Питер Джеймс - Роковой выбор [litres с оптимизированной обложкой]

Сьюзен кивнула.

– Она сильнее справа?

– Да.

– Резкая колющая боль?

Она снова кивнула.

– Боль несколько усиливается, когда вы встаете после пребывания в сидячем положении?

– Да.

Ванроу улыбнулся:

– Все симптомы болезненности круглых связок. Это неприятно, но абсолютно безопасно для вас и для ребенка. Через неделю-две вы почувствуете себя лучше. Есть еще жалобы?

– Боль в спине.

– Это нормально.

– Чувство жжения.

– Да, – сказал он, записывая.

– И… – Сьюзен покраснела, – похоже, геморрой.

– Все это в рамках нормы для текущей стадии беременности. – Доктор положил ручку и сочувственно улыбнулся. – Сьюзен, я понимаю, как много неудобств причиняют вам эти боли, но вы должны понять, что они являются доказательством тому, что вы носите здорового ребенка.

– Замечательно, – сказала она и, пожав плечами, вымученно улыбнулась. – И так видно, что он здоровый. Так толкается. Наверное, вырастет футболистом и будет играть за Анг… – Она спохватилась и замолчала, затем угасшим голосом закончила: – За Швейцарию.

По лицу Ванроу пробежала тень и тут же исчезла.

– Сьюзен, я обещаю вам, что вы не будете страдать ни одного дня дольше, чем это действительно необходимо. Нас выручает, конечно, то, что с кесаревым сечением не придется дожидаться родов.

– С кесаревым сечением? – перебила она.

– Да. Естественно. Из-за вашей кисты…

Сьюзен покачала головой:

– Нет. Я читала о естественных родах. У меня есть книги, где рожавшие женщины делятся своим опытом. Я хочу родить сама.

Ванроу добродушно улыбнулся:

– Сьюзен, я не сторонник естественных родов. Я считаю, что они изжили себя с появлением больниц и гинекологов, и, кроме того, они связаны с риском, на который я не могу пойти. Мне необходимо будет удалить остатки кисты, а это имеет смысл делать одновременно с кесаревым сечением. – Он подался вперед и сцепил перед собой длинные, поросшие волосами пальцы. – Не стоит бояться кесарева сечения. Это самый безопасный способ появления на свет – и для ребенка, и для матери.

Сьюзен снова покачала головой:

– Я решила, что буду рожать естественным способом. Я хочу находиться в сознании, когда мой ребенок родится. Я хочу чувствовать связь с ним… или с ней.

Ванроу внимательно слушал. На его лице было написано понимание. Он сказал:

– Даже если бы я имел иные взгляды на естественные роды, я бы все равно рекомендовал вам кесарево сечение. Вы очень ответственная и внимательная женщина, Сьюзен, вы делаете для ребенка все возможное, но вы должны избегать слишком сильной эмоциональной связи с ним. В противном случае вам будет очень тяжело с ним расстаться.

– Мне и так это будет очень тяжело.

– Да, я понимаю. Материнский инстинкт – сильная вещь, может быть, самая сильная на земле. – Ванроу провел рукой по лбу. – Вам необходимо искать способы, как ослабить связь с ребенком, а не как усилить ее.

– Но ведь то, как ребенок родится, никак не повлияет на его будущее, – сказала Сьюзен. – Я, как и было договорено, передам его мистеру и миссис Сароцини. Но ребенок должен быть рожден с любовью, а не с равнодушием. Меня уже долгое время мучают боли. Чтобы и дальше бороться с ними, я, по крайней мере, должна быть уверена, что страдаю не напрасно и мой ребенок появится на свет, не испытав при этом боли.

– Повторяю, единственный способ родить ребенка без боли и травм – согласиться на кесарево сечение.

Сьюзен вдруг подумала, что сказал бы ей Харви Эдисон.

– Вы знаете Харви Эдисона? – сменила она тему.

Ванроу странно посмотрел на нее, и Сьюзен задумалась, не знает ли он, что она консультировалась у другого гинеколога. Нет, это невозможно!

– Пару раз наши дороги пересекались. А вы что, были с ним знакомы? – Доктор, казалось, задумался, затем сказал: – Ну конечно! Ваш муж работал с ним. В сегодняшней утренней газете я видел отчет о расследовании его смерти. Несчастный случай. Я думаю, коронер подошел к вопросу очень мягко.

– Почему?

– Ну, это, конечно, не мое дело, но, как практикующий врач, он должен был знать, какая доза кокаина является безопасной для здоровья, а какая – нет.

– Вы имеете в виду, что…

Ванроу вскинул брови.

– Что он покончил жизнь самоубийством?

– Я в этом почти не сомневаюсь. А вы считаете иначе?

– Я несколько раз видела его жену… вдову.

Сьюзен замолчала. Ей опять вспомнились бутерброды с арахисовым маслом. Здесь, казалось, была какая-то связь. Но какая? Полиция сбросила факт появления бутербродов в коробке с завтраком Адама со счетов, приняв версию, что их положил туда кто-нибудь из его одноклассников – в тот день бутерброды с арахисовым маслом были у нескольких детей. Они не связывали происшествие в школе со смертью гинеколога от передозировки кокаина. Звонок Харви в школу тоже не вызвал у них подозрения – он был расценен как типичное проявление родительской заботы.

– А что говорит его вдова? – спросил Ванроу.

Сьюзен плохо себя чувствовала, поэтому не стала рассказывать историю про бутерброды с арахисовым маслом. Может, Харви сошел с ума? Попытался убить сына, а затем в припадке раскаяния совершил самоубийство?

Концы явно не сходились, но Сьюзен все же не могла отделаться от мысли, что его смерть и подброшенные бутерброды связаны между собой. Для нее это было еще одним пугающим совпадением.

Она попрощалась с Ванроу до следующей недели и вышла.

Стояла почти середина марта, а на то, что уже весна, не было и намека. Утро было пронизывающе-холодным, и, выйдя на улицу, Сьюзен запахнула полы своего длинного темно-синего пальто и подпоясалась.

– Как ты там, Малыш? – сказала она. – Тебе тепло?

Малыш не отозвался. «Наверное, спит», – подумала Сьюзен. Она опять не стала просить Ванроу сообщить ей пол ребенка, но по какой-то причине ей казалось, что Малыш окажется мальчиком.

Приближался полдень. Машина Сьюзен была припаркована на подземной стоянке, и она за нее не беспокоилась. Несмотря на усталость, она решила прогуляться до Оксфорд-стрит и зайти в «Маркс и Спенсер».

К тому времени как она добралась до магазина – он оказался дальше, чем она думала, а улица была забита народом, – она совершенно выдохлась. Она купила в продуктовом отделе стакан свежего апельсинового сока и присела на скамейку возле отдела мужской одежды, затем содрала пластиковую обертку со стакана, сняла крышку и стала пить. Ее злило то, что Ванроу был не согласен с ее решением рожать без кесарева сечения. «Это мой ребенок, – упрямо думала она. – Это мое решение».

Малыш ударил ее. Это был не обычный его пенальти за сборную Англии – это был настойчивый, нервный удар, как будто он старался привлечь ее внимание. Беспокойство Малыша передалось и ей самой.