Дин Кунц - Предсказание

По голосу чувствовалось, что он страшно зол, расстроен, его просто тошнит от увиденного. Несколько раз ему пришлось замолкать и брать себя в руки, прежде чем он мог продолжить рассказ.

Недру Ламм нашли задушенной, как и сообщил нам патрульный Паолини, да только пока никто не мог сказать, в какой именно момент она умерла и какие муки ей пришлось вытерпеть при жизни.

Недра Ламм, женщина во всех отношениях странная и гордящаяся своей независимостью, сама охотилась на оленей и держала в подвале огромный морозильник, набитый олениной. Конрад Бизо выложил оленину на заднее крыльцо, а в морозильник засунул саму Недру.

Но прежде чем заморозить ее, раздел догола и разрисовал все тело, спереди и сзади, от шеи до кончиков пальцев, яркими цветами клоунского костюма, где-то в полоску, где-то в горошек.

Возможно, когда она еще была жива.

С помощью грима разрисовал и лицо, Превратив его в клоунскую маску. Зачернил три зуба, позеленил язык.

В ящике кухонного стола он нашел кулинарный шприц с резиновой грушей. Снял ее, выкрасил красным цветом и натянул на нос Недры.

Грим накладывался не второпях. Судя по всему, Бизо потратил массу времени, уделяя особое внимание мелочам.

Возможно, тело и лицо он раскрашивал ей при жизни, но она точно умерла к тому моменту, когда он ниткой сшил ей веки и нарисовал на них звезды.

Наконец выбрал рога из коллекции, что хранилась в гараже Недры, и привязал их к ее голове. В морозильник засунул женщину с рогами на голове, расположил лицом к дверце, чтобы она словно приветствовала тех, кто мог ее найти. Для этого кувалдой переломал ей ноги в нескольких местах. Иначе в морозильник она не влезала.

— Джимми, клянусь тебе, он полагал, что это забавно, — сказал Хью Фостер. — Думал, что тот, кто откроет морозильник, рассмеется, что еще много лет мы будем хихикать, вспоминая Недру в клоунском раскрасе, и говорить о том, каким непревзойденным шутником был этот Бизо.

Я стоял у сестринского поста, а меня вдруг начал бить озноб. Даже в лесу, в пургу, мне не было так холодно.

— Так вот, — продолжил Хью, — ничего у этого безумца не вышло. Никто из нас не рассмеялся. Даже не улыбнулся. Один молодой коп выбежал из дома и блеванул во дворе.

— Где Бизо, Хью?

— Надеюсь, замерз в лесу.

— Он не вернулся за «Плимутом» Недры?

— «Плимут» в гараже.

— В лесу он не остался, Хью.

— Может, и нет, — не стал спорить Фостер.

— Если он добрался до Хоксбилл-роуд и кто-то проезжал мимо, его, скорее всего, подвезли.

— Да кто мог остановиться, чтобы посадить его в свою машину?

— Ни один добропорядочный гражданин не проехал бы мимо в такую ночь. Ты видишь парня, одетого не по погоде, может, стоящего у «Хаммера». Сразу думаешь о том, что автомобиль сломался и, если ты не подвезешь этого парня, он наверняка замерзнет. У тебя не возникнет мысль: «Лучше не подвозить его, он выглядит как клоун-убийца».

— Если кто-то его подвез, тогда теперь у него есть автомобиль.

— А труп владельца лежит в багажнике.

— За последние тридцать лет все убийства в городе — дело рук этого подонка и его сына.

— Что теперь?

— Полиция штата думает перекрыть дороги. За пределы округа можно выехать только по пяти, и снег нам помогает.

— Он не уедет сегодня, — предсказал я. — Не закончил одно дельце.

— Я уверен, что в этом ты не прав.

— У меня встроенный духовочный таймер.

— У тебя что?

— Если я что-то готовлю в духовке, то проверяю выпечку за пять секунд до того, как звенит таймер. Всегда. Я интуитивно чувствую, когда она готова, а когда — нет. Бизо не закончил своего дела.

— Это у тебя от отца. Он с легкостью мог бы стать как хорошим копом, так и пекарем. Ты, должно быть, тоже. Это у меня не было выбора.

— Я боюсь, Хью.

— Само собой. Я тоже.

Когда я положил трубку, подошла медсестра, чтобы сказать, что Лорри родила. «Без осложнений» — по словам медсестры.

Мне хотелось ее расцеловать.

В «родилке» рыжеволосая медсестра стояла в углу, над раковиной, мыла наше маленькое чудо. Мелло Мелодион ждал, когда из Лорри выйдет послед, мягко массировал ей нижнюю часть живота, чтобы контролировать поток крови.

Возможно, я бы мог стать копом, как стал пекарем, но вот врача из меня не получилось бы. Да и хорошего пациента тоже.

Только одно помешало мне потерять сознание, упасть лицом вниз и сломать нос: уверенность, что бабушка Ровена тут же придет сюда и все сфотографирует. В кармане комбинезона она всегда держала «мыльницу».

И потом, по фотографии, вышьет сцену моего позора на подушке и поместит ее на самое почетное место в гостиной.

Изголовье кровати, на которой рожала Лорри, приподняли, так что она наполовину сидела. Пот покрывал усталое, изнуренное… и сияющее лицо.

— А вот и ты. Я подумала, может, ты пошел пообедать.

Я облизнул губы, похлопал себя по животу.

— Нью-йоркский стейк, вареный картофель, кукуруза в сливочном соусе, салат из шинкованной капусты с перцем и кусок шоколадного торта.

— Когда ты готовишь шоколадный торт, — спросил Мелло Мелодион, — ты всегда берешь миндаль или его можно заменить грецким орехом?

— Святой боже, что должна сделать женщина, чтобы хоть здесь стать главным действующим лицом?

И тут же из нее вышел послед. Конечно, это не роды, но тоже зрелище не для слабонервных.

Меня качнуло, я схватил ее за руку, а она сказала:

— Можешь опереться на меня, здоровяк.

На что я искренне ответил:

— Спасибо.

А тут и рыжеволосая медсестра принесла младенца, помытого, розового, завернутого в белую пеленку.

— Мистер Ток, поздоровайтесь с вашей дочерью.

Лорри держала на руках этот драгоценный сверток, тогда как я застыл, парализованный и лишившийся дара речи. Девять месяцев я знал, каким будет финал, и все равно не мог поверить своим глазам.

Для мальчика мы выбрали имя Энди, для девочки — Энн.

У Энн были золотистые волосики. Идеальный носик. Идеальные глазки, подбородок, крошечные ручки.

Я подумал о Недре в морозильнике, о Панчинелло в тюрьме, о Конраде Бизо, скрывающемся в зимней ночи, и задался вопросом: да как я посмел привести столь хрупкого и ранимого младенца в такой страшный мир, как наш, мир, который год от года становится только страшнее?

Впрочем, у моего отца есть поговорка, которая, по его словам, помогает примириться если не с жестокой, то, по меньшей мере, безразличной окружающей средой. Я слышал ее тысячу раз: «Где есть пирог, есть надежда. А пирог есть всегда».

Несмотря на Конрада Бизо, несмотря на все тревоги, мои глаза наполнились слезами радости, и я сказал:

— Добро пожаловать в этот мир, Энни Ток.

Как вы, возможно, помните, Энни родилась в понедельник вечером, 12 января 1998 года, ровно за неделю до второго ужасного дня, предсказанного дедушкой Джозефом.