Сергей Байбаков - Лесные Боги

«Барашки, — привычно отметил Кирилл. — Значит, волнение два-три балла, не больше…» Тут же себя одернул — что за дела?! Попал невесть куда, тут о другом думать надо — о насущном, а он волнение на море отмечает… метеоролог хренов!

Почти к самому морю подступал небольшой городок. Сверху хорошо просматривались красные черепичные крыши над выбеленными стенами. Он чем-то походил на чистые, ухоженные провинциальные европейские городки. Такие там еще кое-где сохранились. Но… Одно но! Вроде и архитектура схожа с европейской, и вид пристойный. Но была какая-то неясность. Что-то не то складывалось в этом городе.

Кирилл вдруг понял: в городишке все дома одинаковы. Будто архитектор не знал иных проектов и лепил свои строения под копирку. Не знал, или… или не хотел себя утруждать. Да и планировка прямолинейная. Не видно запутанных кривых улочек. Сверху это хорошо видно. Дома стоят как бараки в лагере. В общем — городок и похож на европейский, и кардинально отличается

Кирилл обернулся. Надо взглянуть на дверь, из которой только что вышел. Обернулся, и… и застыл. Дыхание перехватило, а если образно выразиться словами классика: «В зобу дыханье сперло…»

О таком бреде и сюрреализме даже подумать сложно, а не то что представить! А тут этот сюр он сейчас видит воочию, и его — вроде бы — можно даже пощупать.

Бред, бред и еще раз бред!!!

Нечто подобное можно создать с помощью компьютерной графики и потом рассматривать на экране монитора или в кино. И все равно, будет не то! Такого впечатления на плоскости не добьешься. А тут все наяву! Вживую, так сказать!

Дело в том, что солнце за его спиной било на светло-серую откосую стену самой настоящей пирамиды! Высокая — она отличалась и от египетских, и от пирамид ушедшего в небытие народа майя.

Земные пирамиды сложены из известняковых блоков. Они выщерблены временем. При желании — буде возникнет такая идея — на такую пирамиду можно взобраться. А эта будто высечена из цельного гранитного камня, не видно ни швов, ни, тем более, выпирающих блоков. Лишь гладкие, отполированные наклонные стены. Для того чтобы вскарабкаться на нее хотя бы на пару десятков метров, потребовалось бы немало усилия и ловкости. И главное, вершина ее сверкала как золотая. Хотя — почему «как»? Наверняка она и была из золота.

Кириллу пришла в голову абсурдная мысль. Отчего-то вдруг почудилось, что ЭТА пирамида прародительница всех земных пирамид. И они лишь жалкие подобия этого, непонятно каким образом вытесанного из единого гранитного камня монолита.

Пирамида нависала над морем чудовищной громадой, и казалось, вот-вот в него сползет. Вдруг раздастся грохот и пирамида неторопливо и величественно, подняв облако брызг, рухнет в воду. Вроде того, как рушится взорванный небоскреб. С той лишь разницей, что когда она обрушится в воду, не будет ни пыли, ни особого шума. Вода скоро успокоится и скроет под собой все следы.

Кириллу показалось, что часть ее основания висит в воздухе. Что пирамида балансирует на краю, и для того, чтобы ее обрушить, нужен лишь легкий толчок.

Но пирамида каким-то чудом держалась на краю утеса. Хотя выглядело это невероятно. Вероятно, мэтр Сальвадор Дали высоко оценил бы такой ракурс.

Впрочем, в этом месте все невероятно. Начиная от лорда Абигора, разъезжающего на крылатом коне (теперь Кирилл был твердо в этом уверен) и кончая… А вот чем кончатся, все эти неописуемые чудеса, то Кириллу пока неведомо.

Стрельчатых барельефных дверей Кирилл сейчас не увидел. Вместо них чернел квадратный проход в стене пирамиды. Из него тянуло холодом.

«Ну и ну! Вот так портал! Вот так-так!..»

Что означали эти междометия, Кирилл и сам бы затруднился пояснить. Впрочем, чувство первоначального изумления притупилось. Это всегда так: пресыщение никому не шло на пользу. Всему нужна мера.

Задрав голову, Кирилл посмотрел на золотую вершину. М-да! Пожалуй, все-таки поменьше, чем пирамида Хеопса, но все равно — не из маленьких…

Слева послышался шорох. Повернувшись, Кирилл увидел, что невдалеке, смиренно опустив глаза долу, стоит его странный, новоиспеченный, благоприобретенный, свежесрубленный (считайте как хотите) слуга. Монах. Монах Яков. Солнце не отражалось, как это принято в его тонзуре. Гасло в редкой щетине. Почувствовав, что Кирилл на него смотрит, монах поднял блеклые и невыразительные глаза.

— Что будет угодно господину Кириллу? — чуть ли не подобострастным шепотом вопросил Яков. Его голос напоминал внезапно обретший дар речи и захлюпавший пузырями елей.

«Мягко и скользко, — про себя отметил Кирилл. — Даже вернее: склизко. Кажется — тот еще тип. Вдобавок католик. Кто он? Доминиканец? Францисканец? Ряса настолько выцвела, что и не разберешь, какого цвета она была. Ага, вот… Пояс вместо веревки, и почти белый нагрудник. Или это ряса такая? Серая и засаленная. Доминиканец… Хотя, кто их знает? Я в средневековье не силен, да, в общем-то, особо никогда им не интересовался. Католицизм, он, видите ли, чужд русскому православному духу. Цари это знали. Недаром иезуитов запретили. Ну, и как его называть? У нас — батюшка. У католиков — святой отец. Только вот какой он к черту святой! Да еще и отец! Ладно — видно будет…»

Кирилл пожал плечами. Действительно — что ему угодно? Вот этого он пока не знал. Хотя вроде с утеса уже увидел все, и пора двигаться дальше.

Пожалуй, для начала надо будет выяснить, как друг к другу обращаться. И тут сразу же в памяти всплыли слова лорда Абигора.

«…Да. Называйте его как хотите, но основная его обязанность — это прислуживать и угождать вам. Пояснять некоторые вещи. В своих желаниях не стесняйтесь. Он исполнит все. Подчеркиваю — ВСЕ! Также, можете с ним особо не церемониться. Ну да это уже ваше право, на ваше усмотрение».

Что ж, можно и не церемониться, хотя жлобство — не есть хорошо. Чем-то слово «господин», которым называл его Яков, претило Кириллу. «Господин» — слово уважительное. Его надо заслужить. Настоящих господ в семнадцатом году большевики изничтожили. А тех, что называют этим словом, пока такое право не заслужили. Не одно поколение пройдет, пока в России вновь народятся господа. Это как-то в Англии давно провели эксперимент. К власти после войны с Гитлером пришли лейбористы и попытались сразу же всем дать образование. Что из того, что в Британии тогда по-настоящему было образовано только сто тысяч человек? Выпускники Итона, где образование сродни нашему Царскосельскому Лицею времен Александра Сергеича. Образование-то дали, только вот джентльменов все равно не получилось. Тут нужны поколения. Поколения, и — самое главное! — наследственность. От коня-тяжеловоза и ледащей лошадки не родится призовой скакун. Деньги и образование еще не делают господ. Эти две вещи делают просто напросто буржуазию, но не господ. ГОСПОДИН — высокое слово и ко многому обязывает.