Ольга Коханенко - Хома Брут [litres]

– Как поживаете, красавицы? – окликнул он их, и дивчины разом обернулись с одинаково раздраженными лицами, но тут же вернулись к работе. Приблизившись, Хома встревоженно спросил: – Скажите, что у вас такое происходит на хуторе?

– Вы, видать, паныч, приезжий? – одна из дивчин, совсем юная и тощая, заинтересованно поглядела на парня.– Издалече?

Девка постарше, крупной масти зыркнула на нее исподлобья.

– Мой давай, нечего прохлаждаться. Еще полно работы,– поклонившись путнику, она язвительно улыбнулась: – Шли бы вы, паныч, по своим делам!

– Да что, я мешаю, что ли,– смутился Хома.– Может, вы скажете мне, кто этой ночью так пронзительно кричал? Я слышал женский голос на подходе к хутору…

Тощая дивчина от удивления обронила тряпицу и даже рот открыла. Старшая лишь покачала головою, не желая разговаривать, и быстрее заводила тряпкой туда-сюда.

С любопытством рассматривая Хому, особенно висевшую на поясе саблю с серебряной рукоятью, тонкая заговорила, краснея щеками:

– Может, померещилось вам с дороги? Кто ж по ночам кричать будет? Местные спят крепким сном.

Хома почувствовал симпатию к дивчине. Она робко набрала воздуха в грудь, оглядела Хомины волосы, скулы, нос и продолжала кокетливо:

– Давно на нашем хуторе никто не появлялся.

– Да как же это? – улыбнувшись, удивился Хома.– Козаки сказали мне, что здесь, акромя меня, аж четыре учителя!

Дивчина мотнула головою, словно что-то припоминая и наконец промолвила с досадой:

– Не понравился им наш хутор. Ушли они.

Хома насторожился:

– Это почему ж не понравился?

Дивчина потупилась, размышляя, что ответить. Придумав, она открыла было рот, но тут за их спинами раздался скрипучий голос.

– А ты больше слушай бабскую брехню! Они тебе еще не такого языками начешут! – ехидно улыбаясь, на них глядел казак с пропитым лицом. Длинный и худой, как оглобля, он подошел ближе и выпустил из люльки кольцо дыма.– Совсем распустились, тетешки! – он с досадой цыкнул на тощую бабу: – Управы на вас нет!

– Шел бы ты спать, Сивуха,– сердито обернулась дородная дивчина и тяжело поглядела на козака.– Все настроение смущаешь!

– Это вы нашего гостя смущаете,– прищурившись, Сивуха указал на бурсака люлькой.– Брешете всякое,– козак пригрозил девкам кулаком и развернулся к Хоме.– А вы, паныч, кто будете? Чай, новый учитель? – ласково проговорил он.

– Философ, Хома Брут,– представился Хома.– Прибыл из Братского монастыря по приглашению пана вашего обучать его сыновей грамматике и слову Божию.

– Хорошее дело! – Сивуха знатно затянулся и, прихватив парня за локоть, оттащил в сторону, забормотал: – Вы, как человек образованный, понимаете, что нечего слушать этих баб! Они языком мелют, что галушки лепят! Ведьмы, одним словом.

– Ну и ну! – услышав его, дородная дивчина всплеснула руками.– Мы значит, брешем?! Поглядим мы, чья правда, когда очередной учитель от вас, вояк, побежит! – она грубо захохотала и ее потные красные щеки затряслись.

Тощая засмущалась и сердито бросилась тереть стену.

– Не слушайте вы,– сквозь зубы прошипела она. – Хутор у нас хороший! Природа красивая! – она кокетливо подмигнула Хоме.– Учителя те все пьяницы были! Вы же не такой!

– Спасибо,– бурсак так и порозовел от похвалы.

– Ой-ой! – скривился Сивуха, все стараясь утащить его прочь от баб.– Только на хуторе появился петух, а вы, курицы, сразу налетели!

От этих слов тощая дивчина зарделась и охнула.

– Ах ты, какой! – дородная девица уперла руки в бока и разразилась бранью.– Врун и пьяница! Это кто ж еще налетел?!

– Цыц, курицы! – замахнулся на них козак тощим кулаком.– Ишь раскудахтались! Я не посмотрю, что вы бабы, всыплю каждой! – с этими словами он стал угрожающе вытаскивать косую саблю.

Не дожидаясь, бабы первые накинулись на него, ловко замахав грязными тряпками и приходуя Сивуху по щекам и голой спине. Козак заохал, уворачиваясь от хлестких ударов и, хохоча, стал легонько бить баб саблей по задам. Разозлившись, бабы дружно повалили козака в грязь. Началась свалка. И тут позади них прогремело грозное:

– А ну тихо!

Козак с бабами тотчас притихли. Хома от неожиданности подпрыгнул на месте.

Перед ними возник высокий и статный приказчик в богатой свитке, широких шароварах из роскошного сукна и кожаных сапогах. Строгое лицо приказчика пересекал глубокий багровый рубец, идущий от левого уха через нос до самой шеи. Густые черные брови были негодующе нахмурены.

«Как будто бы кто-то пытался разрубить его голову пополам,– подумалось Хоме,– вот только ему сил не хватило или времени…»

– Ишь раскричались тут! – тряся кулаками, громыхал приказчик.– Сивуха, я тебе устрою недельный дозор! А вы почему не работаете?!

Похватав тряпки, дивчины мгновенно возвратились к заляпанной стене.

– Сегодня ночью тебе на посту стоять! – приказчик зыркнул на Сивуху, который весь сжался, стараясь сделаться незаметным.– А ты по хутору шляешься! Иди проспись!

– Как прикажешь,– козак обиженно пожевал губу и круто развернулся. Дошагав до ближайшего сеновала, он толкнул дверь, демонстративно сбросил сапоги и завалился на сено.

– Пойдем, пан философ! – поглядев на Хому, приказчик смягчился.– Что же ты так долго? Мы заждались!

– Заплутал я по дороге,– извиняясь и робея перед грозным приказчиком, пробормотал философ.

– Плохо,– приказчик недовольно прищурился. – Ладно. Главное, что добрался. Следуй за мною.

Развернувшись, рослый приказчик зашагал широкими шагами. Придерживая полы зипуна, Хома засеменил за ним.

– Пан сотник нездоров,– не сбавляя шага, пояснил приказчик.– Встретиться покуда не может. Просил только как можно скорее приступить к занятиям.

Хома замер, удивленно открыв рот:

– Да как же это? Разве молодой паныч Авдотий нынче сможет?

Приказчик резко остановился, недовольно и задумчиво глянув на Хому:

– Что, бабы разболтали? Или Сивуха?

– О том, что случилось с панычом Авдотием? – уточнил бурсак. Приказчик хмуро кивнул.

– Нет-нет,– поспешил пояснить Хома.– Это я паныча нашел возле хутора.

На суровом, бесстрастном лице приказчика на мгновение мелькнуло выражение удивления. Сжав губы, он снова зашагал, свернул между хатами в обход центра хутора.

– Когда позовут, тогда и начнете занятия,– после недолгого молчания рассудил приказчик.– Раз пан Гаврило говорит, значит, так и надобно сделать.

Учитель поспешно кивнул. Приказчик не обратил на это никакого внимания, словно это было само собой разумеющимся.

– Поселитесь пока неподалеку. Вера вас накормит и все расскажет.

При упоминании о еде Хома очень обрадовался и глупо хохотнул в усы:

– А что, симпатичная хоть эта Вера?