Сергей Байбаков - Лесные Боги

Велла смутилась. Да, Дубыня прав. Ведьмы разные, и кончают свой путь по-разному. Есть такие, что посвятили себя злу, занимались черным колдовством. Их конец ужасен. Такая ведьма долго умирает в муках, пока не передаст знания какой-нибудь другой женщине. И после смерти ее ничего хорошего не ждет. Она, или попадает в пекло — в царство Чернобога, или обращается в чудовищную нежить. Порой такие ведьмы топились, но вода их не принимала. Вода — она священно, чиста, дает жизнь всему сущему. И чтобы не оскверняться, изгоняла вода из себя таких ведьм, превращенных в ужасных русалок-лобаст. Поэтому лобасты могли жить только в гнилом месте.

Велла их видела. Эти полумертвые, сгнившие старухи с рыбьими хвостами обитали в затянутых илом зловонных болотах и мелеющих прудах. И там, чтобы утолить свою безмерную злобу, они при малейшей возможности топили любого: будь то ни в чем не повинный зверь, или человек.

Русалки-лобасты попадая в чистую воду задыхались и погибали. Это было единственное избавление от безумного бытия. И хотя лобасты были лишены разума, но об этом они знали. Но ни одна из русалок-лобаст не жаждала умереть и покончить со своим жутким существованием. Видимо даже такая страшная жизнь была им милее смерти. Поэтому из своих ям они никогда не вылезали. Такие места старательно избегали и звери, и люди…

Есть другие ведьмы, зла чурающиеся. Зла они не делали и поэтому после смерти могли обратиться в лесных или горных русалок. Такое бывало не раз. Видно они были угодны богам.

— Да, ты прав, — согласилась Велла. — Не подумала. Просто лобасты вспомнились. Фу! Ну и дрянь!

— Вот видишь, — назидательно сказал Дубыня, — ты согласилась. Ведьмы разные. Мои — вреда не делают. Наоборот — иногда пользу приносят. Даже людям. Они скотину пользуют, могут ветра и град отвести. Порой моим зверушкам помогают. Если занедужит, а меня рядом нет. Такое нередко бывает. Их и ведьмами назвать сложно. Скорее — они ведуньи, знахарки. А от иных из них даже я ума-разума набираюсь, — заулыбался леший. — Да-да! Не удивляйтесь. Есть средь вендов одна ведьмочка. Из рода Лося. Беляной зовут. Рыженькая такая, веселая. Дар ей великий от рождения дан. Отец ее знахарем знатным был, вот и передал ей свое умение. А еще. — Дубыня оглянулся и понизил голос. — У нее цвет папоротника есть… Сами знаете, как его взять тяжело. Каждый год, как только ночь солнцеворота наступает, из чернобогова пекла бесовская рать выползает и по лесу рыщет, все дивным цветом овладеть хочет. Только не дается он ей. И не дастся! То великими богами предрешено. Не будет у чернобоговых слуг этого дива. А ведь и цвет-то этот раз в году распускается. И не везде, а только в одном месте и на одном кусте. И место это еще найти надо! Сами сорвать бесы его не могут, а вот человека, что папоротников цвет отыскал и им овладел, жизни лишат и в пекло уволокут. Великую силу и власть он может дать. Надо только знать как. Но Беляна поймет. Вот погодите, пройдет время и не будет в наших лесах ведуньи сильнее ее. Волхвицей станет…

— Как же он ей дался? — спросила Велла. — Как бесовская рать не отняла?

— Она его сама не рвала. Один мальчишка в ночь солнцеворота на болото пошел. На Гнилую Топь. И надо же! Угадал место, где папоротник зацветет, и сорвал его! Сорвал, а потом Беляне подарил. Дружил он с ней сильно… Мальчишка, а не сильный волхв! И не только сорвал, но и до дому донес. Хотя и поторопился его рвать. Не до конца дивный цвет распустился. Но может только так и можно его брать и в живых остаться? Не знаю, — размышлял леший. — И мальчишка этот великий дар заимел. Сразу стал видеть ночью как днем. Прозором его кличут. Лучший стрелок в этих лесах. А может и во всей Альтиде. Это только один дар у него раскрылся, а сколько еще своего череда ждут? Не будь он охотником, так знатным волхвом мог бы стать. Как Хранибор.

— А Хранибора ты давно знаешь? — спросила Русава. — Что-то он о тебе ничего не говорил. Вот скрытный!

Дубыня наморщил лоб. Молчал, подсчитывал годы, что знал волхва. Наконец изрек.

— Да почитай уже лет как пятнадцать знакомы. Как только он тут объявился, я долго к нему приглядывался — что за человек такой. Оказалось — мудрейший волхв. Но только он скрытен. До поры своей сути никому не раскроет. Его надо поближе узнать, сдружиться с ним. Много у него тайн. Ох, как много! — вздохнул леший. — Вот и про вас он ничего мне не говорил.

Так бы может сдружились бы давно. Сами ведаете — Хранибор к добру расположен, с кем попало не знается. Чтоб такую доброту иметь, надо много горя изведать. Знает он великое множество вещей, о которых никто и слыхом не слыхивал! Много земель в своей жизни истоптал. Ох, много… Мы с ним большие друзья. Ему со мной занятно — мне с ним. Порой, когда безрадостные осенние дни наступают, мы с ним встречаемся и частенько в чатуранг играем.

— Чего, чего?.. — протянула Русава. — Не поняла… Повтори. В чату… чего? Мне не выговорить, не обессудь.

— В чатуранг, — повторил леший, и стал терпеливо разъяснять, что есть чатуранг.

— Это такая игра. Вот представьте себе расчерченную небольшую доску. На ней сто клеток. Поровну белых и черных. То есть пятьдесят белых и пятьдесят черных.

Тут Дубыня не удержавшись, сдвинул на край пня миски и плошки, и острым ногтем, скорее похожим на коготь, стал рисовать доску. Выходило плохо. Тогда он спохватился и, виновато улыбнувшись, полез в свою суму. Закатив глаза, леший долго, сосредоточенно в ней копался. Вскоре Дубыня извлек из нее нечто необычное и занятное. Он видимо и сам оторопел от того, что на этот раз выдала дивная сума. Наверно, слишком уж ему хотелось поразить русалочек. А они, чуть не ахнув, глядели во все глаза на то, что сотворила сума.

Что же это такое, красивое, переливающееся как раковины речных перловиц и играющее тусклым огнем черных самоцветов достал леший? Какая-то изящно изукрашенная и оправленная в серебро доска. А Дубыня, радостно осклабясь, и качая головой от гордости за свое умение, водрузил доску на пень. Потом он снова порылся в суме и достал оттуда расшитый кошель. Из него он начал неторопливо вынимать разные непонятные фигурки и неспешно расставлять их на доске.

— Эх! Сразу не сообразил, — тихонечко запричитал леший. — Надо было суму попросить. Я-то их себе из дерева вырезал. Время потратил, и получилось коряво. А так сразу готово! Нет, чтоб догадаться, что сума поможет! Главное представить, что тебе надо. И Хранибору бы новый достал, а то его чатуранг от времени истрепался. Скоро совсем негодным станет. Ай-я-яй!.. Старый я пень! — корил себя Дубыня.

— Вот, — приговаривал он, по очереди показывая каждую фигурку русалкам. — Это дельфины. Они могут под любую фигурку на три клетки подныривать. Вот это сокол. Он летает на три клетки вперед и вбок. Это ганеш. Он бегает наискосок и все сокрушает на своем пути. Это конь, он прыгает через головы вот так. — Дубыня показал, как прыгает конь. — Это тура. — Тут на край доски он поставил нечто напоминающее маленькую сторожевую башню. — Она бьет врага далеко и к ней опасно приближаться.