Кристофер Голден - Арарат [litres]

– Чем тут пахнет? – услышал он голос Ким, раздавшийся снизу.

Мериам призналась, что они не знают, и замолчала, даже не потрудившись высказать хоть какие-то предположения. Уокер изумился. Люди вроде Адама и Мериам, как правило, не лезут за словом в карман и всегда имеют наготове какую-нибудь теорию. Видимо, несмотря на сложное отношение к Уокеру и его группе, «Проект Ковчег» нуждался в них. Так сказать, свежие глаза – свежие идеи.

Лестница привела в один из задних нижних закоулков ковчега. Здесь были растянуты полиэтиленовые перегородки, отгородившие площадь примерно в пять квадратных метров. Горело несколько светильников. Порыв ветра промчался по длинным коридорам, сходившившимся в этой точке, и полиэтиленовая пленка громко хлопнула. Урчал генератор, но большинство источников света, которые он питал, находились внутри прикрытого матовой пленкой пространства.

– Погодные условия на горе быстро ухудшаются, – говорил Адам и одновременно делал медленную панорамную съемку окружающих лиц. – Чем холоднее зима, тем опаснее перемещать людей и материалы. Температура воздуха становится совсем непредсказуемой. Скоро придет буря, и ветер здесь, наверху, многократно усилится. Мы хотим все защитить и упаковать до того, как шторм начнется в полную силу.

– Мы понимаем, – ответил Уокер. – Не беспокойтесь.

Адам глянул на Мериам с тревогой. Судя по всему, его терзали сомнения.

Отец Хьюз шумно вздохнул.

– Напомню, мистер Холцер, что мы проделали долгий путь не для того, чтобы любоваться на полиэтилен.

Мериам повернулась к камере.

– Для протокола: мы с Адамом знаем доктора Уокера и отца Корнелиуса Хьюза по их репутации, но никогда до этого не встречались лично.

Уокер улыбнулся.

– Вы считаете, люди будут думать, что мы все являемся частью какого-то заговора?

– Я не считаю, – ответила Мериам. – Я в этом абсолютно уверена. До сих пор есть люди, которые утверждают, что фильм про астронавтов на Луне был снят в павильоне.

Ким тихонько рассмеялась.

– Не похоже, что мы на Луне.

Мериам откинула в сторону полиэтиленовый полог.

– На самом деле немного похоже.

Уокер подошел поближе к открытому входу. Он услышал, как отец Корнелиус произнес его имя, но только помотал головой, словно отгоняя от уха надоедливое насекомое. Внутри черепа зародился и стал нарастать низкий гул, вибрация от которого постепенно стала передаваться костям. Ему захотелось спросить, слышат ли этот звук остальные, поинтересоваться у Мериам и Адама, дрожит ли гора и может ли это означать близкое землетрясение, но затем он почувствовал на коже мелкие бусинки пота и омерзительное покалывание – словно по его телу побежали одновременно сотни насекомых.

– Какого черта? – пробормотал он, остановившись у полиэтиленовой пленки.

– Вот именно, – ответила Мериам. – Мы тоже через это прошли.

Кожа ее была бледной с каким-то желтушным оттенком.

Отец Корнелиус взял Уокера за локоть. Лоб священника покрылся по́том, но хватка осталась крепкой.

– Надо быть решительными, – сказал он.

Уокер согласился с ним. Они проделали долгий путь, чтобы взглянуть на уникальное открытие, которое команда Карги – Холцера постаралась скрыть от общественности. «Проект Ковчег Карги – Холцера» был совместным турецко-британо-американским предприятием при поддержке музеев и спонсоров документального фильма. Но до сих пор те немногие люди в правительствах, которые видели отчет и короткое видео, снятое ПККХ, относительно «саркофага» сошлись только в одном мнении: никто не должен его обсуждать. По крайней мере, пока не станет понятно, что это такое.

«Суеверная чушь» , – подумал Бен.

Впрочем, суеверен был весь мир.

– Уокер, – окликнула его Ким, – возможно, вам стоит…

Одной рукой он еще держался за полиэтилен. Покалывание на коже стало спадать, но подташнивание осталось, как и гул в черепе. Уокер оглянулся на Ким.

– Вы идете? – спросил он, удивляясь тому, что она все еще оставалась на нижней ступени лестницы, не решаясь с нее сойти.

Все-таки ООН прислала ее сюда наблюдать.

Ким кивнула.

– Тогда вперед, – сказал он и прошел через проем в полиэтилене. Отец Корнелиус немедленно последовал за ним, хотя в данную минуту его помощь Уокеру не требовалась. Мериам зашла следующей. За ее спиной мелькал огонек камеры Адама, разбавляя собой антисептический желтый свет промышленных светильников. Уокер почувствовал вибрацию зубами и догадался, что источником шума вполне могли быть генераторы.

Конечно же – это всего лишь грохот генераторов. Сразу стало легче. Спокойнее как-то.

Увидев перед собой древний деревянный ящик, стоявший у стены, Уокер нервно выдохнул. Разбитые куски битумной смолы валялись на полу вокруг ящика, словно толстые осколки черного стекла, и Уокер немедленно вспомнил глянцевые амулеты на кожаных шнурках, свисавшие с шей трупов, над которыми трудилась профессор Маршалл. Очевидно, там тоже были осколки черной смолы. Уокер осмотрел битумную оболочку, затем пригляделся к символам, вырезанным на видимых деревянных частях гроба. Закорючки в болезненном желтом свете, казалось, смещались и текли. Снова появилось ощущение ползущих по коже насекомых – особенно на затылке, и он протер рукой рот.

Преодолев внутреннее сопротивление, он заставил себя заглянуть внутрь ящика.

На первый взгляд кадавр выглядел жалко и был похож на подделку, созданную специально для малобюджетного фильма ужасов. По крайней мере, мозг желал интерпретировать увиденное именно так – чтобы можно было воспринять эту штуку как абсурдную, но не чудовищную. Но по мере того как разум свыкался с ее существованием, становилось ясно: эти останки были чем угодно, но только не подделкой. Ему уже доводилось видеть чудовищ. «Нечеловеческий» не означает «невозможный» и не означает зло. Уокеру пришлось себе об этом напомнить.

Нечеловечески длинные пальцы были согнуты в дуги после тысяч лет, которые мертвое существо провело в ящике. Кожа над грудной клеткой, туго натянутая и приобретшая пурпурно-серый оттенок, местами полопалась от пересушенности, и плоть в этих местах провалилась внутрь. На разных участках головы просвечивали кости черепа, и одна щека рассыпалась в пыль. Засушенные глазные яблоки провалились внутрь глазниц.

Из углублений над бровями выступали рога длиной пятнадцать-восемнадцать сантиметров. Рога были бледные, пыльно-белые – цвета слоновьих бивней, стертых от возраста. Кончик одного из них был обломан и зазубрен, как расколотый камень, и оба были слегка изогнуты наружу. Череп существа был неправильной формы – верх выпуклый, а челюсть заостренная. Вероятно, в жизни это был очень странно выглядевший человек. Даже довольно уродливо.