Питер Джеймс - Роковой выбор [litres с оптимизированной обложкой]

Кунц заранее зарезервировал отдельный столик в этом ресторане на имя доктора Пола Морриса. Мистер Сароцини говорил ему, что ученая степень всегда вызывает в людях уважение. Поэтому доктор Пол Моррис. Доктор Пол Моррис часто обедал в ресторанах, и всегда один. Его настоящее имя было Рикки Берент, и сейчас он сидел за своим столиком и читал бульварный роман. Между страницами книги у него был спрятан микрофон направленного действия и две фотографии: на одной была изображена Сьюзен Картер, на другой – Фергюс Донлеви. Ожидание его будет напрасно. Сьюзен и Фергюс не придут в этот ресторан.

Кунц едва сдержал поднявшуюся в нем ярость, когда Сьюзен сказала Донлеви, который только что вошел в ее кабинет:

– Фергюс, ты не возражаешь, если вместо ресторана мы просто погуляем?

Донлеви прочистил горло и сказал:

– Нет, конечно нет. Куда пойдем?

– Куда-нибудь. Может быть, в парк? В тот, который возле набережной Виктории.

Кунц метнулся к мобильному телефону, набрал номер, и двое посетителей в раздражении покосились на хорошо одетого мужчину, читающего книгу, когда он положил ее на стол и ответил на звонок.

– Сколько от вас до офиса Сьюзен Картер? – спросил Кунц.

– Пять минут.

– Будьте там через две.

Они сошли бы за путешествующую пару, если бы у них были фотоаппараты. Мужчина и женщина не спеша прошагали по переулку Святого Мартина, пересекли Трафальгарскую площадь, остановились посмотреть на голубей и львов.

На ней были черные джинсы, белая футболка и легкий льняной пиджак, и в такой одежде она чувствовала себя вполне сносно, несмотря на жару. Фергюс был одет в то же, во что и всегда: старый твидовый пиджак, рубашку с открытым воротом, вытертые джинсы и высокие ботинки. Он был почти невосприимчив к перепадам температуры, редко носил пальто зимой и столь же редко снимал пиджак летом.

Они не говорили ни о чем конкретном, пока не дошли до набережной. Фергюсу нравилось выступать в роли гида, новой для него, а Сьюзен вдруг со стыдом осознала, как мало она знает о Лондоне, прожив в нем семь лет. Фергюс рассказал ей, что колонна Нельсона специально построена выше, чем статуя герцога Йоркского на улице Мэлл, а чуть позже, когда они задержались у «Иглы Клеопатры», объяснил, как египтяне возводили обелиски.

Кунц слышал, как Сьюзен сказала ему, поддразнивая:

– Откуда ты столько знаешь обо всех этих фаллических памятниках?

Подхватив тему, Донлеви стал рассказывать о египетских жрецах, которые занимались онанизмом по специально разработанному графику, и под эти занятия отводились внутренние, самые уединенные помещения храмов.

В Кунце клокотала ярость. Он хотел схватить Донлеви за глотку и объяснить ему, что не стоит вливать в уши Сьюзен всякую грязь.

Будто услышав мысли Кунца, Донлеви сменил тему, спросив:

– Куда ты ездила на прошлой неделе?

– Никуда не ездила, – прямо сказала Сьюзен. – Лежала в больнице. Небольшая операция. По женской части. Я бы не хотела об этом говорить.

Уловка сработала. Донлеви больше не задавал щекотливых вопросов. Сьюзен облокотилась на парапет и стала смотреть на воду.

– Тебе, наверное, нравится жить возле Темзы, – сказала она. – Мне бы нравилось.

Фергюс проворчал что-то, а может, просто прочистил горло – это не было понятно ни Кунцу, ни Сьюзен. Донлеви заметил хорошо одетого мужчину, похожего на адвоката или врача, сидящего на парапете с книгой в мягкой обложке в руках. «Простые радости, – подумал Фергюс, глядя на него. – Так просто и хорошо – читать книгу на свежем воздухе, но часто ли кто-нибудь из нас это делает?»

Наконец Сьюзен не выдержала и без обиняков спросила Донлеви, о чем он так срочно хотел поговорить с ней на прошлой неделе.

Фергюс опять прочистил горло, затем сел. Похоже, он немного смутился и потому распустил и стал завязывать шнурок на ботинке. Закончив, он поднял глаза на Сьюзен и сказал:

– Ты ведь помнишь, что я немного экстрасенс?

Сьюзен кивнула. Он говорил ей о своих предчувствиях, о своих телепатических экспериментах, о том, что иногда он может видеть окутывающую людей ауру. Она знала, что он прочел большинство книг по этой тематике.

– То, что я скажу, может прозвучать странно. Я не хочу тебя пугать. – Он замолчал.

Сьюзен терпеливо ждала продолжения. Он похлопал по карманам, вытащил из помятой пачки сигарету и прикурил. Дым поплыл в сторону Сьюзен, и она ощутила знакомый уже запах жженой резины.

Он курил, а она смотрела на его седые, вольно развевающиеся космы до плеч, на его жесткое, но приятное лицо и думала: как же все-таки он похож на ковбоя – человека без имени, одинокого всадника прерий.

Она восхищалась его талантом ученого. Он носил в голове столько знаний, столько оригинальных идей. Она глубоко любила Джона, но все же не один раз думала о том, что, если бы она была свободна, они с Фергюсом могли бы сблизиться.

– Мне снится один и тот же сон. – Он затянулся сигаретой, не глядя на нее. – Я знаю, что вы с Джоном решили не заводить детей, но в этом сне ты беременна.

– И?..

Мотнув головой, он посмотрел на нее. Зрачки его глаз уменьшились, поймав отблеск солнечного света, отразившегося от воды. Ветер подхватил прядь его волос и обернул вокруг головы.

– Не надо было ничего говорить тебе. Это безумие.

Сьюзен склонила голову, искоса посмотрела на него, стараясь сохранить нейтральное выражение лица, и сказала:

– Этот сон произвел на тебя такое впечатление, что ты позвонил мне домой?

Он сделал еще затяжку.

– Да. Это, конечно, не мое дело, но вы ведь не планируете завести ребенка?

Она поколебалась. Он насторожился.

– Нет.

Он вскинул руки к небу:

– Хорошо. Это хорошо.

– Ну а если бы мы передумали и решили завести ребенка, это было бы плохо? Что ты видел во сне?

Фергюс задумался. Он смотрел ей в глаза, до него доносился запах ее духов, а ветер трепал ее рыжие волосы. На прошлой неделе казалось, что все так срочно. Но здесь, на набережной, под ярким солнцем, Сьюзен выглядела такой впечатлительной, уязвимой – и она только что заверила его, что не собирается заводить ребенка, – что он не захотел, чтобы она волновалась на пустом месте. Он хотел другого – обнять ее и посмотреть, к чему это приведет.

В таких случаях очень важно поймать момент, когда между душами людей открывается крохотное оконце, потому что через несколько секунд оно может захлопнуться снова. Сейчас Фергюс чувствовал, что оконце открыто.

На прошлой неделе он искренне полагал, что Сьюзен хочет родить ребенка, и сейчас улавливаемые им вибрации подтверждали это, но катастрофа больше не казалась такой близкой. Сьюзен не собиралась рожать ребенка от Джона. Но может быть, от кого-нибудь другого? От нового любовника?