Райчел Мид - Блюз суккуба [= Падший ангел]

Я сказала это не всерьез, но Роман объяснил, что его специальность – классическая филология. Он хорошо знал этот предмет и рассказывал о нем так же умно, весело и иронично, как флиртовал. Я с жадностью слушала его объяснения, наслаждаясь возможностью поговорить о теме, которая была мало кому близка. К несчастью, мне самой приходилось помалкивать, иначе моя осведомленность в этом предмете могла бы вызвать подозрения. Разве сотрудница книжного магазина могла на равных разговаривать со специалистом в данном вопросе?

Во время этой лекции мы с Романом продолжали касаться друг друга руками, предплечьями и даже ногами. Он не пытался поцеловать меня, за что я была ему благодарна, вступать на опасную территорию не следовало. Для меня это стало идеальным свиданием: интеллектуальная беседа и легкий физический контакт, с которым суккуб мог без труда справиться. Мы разговаривали так непринужденно, словно вместе читали интересную рукопись.

Наши напитки закончились в мгновение ока. Не успела я опомниться, как мы очутились на улице и стали договариваться о следующем свидании. Я пыталась отнекиваться, но протесты звучали слабо. Он продолжал настаивать на свидании без всяких дуэний. Я стояла рядом с Романом, наслаждаясь его близостью, и сама удивлялась тому, насколько мне хотелось снова увидеться с ним. Беда заключалась в том, что все мои встречи с хорошими парнями неизменно заканчивались одинаково: я оставалась одна. Глядя на Романа, я понимала, что хочу избавиться от одиночества, хотя бы ненадолго.

Поэтому я согласилась снова встретиться с ним, не обращая внимания на внутренний голос, уговаривавший этого не делать. Лицо Романа засияло, и я подумала, что поцелуя в губы мне избежать не удастся. От этой мысли мое сердце заколотилось.

Но, похоже, моя прежняя дурацкая болтовня о нежелании заводить прочную связь сделала свое дело.

Он просто взял меня за руку и провел губами по щеке, вряд ли это можно считать поцелуем. Через минуту Роман исчез в темноте, а я пошла к дому, до которого было полквартала.

Добравшись до двери, я обнаружила прикрепленный к ней листок с моим именем, написанным красивым каллиграфическим почерком с нажимом. От ужасного предчувствия по спине побежали мурашки. Вот что там было:

Джорджина, вы красивая женщина. Настолько красивая, что могли бы заставить пасть даже ангела, в последнее время такое случается редко. Но эта красота дается вам без усилий, ведь вы способны сделать себя какой угодно. К несчастью, вашему большому другу подобная роскошь недоступна. А жаль, потому что после случившегося сегодня это ему очень пригодилось бы. К счастью, он занят именно тем бизнесом, который позволяет исправить ущерб, нанесенный его внешности.

Я уставилась на записку как на ядовитое насекомое. Конечно, подписи не было. Я сорвала листок с двери, вбежала в квартиру, схватила телефон и без промедления набрала номер Хью. Речь в записке могла идти только о нем: Хью был моим единственным «большим» другом, занимавшимся «именно тем» бизнесом.

Телефон звонил до тех пор, пока не включился автоответчик. Расстроенная, я набрала номер его мобильника.

После трех гудков ответил незнакомый женский голос.

– Можно Хью Митчелла?

Последовала долгая пауза.

– Он… сейчас не может говорить. Кто его спрашивает?

– Джорджина Кинкейд. Я его подруга.

– Джорджина, я слышала, как он называл ваше имя. Меня зовут Саманта.

Это имя ничего для меня не значило, а времени ходить вокруг да около не осталось.

– Пожалуйста, я могу с ним поговорить?

– Нет… – Голос у нее был убитый. – Джорджина, сегодня днем кое-что случилось…

Больницы отвратительные места, холодные и стерильные. Настоящее напоминание о бренности смертной жизни. При мысли о том, что Хью попал в больницу, меня тошнило, но я крепилась, спеша по коридору к палате, номер которой назвала Саманта.

Перевязанный и разукрашенный синяками, Хью спокойно лежал на кровати. Его длинное тело было облачено в халат. Рядом с кроватью сидела блондинка и держала его за руку. Когда я ворвалась в палату, она с удивлением подняла глаза.

– Джорджина, – слабо улыбнувшись, пробормотал Хью. – Спасибо, что заскочила.

Сбитая с толку блондинка – видимо, та самая Саманта – начала изучать меня. На вид этой стройной девушке с глазами лани было лет двадцать. Судя по ее силиконовому бюсту, я поняла, что она и есть та самая секретарша с работы Хью.

– Все в порядке, – заверил ее Хью. – Это моя подруга Джорджина. Джорджина, это Саманта.

– Привет. – Я протянула ей руку, и девушка приняла ее.

Ее рука оказалась холодной, и я догадалась, что бедняжка нервничала не из-за встречи со мной, а из-за случившегося с Хью. Это было трогательно.

– Милая, ты не оставишь нас Джорджиной на минутку? Может быть, выпьешь что-нибудь в кафетерии? – Его голос прозвучал мягко и участливо.

Когда мы встречались по вечерам в пивных, Хью говорил совсем по-другому.

Саманта с тревогой посмотрела на него.

– Я не хочу оставлять тебя одного.

– Я не буду один. Нам с Джорджиной нужно поговорить. Кроме того, у нее… э-э… черный пояс по карате, так что со мной ничего не случится.

Пока девушка думала, я за ее спиной скорчила Хью гримасу.

– Надеюсь, все будет в порядке. Если я понадоблюсь, позвонишь мне по мобильнику, ладно? Я тут же вернусь.

– Конечно, – пообещал Хью, целуя ее руку.

– Я буду скучать по тебе.

– А я по тебе еще больше.

Она поднялась, еще раз бросила на меня нерешительный взгляд и вышла.

Я посмотрела вслед Саманте, а потом заняла ее место рядом с Хью.

– Чересчур сладко. Аж зубы заболели.

– Не издевайся. Она не виновата в том, что ты не можешь завязать прочные отношения со смертными.

Его слова прозвучали довольно невинно, но причинили мне сильную боль, поскольку все мои мысли были поглощены Романом.

– Кроме того, – продолжил он, – она немного расстроена из-за случившегося днем!

– Могу себе представить. О боже, – видел бы ты себя.

Я внимательно осмотрела его раны. Под бинтами угадывались швы, здесь и там виднелись синяки и кровоподтеки.

– Могло быть хуже.

– Серьезно? – Я подняла бровь.

Видеть в таком состоянии бессмертных мне еще не приходилось.

– Конечно. Во-первых, меня могли убить, но не убили. Во-вторых, не только ты умеешь лечить себя. Видела бы ты, в каком состоянии меня сюда привезли. Теперь придется что-то придумать, чтобы врачи не удивились скорости моего выздоровления.

– Джером знает об этом?

– Конечно. Я позвонил ему, но он уже сам все почувствовал. Думаю, явится с минуты на минуту. Он тебе не звонил?

– Нет, – призналась я, предпочитая пока умолчать о записке. – Что случилось? Когда на тебя напали?