Сергей Байбаков - Лесные Боги

Влив в пасть ложечку жидкости, Русава осторожно отвела руку, а другой погладила псицу по голове. Та облизнулась и слабо стукнула хвостом по подстилке.

Довольная Русава погладила псицу еще раз. Еще…

— Русава, — тихонечко сказал леший. — Ты бы не гладила ее по голове. Ни к чему. Лучше за ушком почеши. Ах, да! Ушей-то у нее нет. Обрублены зачем-то. Но все равно, за ними, за обрубочками, почеши. Так лучше и ей радостней…

Велла и Ярина переглянулись. Дубыня говорит странные вещи. Они всегда гладят лесных зверей по голове — если, конечно, те позволяют. Бера не очень-то приласкаешь. Они вообще неучтивы — беры. Им бы только в кустарнике шуметь, да орать, зверье распугивая. Чтобы оно их ягоды не поело.

— А почему, Дубыня? — так же тихо, как и леший, спросила Ярина. — Почему за ухом лучше?

— Это потому, Ярина, что гладить лесных зверей по голове не стоит. Им кажется, что они маленькие, их унижают и хотят подчинить. Лучше за ухом. Им так приятнее. Они это любят.

Псица умно смотрела на русалку. Она на глазах выздоравливала, хотя глаза ее сами собой смыкались, словно непреодолимый сон овладевал ею. Но из глаз исчезли слезы, теперь русалки не увидели в них мути. Перестали подрагивать лапы, пропала дрожь в сильном теле.

Стукнув пару раз хвостом, псица неторопливо, с осторожностью, встала. Видимо, она помнила, какая слабость ее недавно одолевала. Как ее не держали сильные лапы.

Псица обвела русалок внимательным взглядом. Неторопливо, пристально, посмотрела лешему в глаза. Казалось, она хотела что-то сказать. Потом взглянула на Русаву. В глазах псицы светились счастье и благодарность.

«Ты помогла мне. Вы все помогли мне. Только что я была очень больна. Я страдала. Мы многое пережили. Пожалуйста, помогите ему, как вы помогли мне. Дайте и ему тоже этого чудесного питья. — Тут псица повела головой в сторону Кирилла, который все так же был в бесчувствии. Лицо его бледно, а дыхания почти не слышно. — Он мой вожак. Он не должен страдать. Помогите…»

Именно так Русава расценила ее взгляд. Наверно так же это поняли и остальные. Велла и Ярина удивленно переглянулись и потом уставились на псицу. Вот это да!!! Казалось, что слова звучат в их головах. Только эти были они немного глуховаты и слабы. Так говорят после тяжелой болезни. Так звуки несутся из-под воды. Но ведь псица сообщила, что хотела. То, что это говорила именно она, сомнений не было. Им не показалось! А может, она и вправду богиня, как и ее предок — крылатый Семаргл?

— Нельзя, милая, — Русава снова протянула к голове псицы руку и осторожно почесала за ухом. — Сейчас — нельзя… Пойми, у твоего вожака, как ты его называешь, сломана нога. Сейчас он в мороке и не чувствует боли. И это для него благо. Но если мы сделаем так, чтобы вожак очнется, то будет только хуже. Боль сильна, и не к чему, чтобы он ее чувствовал.

Русава выпростала руку из-за уха псицы и указала на левую ногу Кирилла, на большое, казавшееся черным, кровавое пятно на колене.

— Смотри. — Русава склонилась и протянула руку дальше.

Тут псица дернулась и тяжелым настороженным взглядом посмотрела на русалку. Черно-желтые глаза глядели недоверчиво.

«Ты не сделаешь ему плохо?»

— Не волнуйся, я только покажу тебе что у него там. Рана плохая, смотри…

Русава закатала широкую штанину. За это время края раны опухли и почернели. Дубыня покачал головой: дело плохо, так можно и без ноги остаться. Ее будет разносить, она будет чернеть дальше, а потом чернота перекинется на тело. Без чудодейственного снадобья этот человек обречен, он умрет. Ну что же, чтоб облегчить страдания, он сначала залечит рану, а потом даст человеку настой золотого корня. Да, так он и сделает. Хромота? Ну что же — это не страшно. Многие люди получают увечья. И ничего — живут дальше.

«Но однако! — задумался леший. — Ведь Морана не просто так приходила. Она уверена, что этот человек уже в ее власти. Но богиня смерти не знает, что золотой корень дарует бессмертие. Тогда не все потеряно. Богиня смерти не всесильна. Ну что же — не буду тянуть».

Леший потянулся к кадочке с чудодейственным снадобьем.

— Смажу рану. Охромеет, зато не умрет. Кости я сращивать не умею, пусть заживают как выйдет. А потом дадим ему настой золотого корня, такой же, как я сделал для псицы. Только он поможет. Видите, как быстро появилась чернота? Как она расползается? Скоро нога почернеет. Потом хворь перекинется на тело. Времени осталось мало — до заката он не доживет.

— Почему? — прошептала Ярина. — Почему не доживет? Что это за хворь?

— У него болотная трясуница, — хмуро ответил леший. — Сами знаете, что это за болезнь.

Болотная трясуница! Одна из дочерей Мораны! То-то богиня смерти показала, что скоро сюда нагрянет.

Ни у одного знахаря, ни у одного ведуна или волхва нет снадобья от этой смертельной хвори. Болотная трясуница подкашивает человека внезапно, и стремительно его сжигает. Конец его земной жизни сразу становится предрешенным. Он неизбежен. Неизбежен так же, как и заход солнца. Болотной трясуницей мог заболеть кто угодно: и стар и млад, и мужчина и женщина.

Неведомо, когда и как болезнь вселялась в человека. Порой случалось так, что человек, утром получив незначительную царапину, уже к вечеру умирал в муках, сжигаемый внутренним огнем. Спасти несчастного можно было только одним: это как можно быстрее отнять его почерневшую руку или ногу. Порой это помогало. Но если полученная рана (а ею могли быть просто легкий укол или ссадина) чернела на теле, то смерть становилась неминуема. Единственное — эта хворь встречалась редко.

Издавна люди подметили, что хворь одолевала только тех, кто или жил рядом с болотами, или часто на них ходил.

А Гнилая Топь — это древнее и самое зловещее болото в вендских лесах. Недаром люди избегали его. Да что там люди! Там даже болотники с болотницами не селились! Боялись. С Гнилой Топью связано много жутковатых преданий. Наверно Кирилл заболел трясуницей именно на нем.

— Жаль, что останется хромым, — вздохнула Русава. Этот человек начал чем-то нравится ей. Почему, русалка и сама пока не могла понять. Может оттого, что он пришел из другого мира, а значит, должен отличаться от людей живущих здесь. А может потому, что она успела заметить: Кирилл пришелся по душе ее подруге Ярине.

— Жаль, — согласился леший. Он, зачерпнув пальцем немного чудесного снадобья, поднес его к ране. — Жаль, да что тут поделаешь? Лучше уж так…

Но вдруг, уже изготовясь втереть в края раны золотисто-красную мазь, Дубыня замер.

«Мох! — гулко стукнуло в голове лешего. — Приложи ему мох, он поможет. А перед этим я залижу рану. Я тоже умею лечить. Вместе мы справимся. Я и мох убьем черноту. Я это знаю…»

Слова звучали отчетливо, уже не глухо как раньше. И слышал их не один Дубыня. Русалки недоуменно переглянулись. Потом, все как один, перевели глаза на псицу, которая высунув длинный язык, серьезно смотрела на них. «Ну что же ты? Неси мох!» — снова гулко стукнуло в голове Дубыни. Впрочем, как и прежде, эти слова также услышали и русалки.