Кристофер Кроу - Да будет тьма

Я дала своё согласие, заключила сделку. И тем самым прокляла свою семью.

Одним из главных условий сделки был наш переезд в Нортвуд. Кто-то должен был прикрывать их грязную шайку. Если бы поместье досталось в руки людям несведущим, их секта рано или поздно выплыла бы на поверхность, а этого Джон хотел меньше всего.

Мы были его прикрытием, а он за это поддерживал жизнь в нашей Джанет. Вот только именно поддерживал, и не жизнь, а скорее существование. Прошло больше двадцати семи лет, а она не сказала ни слова. Иногда я вообще сомневаюсь, слышит ли она нас.

Джанет не умерла, но и не жива в том смысле, в котором нам бы хотелось. Теперь моя девочка больше напоминает живого мертвеца. Ни чувств, ни эмоций, один лишь взгляд, направленный сквозь тебя.

Иногда я думаю, что было бы лучше расторгнуть наш контракт и спалить до тла это место, лучше уж смерть, чем подобное существование. Но потом я вспоминаю, что при расторжении нашего контракта я потеряю всё, и тогда моя решимость мгновенно тает.

А ведь Дариан даже не знает, что у него есть сестра. Мы держим Джанет в нижних помещениях поместья, даже слуги не знают, что она там.

Алтон скончался вскоре после того, как мы заключили с Джоном контракт, его сердце не выдержало видеть дочь такой. С его уходом единственным, кто разделял мою тайну, стал Бродерик.

Он прекрасно знает, что происходит, и мне даже кажется, что он связывается с Джоном. Мне совсем не по душе подобный союз, но это ещё одна плата, которую приходится платить.

Элоиза была спокойна, но в уголках её глаз уже начинала скапливаться предательская влага. Голос Тома слегка смягчился.

– Вы сами осознаёте, что ваш договор приносит больше вреда, чем пользы. Почему же вы до сих пор не набрались смелости дать этому нестареющему ублюдку под зад?

Элоиза покачала головой.

– Вы не понимаете. Я ненавижу Джона всем сердцем, но я никогда не рискну пойти против него.

Том в порыве встал с кресла.

– Но как же так?! Что сложного просто рассказать об этой секте? Если я начну говорить, меня сочтут за умалишенного, но если мои слова подкрепят слова достопочтенного семейства, уважаемого в городе…

– Тогда всё равно ничего не получится.

– Но почему?

Том снова сел.

– Вы думаете, он смог бы просуществовать столько лет, если бы всё не было тщательным образом спланировано? Джон опутывает своей паутиной весь город. Члены его культа повсюду: городской священник, начальник полиции, даже несколько членов городского совета. Когда вы начнёте говорить, вас просто по-быстрому устранят.

Том уронил голову на руки и глубоко вздохнул.

– Не могу сказать, что не ожидал услышать нечто подобное, но как вы можете говорить об этом так спокойно?

Элоиза пожала своими узкими иссушенными временем плечами.

– Привыкнуть можно ко всему, особенно если такое происходит с тобой каждый день. Меня далеко не всё устраивает, но со своей участью я как могла смирилась.

– Но ведь так нельзя! Надо бороться! Неужели вы хотите, чтобы ваша семья жила вот так? Чтобы ваша дочь была заперта в вечно умирающем теле, не способная даже говорить? И если уж на то пошло, почему вы так уверены, что ваша дочь жива? Что Джон не поддерживает лишь её оболочку?

Элоиза резко встала.

– Довольно!

В её глазах был гнев, который вытеснялся безграничной болью.

– Думаете, я не думаю об этом каждый чёртов день? Я устала от того, что первая мысль, приходящая мне в голову при виде дочери, здесь ли она. И я бы предпочла, чтобы мне не напоминали лишний раз об этом.

– Но я буду это делать. Буду, если это приведёт вас к решению покончить со всем этим кошмаром.

– У вас слишком простое отношение к жизни, детектив. Вы не понимаете всю серьёзность ситуации и совершенно не цените свою жизнь. Чтобы хоть как-то приблизить ваше отношение к действительности, считайте, что вы пытаетесь переиграть самого Дьявола. Не забывайте об этом.

Не сказав больше ни слова, Элоиза вышла из комнаты.

Том остался в комнате совсем один, но ненадолго. Едва Элоиза ступила за порог, Дариан начал спускаться по лестнице. Они посмотрели друг на друга тяжёлым мрачным взглядом. Дариан спустился и встал напротив Тома настолько близко, словно забыл тот маленький неприятный эпизод, который произошёл совсем недавно.

– Значит, вот так обстоят дела… Что ж, это будет для меня уроком. В нашем мире нельзя доверять никому, особенно своей семье.

– Мне казалось, что этот разговор не был предназначен для твоих ушей.

– Да, возможно, было бы лучше оставаться в неведении. Но ничего уже не поделаешь, стоит один раз узнать правду, и пути назад уже нет.

– Разве? Сделай вид, что ничего не слышал, и живи себе дальше. Поверь, тебе же лучше будет.

– А ты бы так смог?

Взгляд Тома стал ещё мрачнее.

– Я не ты.

Дариан ухмыльнулся.

– Не спорю, я и сам не хотел бы быть тобой.

– Тогда к чему наш спор?

– А разве это был спор? Я просто даю тебе знать, что теперь это так не оставлю. И если ты хочешь победить в этом сражении, то тебе понадобится моя помощь.

Шеппард саркастически поднял бровь.

– Да неужели? И в чём же?

Дариан вытащил из пиджака сигару и поднёс к губам. Руки его шарили по карманам в поисках зажигалки.

– Мне показалось, что тебя может заинтересовать возможность зайти к врагам с тыла.

– И как ты можешь мне в этом помочь?

Дариан всё никак не мог найти зажигалку.

– Чёрт, да где же она…

Тому надоело на это смотреть, и он протянул ему свою.

– Благодарю. Думаю, нам обоим будет лучше забыть наши разногласия и работать сообща.

Шеппард вернул зажигалку в карман и недовольно нахмурился. Он уже начинал терять терпение.

– Все ещё не вижу, чем ты можешь быть мне полезен.

Дариан затянулся и выпустил в воздух густое облако сигарного дыма.

– Допустим, я знаю, как попасть в тоннели из Нортвуда…

– Всё равно не понимаю, зачем тебе это. Твоя мать скрывала от тебя сестру всю твою жизнь, а теперь, когда ты узнал об этом, в тебе резко проснулись братские чувства? Или тобой движет простое любопытство?

Дариан не отвечал. Они петляли по нижним помещениям поместья, переходя из одной кладовой в другую. Том смотрел вокруг недоумевающим взглядом.

Зачем им столько провизии? Да этой едой можно весь город накормить! В поместье всего пять человек, включая дворецкого, не удивлюсь, если они не знают и о половине того, что здесь лежит.

Они прошли череду кладовых и оказались в чрезвычайно большом и тёмном винном погребе. Шеппард протянул руку и снял с полки одну из бутылок.

Он повертел бутылку в руках, на этикетке значился год двухсотлетней давности. Пожав плечами, Том откупорил вино и продолжал путь, время от времени делая небольшие глотки и наслаждаясь великолепным вкусом.