина. Тот все еще стоял неподвижно, как манекен в витрине, и смотрел на свои руки. Гюнтер непонимающе поднял брови:

— Какие-то проблемы?

Проблемы нарисовались еще какие. Единственный из них, кто хоть как-то подходил на роль хирурга, был порфириком. Хуже того, порфириком, которого только что при всех очень грубо ткнули носом в его недостаток. Может, Гюнтер еще и не сообразил, в чем смысл пожелания Маэрлинга, а вот Кай догадался быстро:

— У вас порфирия? — вполне нейтральным тоном осведомился он, глядя на Эрвина. Тот молча кивнул, не поднимая глаз. Гюнтер тихо ругнулся, впрочем, в адрес ситуации, а не Нордэнвейдэ, все так же потерянно смотрящего на иголку.

— Успокойтесь. У полковника не было и нет шансов умереть от порфирии. Ну никаких. Вы не уколетесь, Эрвин, работайте.

Нордэнвейдэ тряхнул головой, словно прогоняя какую-то мысль, и снова принялся за дело, спокойно и методично.

Магда подумала, что стоило бы сходить за Витольдом, пока он по молодости, глупости и наркотику в крови чего-нибудь не натворил, но наткнулась на тяжелый взгляд Гюнтера.

— Проспится — сам вернется.

Кай, к его чести, дождался, пока Эрвин закончит работу, и только после этого — то есть уже ночью — поинтересовался:

— Ну и что вы планируете делать?

— Кто?

— С чем? — одновременно поинтересовались Магда и Гюнтер. Эрвин, видимо, суть вопроса понял и без дополнительных разъяснений.

— Да с наркоманом вашим доморощенным, — скривился Кай. — Вы действительно думаете вернуться с ним в столицу и жить, как жили?

— А что, есть варианты? — усталым и недобрым голосом поинтересовался Эрвин, упорно оттирающий руки водой. — От этого тоже не лечат, насколько мне известно.

Кай пожал плечами:

— Нет, от этого в основном умирают. Я про то, что вижу вас впервые и уже на второй день знакомства знаю тайну, которая вам будет стоить жизни. Просто потому, что у вашего чрезвычайно хорошего, по-видимому, друга слишком длинный язык.

— Витольд не подумал, — буркнул Эрвин после долгой паузы.

— А Витольд вообще часто думает? Извините, такого впечатления не складывается.

— Витольд получил по морде. Может, в следующий раз думать будет.

— Может? — поднял брови Кай. — Вы вроде бы не блаженный, о чем вы говорите? Может, в следующий раз вы после его веселой шутки под суд пойдете? Думаю, вы лучше меня знаете, какой приговор будет.

— Оставьте это, — поморщился Эрвин. — Витольд мой друг, мы с ним серьезно поговорим и…

— Мне Витольд не друг, — с нажимом произнес Кай. — Вам, Гюнтер, вероятно, тоже? Нам всем точно нужно пойти под трибунал, если ваш друг, Эрвин, как-нибудь за дозу или просто под настроение расскажет, что мы все здесь сделали?

Эрвин оглянулся на Магду, видимо, в поисках поддержки. Магда и рада бы его утешить, но, судя по всему, прав-то как раз Кай. Хотя и предельно бесчеловечен.

— Так не годится, — сухо сказал Гюнтер. — Я тоже не намерен сидеть в тюрьме просто потому, что какому-то дворянчику захочется похвастаться перед друзьями. Я год провел на лесоповале по гораздо более пустяковому поводу. А тебе, Магда, вообще не стоит знакомиться к калладской системой правосудия, тебе не понравится. Ну к бесам.

— Я правильно понимаю, что трое против одного? — спокойно уточнил Кай. Никто не возразил. — Отлично. Гюнтер, у нас же найдется веревка покрепче?

Утро встретило Койанисса отметкой «4 октября» на календаре, посмотреть на который маг спустился раньше, чем выглянул в окно или взглянул на себя в зеркало, а потом — звоном бьющегося стекла в уборной. Он, подбегая к комнате и дергая ручку, успел навоображать всяких ужасов, вплоть до доппельгангеров, выходящих прямо из зеркал посреди бела дня, но реальность оказалась более странной, чем любая фантазия.

Элейна сидела на краешке ванной и методично разбивала свои склянки об ее чугунную поверхность.

Дело было даже не в том, что ее крема и духи стоили сумасшедших денег, это его мало беспокоило. Дело было в том, что она всегда эти свои склянки любила — на взгляд Койанисса, несколько маниакально, но, возможно, для женщины это нормально — и однажды не разговаривала с ним три дня, когда он случайно уронил один из этих малопонятных пузырьков.

В воздухе стоял сильный запах духов, каких-то притираний и еще чего-то непонятного, горького, как миндаль. Вряд ли все эти волшебные баночки резко разонравились ей за один день.

— Элейн…

Жена повернула к нему зареванное лицо, искаженное злостью.

— Что?!

— Что ты делаешь? Отдай, ты порежешься! — Элейна действительно уже успела оцарапаться о стекло, и пальцы у нее кровоточили. — Слышишь, отдай это мне. Ну, милая, зачем? — Койанисс аккуратно вытащил из рук Элейны последнюю трофейную баночку и поставил на тумбочку. — Они тебе надоели? Не стоило так злиться. Напиши мне список, я буду в столице и куплю тебе новые…

— От них следует избавиться.

— Как скажешь, Элейн. Просто составишь список и…

— Они мне больше не нужны.

В принципе, на взгляд Койанисса так оно и было, потому что создания красивее его жены мир не знал и не узнал бы, даже стукни ей шестьдесят, что произошло бы еще не скоро, но Элейна впервые демонстрировала такой верный взгляд на вещи.