Дин Кунц - Зимняя луна (Ад в наследство)

Мелодраматическая музыка и комичные голоса в телевизоре не отвлекали ее. Действительно, ароматный кофе, удобное кресло, и холодный звук зимнего дождя, барабанившего по крыше, соединялись во что-то уютное, что вымывало из ее головы все тревоги и позволяло погрузиться в роман.

Хитер читала целых пятнадцать минут, когда Тоби позвал ее:

- Мам!

- Хм-м-м? - сказала она, не отрывая взгляда от книги.

- Почему кошки всегда хотят убить мышей?

Заложив страницу большим пальцем, она поглядела на телевизор, где на экране уже другие кошка с мышью занимались очередной комедийной погоней, на этот раз кот преследовал мышь.

- Почему они не могут дружить с мышами, - спросил мальчик, - а все время хотят их убить?

- Такова кошачья природа, - сказала она.

- Но почему?

- Таким уж их Господь сотворил.

- А Господь не любит мышей?

- Ну, должно быть, любит, раз он сотворил и их тоже.

- Тогда почему он заставляет кошек их убивать?

- Если у мышей не будет естественных врагов, таких, как кошки, совы или койоты, они заполонят весь мир.

- Почему они заполонят весь мир?

- Потому что они рожают сразу много детей, а не одного.

- Ну и что?

- Поэтому, если у них не будет врагов, чтобы контролировать их численность, станет триллион биллионов мышей, которые съедят всю еду на земле и ничего не оставят ни кошкам, ни нам.

- Если Господь не хочет, чтобы мыши заселили всю землю, почему он тогда не сделает так, чтобы у них каждый раз рождался один детеныш?

Взрослые всегда теряются при Почемучке, потому что длинный поезд вопросов приводит в тупик без ответа.

- Вот этого-то я не знаю, малыш, - пожала плечами Хитер.

- Я думаю, что значит, что он хотел, чтобы мыши имели много детей и кошки их убивали.

- Боюсь, это ты можешь выяснить только у самого Господа.

- Ты имеешь в виду, когда я лягу и буду молиться?

- Отличное время, - сказала она, подливая в чашку кофе из термоса.

- Я всегда его спрашиваю, но все время засыпаю раньше, чем он мне ответит, - пожаловался Тоби. - Почему он заставляет меня засыпать до ответа?

- Такова его воля. Он говорит с тобой только во сне. Если ты прислушаешься, то проснешься с ответом.

Она была горда своим объяснением. Выкрутилась.

Тоби нахмурился.

- Но обычно я все еще не знаю ответа, когда просыпаюсь. Почему я не знаю, если он мне сказал?

Хитер сделала несколько глотков, чтобы оттянуть время.

- Ну, пойми. Бог просто не хочет давать тебе все ответы. Мы на земле для того, чтобы отыскать ответы самим, научиться и понять все своими силами.

Хорошо. Очень хорошо. Она почувствовала скромную радость, как будто продержалась дольше, чем сама ожидала, в теннисном матче с игроками мирового класса.

- А ведь мыши не одни, на кого охотятся и кого убивают. На каждого зверя есть другой зверь, который хочет разорвать этого на куски. - Он поглядел в телевизор. - Смотри, там, похоже, собака хочет убить кошку.

Кошка, которая гналась за мышью, теперь в свою очередь убегала от свирепого бульдога в ошейнике.

Тоби снова взглянул на мать.

- Почему у каждого животного есть другое животное, которое он хочет убить? Кошки тоже перенаселяют землю без естественных врагов?

Поезд Почемучки заехал в другой тупик. О да! Она может обсудить с ним концепцию первородного греха, рассказать ему, что мир был ясным царством мира и изобилия, пока Ева и Адам не лишились благодати и не привели смерть на Землю. Но все это, кажется, слишком тяжело для восьмилетки. Кроме того, она не уверена в том, что сама верит, хотя это было то объяснение существования зла, насилия и смерти, с которым ее воспитали.

К счастью, Тоби избавил ее от признания об отсутствии у нее толкового ответа.

- Если бы я был богом, я бы сделал только по одной маме, одному папе и одному ребенку каждому виду зверей. Ты понимаешь? Как одна мама - золотой ретривер, один папа - золотой ретривер и один щенок - золотой ретривер.

Он уже давно хотел золотого ретривера, но они все откладывали, потому что их пятикомнатный дом казался слишком маленьким для такой большой собаки.

- Никто не будет умирать или стареть, - сказал Тоби, продолжая описывать мир, который он бы сделал, - так что щенок всегда будет щенком, и никогда не будет больше одного на весь вид, и мир не перенаселят, и тогда никому не надо будет убивать кого-то другого.

Это, конечно, был тот самый рай, который, как предполагают, когда-то существовал.

- Я вообще бы не стал делать пчел, пауков или тараканов, или змей, произнес он, морщась от отвращения. - В них никогда не было смысла. Бог, должно быть, был тогда в дурном настроении.

Хитер рассмеялась. Она любила каждую черточку этого малыша.

- Ну, да. Он должен был быть чем-то расстроен, - настаивал Тоби, снова глянув на экран.

Он так похож на отца. У него прекрасные серо-голубые глаза Джека и его открытое простодушное лицо. Отцовский нос, но ее светлые волосы, и сын слегка маловат для своего возраста, так что, возможно, унаследовал больше физических черт от нее, чем от отца. Джек высокий и крепкий: Хитер худая, пяти футов четырех дюймов. Тоби, конечно же, был сыном их двоих, и иногда, как теперь, его существование казалось чудом. Он был живым символом ее любви к Джеку и любви Джека к ней, и если смерть - это та цена, которую нужно платить за чудо рождения нового существа, тогда, вероятно, сделка, заключенная в Эдеме не была такой уж несправедливой, как иногда кажется.

На экране кот Сильвестр пытался убить канарейку Твити, но, в отличие от настоящей жизни, крошечная птичка одерживала верх над шипящей зверюгой.

Зазвонил телефон.

Хитер отложила книгу на подлокотник кресла, скинула платок и встала. Тоби уже съел весь шербет, и она по пути на кухню взяла пустую вазу с его колен.

Телефон был на стене рядом с холодильником. Она поставила вазу на стол и подняла трубку.

- Алло?

- Хитер?

- Да, говорите.

- Это Лайл Кроуфорд.

Это был капитан из отдела Джека, которому он непосредственно подчинялся.

Может быть, из-за того, что Кроуфорд никогда не звонил ей раньше, или что-то было в его голосе, или, может быть, это только инстинкт жены полицейского, но она сразу же поняла, что случилось что-то ужасное. Сердце начало колотиться, и на секунду у нее перехватило дыхание. Затем внезапно она задышала часто, выдыхая одно и то же слово: "Нет, нет, нет".

Кроуфорд что-то говорил, но Хитер не могла заставить себя слушать его, как будто то, что случилось с Джеком на самом деле, не случится, если она откажется слушать жуткие факты, обращенные в слова.

Кто-то постучал в заднюю дверь.

Она обернулась, посмотрела. Через окно в двери она разглядела мужчину в промокшей от дождя форме. Луи Сильвермен, другой полицейский из отдела Джека, хороший друг уже восемь, девять лет, а может быть, дольше: у него было живое лицо и буйная рыжая шевелюра. Он был другом и потому пришел к задней двери, вместо того чтобы стучаться в переднюю. Не так официально, не так дьявольски холодно и ужасно, - о Боже, просто друг у задней двери с какими-то новостями!