Йон Линдквист - Химмельстранд. Место первое [Литрес]

Она высвободила ладонь и молитвенно сложила руки, сцепив пальцы в замок. Мальчик, поглядывая на нее, повторил жест. Лицо его сделалось очень серьезным.

Майвор прочитала «Отче наш», дожидаясь, чтобы мальчик повторял за ней каждую строку. Она дочитала молитву до конца и после слов «…и во веки веков» добавила:

– Укажи нам путь, Боже, и приведи нас домой. Аминь.

– Аминь, – повторил мальчик.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, взволнованные серьезностью момента.

– А ты видела «Звездные войны»? – прервал молчание мальчуган.

– Фильм?

– Фильмы.

– Кое-что… не так много.

– Помнишь Чубакку?

У их младшего сына, Хенрика, были видеокассеты с первыми тремя фильмами, но Майвор видела только один. Никакого Чубакку она не помнила, но ведь потом появились еще штук десять серий.

– Нет, – призналась она. – Это который в черной маске?

Вопрос вызвал неожиданную реакцию. Мальчик упал на диван и начал заливисто хохотать. Майвор потрогала кубики лего на столе – что такого смешного она сказала? Но мальчик прямо зашелся от смеха, держался руками за живот и дрыгал ногами.

– Дарт Вейдер! Это Дарт Вейдер в черной маске.

– Да-да, конечно… Дарт Вейдер. – Майвор, к своему удивлению, почувствовала, что краснеет. – А кто тогда Чубакка?

Мальчик даже раскраснелся от смеха.

– Это… второй… пилот, – сказал он, переводя дыхание и то и дело начиная смеяться. – Это второй пилот у Хана Соло. Он такой… весь в волосах и говорит вот так, – мальчик издал звук, похожий на тихое рычание тигра, смикшированное с блеянием козы. Странно – звучание показалось знакомым, и в памяти Майвор всплыла картинка.

– Который похож на обезьяну?

Она испугалась, что вопрос может вызвать еще один взрыв смеха, но мальчик на секунду задумался и кивнул.

– Вообще-то да. На орангутана, – уточнил он.

– Ну вот видишь, – с облегчением сказала Майвор. – И что с этим Чубаккой?

– Мы с тобой играем. Ты будешь Чубаккой.

– И что, я тоже должна издавать подобные звуки?

– Само собой. Попробуй, у тебя получится.

Майвор постаралась сымитировать возглас Чубакки, и он опять захохотал – на этот раз с одобрением. Отсмеявшись, разъяснил Майвор ее роль. Они должны взорвать нечто под названием «Звезда Смерти». Но там много вражеских космических кораблей, и Чубакка не должен отходить от лазерных пушек, все время надо быть наготове.

Майвор опять издала характерное для вторых пилотов рычание – задание понятно и будет выполнено.

Давным-давно, много лет назад, она играла со своими мальчиками в подобные игры и сейчас удивилась – как быстро вернулся навык. Даже улыбнулась про себя. Преимущество взрослого человека: он может взглянуть на себя со стороны. Хотя вполне возможно, это и не преимущество вовсе, а недостаток. Вот она сидит, машет руками, заряжает лазерные пушки, рычит и хрюкает… а голова внезапно стала такой ясной, какой не была уже давно. Она уже не думает ни о Дональде, ни о булочках.

Дети разъехались, и она перестала понимать, что важно, а что не важно, и что ей делать дальше со своей жизнью. А сейчас всю эту тоску как рукой сняло – она поняла, что важно, а что не важно.

Важно победить Дарта Вейдера.

Стефан никогда не тешил себя нереальными планами и надеждами. Окончил гимназию с приличными баллами и начал работать в отцовском магазине ICA . Ему построили домик на участке, где он и жил, пока не исполнилось двадцать три, после чего взял кредит под родительские гарантии и купил дом в трехстах метрах от родительского.

Два года жил с Йенни, девушкой, с которой учился в гимназии. Потом в Эльвикен вернулась Карина, и через два мучительных месяца все устаканилось. Они поженились, когда им обоим было по двадцать восемь, а через пару лет отец передал магазин Стефану.

Прошла еще пара лет, прежде чем они решили родить ребенка, и еще три, пока это удалось. Эмиль родился в 2006 году. Магазин процветал, насколько может процветать продуктовая лавка в небольшом поселке, и они сделали капитальный ремонт дома.

Стефан прекрасно помнил тот случай. Это было годом позднее. Раннее солнечное утро в начале июня. Стефан с удовольствием предвкушал день на работе – лучшее время года. Покупателей много, никаких оснований для экономического беспокойства, – но не толпы, которые повалят через пару недель, когда не успеваешь выпить чашку кофе.

Напевая «Хей-хей, Моника», он встал с постели, умылся и пошел на первый этаж завтракать. Спустился на три ступеньки по винтовой лестнице – и остановился как вкопанный. Отсюда было хорошо видно, что происходит в кухне.

Деревянный пол и лоскутные коврики залиты мягким утренним светом. Запах кофе, свежеиспеченного хлеба. Эмиль делает первые шаги – Карина придерживает его поднятые руки, а он поставил ножки на ее ступни и заливисто смеется, пытаясь сохранить равновесие. Его светлые, легкие как пушок волосы почти прозрачны. Карина наклонилась, поцеловала в макушку. И потерлась носом.

Стефан замер.

Это мгновение… запомни его. Сохрани его.

Точка совершенства. Теперь у него было все, о чем он мечтал. Если истинная нирвана подразумевает свободу от всех желаний, то в эту секунду он ее достиг. Достиг – и все же нет. Не совсем. Он свободен от всех желаний, кроме одного: пусть это никогда не кончится. Пусть так будет всю жизнь.

Он положил руку на перила и впитывал в себя свет, запахи, звонкое бормотание Эмиля на понятном только ему языке, золотящаяся в солнечном луче прядь, упавшая на щеку Карины, газон под окном, трясогузка на перилах веранды.

Он простоял незамеченным секунд десять, не больше. Карина увидела его и улыбнулась.

– Доброе утро. Кофе готов.

– Кафи! – радостно завопил Эмиль, и это стало его первым осмысленным словом.

Наверное, в этом нет ничего необычного. В счастливые минуты такая мысль приходит в голову если не каждому, то почти каждому. А может, и каждому. Остановись, мгновенье, ты прекрасно .

Сохрани… Запомни…

И, в отличие от огромного большинства, Стефану удалось.

Он запомнил.

Конечно, это потребовало усилий, не то чтобы вот так – взял и запомнил. Но Стефан был упрям, и если ставил перед собой цель, умел ее добиваться. И хотя речь шла всего о каких-то десяти секундах его жизни, он приступил к работе – систематически и настойчиво.

Все последующие дни он старался как можно чаще вызывать в памяти эту картинку, вспоминал и добавлял подзабытые детали, призывал на помощь другие органы чувств – обоняние, слух (какая-то птаха чирикала на березе)… – в конце концов эти секунды запечатлелись так, будто душистая и поющая фотография стояла у него на письменном столе и он в любую минуту мог бросить на нее взгляд.