Роберт Блох - Ночь, когда они испортили вечеринку

Все это было полной неожиданностью. Никто не ожидал ничего подобного, но так часто бывало на вечеринках Руди. Никто никогда не мог сказать, что может произойти дальше.

Все началось именно так, как начиналось всегда. Руди позвонил мне и сказал:

— Тебе лучше заскочить. Ребята собираются, чтобы развлечься.

— Если развлечься, считай, что я за, — сказал я ему. — Но помни, я на заметке у копов. Со времен последней драки, когда кто-то отдубасил того сенатора…

— Забудь об этом, — засмеялся Руди. — В нашем деле главное выпить. И время от времени дать в нос сенатору или двум. Контракт военно-морского флота — это контракт военно-морского флота. Кстати говоря, надень чистую рубашку, когда пойдешь. У нас будет адмирал Криббер и много другого начальства. Также некоторые модели.

— Модели? Для них я найду чистую рубашку, — пообещал я. — До скорого.

Я нашел свою чистую рубашку и отправился к дому Руди около девяти.

Девять часов летнего субботнего вечера. Я вряд ли забуду это. Я шел по улице и смотрел, как проезжают мимо новенькие автомобили — универсалы, городские и загородные модели, кабриолеты от Чеви [1] Чеви (Chevy) — разговорное название марки автомобилей «Шевроле» (Chevrolet). Chase Chevrolet — фирма-дилер «Шевроле» в Калифорнии, основанная в 1944 г. — Прим. верстальщика . Чейз.

Автомобили скользили между высокими зданиями — неоновые вывески вонзались красными ногтями в небеса, — и люди толкались, пихались, проныривали, суетились вокруг. Нет, я не забуду это.

Особенно я помню людей. В то время мне казалось, что они выглядят по-другому. Как-то изменились, мне казалось, стали не такими, как они выглядели год назад или около того.

Я продолжал думать о том времени, когда Руди и я были сломлены. В те дни я не ходил на вечеринки в пентхаус, потому что у Руди не было пентхауса. И я не часто носил чистую рубашку. Это было нелегко, сломать обман того производственного агента — мы заложили все, чтобы просто идти дальше.

Затем пришла страшная война, и мы с Руди сунули свой нос в сделки по закупу с флотом. Внезапно мы начали подписывать заказы, брать новые счета, играть с высшими офицерами и крупными учеными и людьми из шоу-бизнеса. Руди прикрывал, я делал оценку, и мы оба зарабатывали деньги. Все было хорошо, конечно же, это было то, что мы искали, но иногда я задавался вопросом, к чему все это приведет в итоге.

Поэтому, как я говорил, люди, мне казалось, изменились. Год назад они так же прогуливались по этой улице приятной летней ночью. Было много пар, они держались за руки; много семей с детьми бегали кругами вокруг них. Там были девушки в широких брюках, смеющиеся у кинотеатров, и молодые парни, свистящие им вслед. Так было всегда теплым субботним вечером.

Но теперь уже нет. Сегодня вечером я почувствовал это, двигаясь вперед. Я мог почувствовать разницу, я мог увидеть разницу. Изменение произошло, это верно. Не только с Руди и со мной, но и со всеми. Возможно, все эти разговоры о войне и секретном оружии — возможно, это было тем, что расстроило людей. Тем, что стерло улыбки с их лиц, ранило и заставило их толкаться, пихаться, раскидывать друг друга локтями и коленями и идти дальше вперед.

Как бы то ни было, они торопились, машины гудели, и даже неоновые вывески, казалось, мерцали быстрее. Все дергалось и ускорялось, как старый немой фильм.

Так или иначе, это тронуло меня, обеспокоило. Я рад был уйти с улицы, рад был шагнуть в большой холл отеля, рад подняться на лифте до пентхауса Руди.

Руди встретил меня у двери. Вечеринка уже шла своим ходом. Я мог видеть это, слышать это, нюхать это.

— Вот и ты, наконец! — сказал Руди. — Заходи и познакомься с тусовкой.

И он подмигнул мне и прошептал:

— Криббер здесь уже около часа, и он при деньгах. Я собираюсь подготовить его к тому радиолокационному контракту чуть позже.

Ему не нужно было говорить об этом мне. Я знал рутину наизусть. И я сам мог видеть, как он подготовил адмирала. Большая передняя комната была заполнена людьми, а люди были заполнены ликером и разговорами в той точке, где часто одно перетекает в другое. Криббер стоял перед камином с моделью по имени Китти. Он был статный, хорошо выглядящий старый джентльмен в красивой сделанной на заказ униформе, она была великолепной брюнеткой. Но, так или иначе, вместе они не составляли красивую пару сегодня вечером.

— Не надо наводить на меня эти высокие бронзовые штуки, — говорил адмирал. Он ткнул Китти прямо в V-образный разрез ее платья. — Я говорю с тобой начистоту. — Его палец оставил красную отметину на ее шее, и он попытался сфокусировать оба глаза на ней, слегка покачиваясь на пятках. — Я просто говорю тебе, что они готовы к нападению.

— Бла! — Это вмешался Честер Гарланд, комментатор новостей, с радостью добавив: — Разве вы, ребята, не можете перестать говорить о делах? Каждый раз, когда я беру трубку, это одна из вас, обезьян, делающая заявление. Я иду в кино, чтобы отдохнуть с Дэнни Кей и получаю кинохронику с кем-то в униформе, который делает еще одно заявление. Я прихожу сюда, чтобы расслабиться, и тут снова вы болтаете.

— Я говорю тебе…

— Бла! Ты и вся твоя банда твердите мне об этом уже много лет. Но ничего не происходит. Ничего не произойдет. Так что забудь. Вот, выпей еще.

Руди подошел и оттащил Честера.

— Отстань, — сказал он.

— Обойди всех с мартини как миленький человечек, хорошо? — Он вручил Честеру поднос.

Я подошел к Китти.

— Что хорошего? — спросил я.

— Не знаю ничего хорошего. — Она надулась. — Один из этих мерзких министров финансов появился сегодня. Ударил меня счетом G по налоговым выплатам. Как он узнал о тех акциях, я не знаю! И с этой инфляцией и всем…

Она схватила напиток, вцепившись в него в отчаянье. Я ходил сквозь эту веселую, ищущую удовольствия, беззаботную толпу очень важных людей, знаменитостей и ведущих интеллектуалов и пил их слова мудрости.

— Я говорю вам, что мы постоянно недооценивали возможности цепной реакции. — Это был старый профессор Маккитридж. — Если бы средний гражданин знал о возможностях расщепления материалов, мы не были бы такими самодовольными.

— Я не согласен. — Доктор Санбреннер всегда не соглашался, независимо от того, насколько был пьян. На самом деле, чем больше он был пьян, тем больше неприятным становился. — Это биологическая война, которая использует уловки. Следующая война будет выиграна или проиграна в течение 24 часов. Правильное использование химических бомб, установленных на обширной территории в сотне ведущих городов, может уничтожить 25 процентов нашего населения за день, и еще 25 процентов, вероятно, умрут в результате всеобщей паники. Теперь, если только мы сможем добраться до них первыми и сделать то же самое…