Стивен Кинг - Черный дом

Дейл Гилбертсон прожил в округе Каули всю жизнь, и дикая природа ему не в диковинку. Наоборот, леса, поля и луга, уходящие к горизонту, он воспринимает как норму. Возможно, поэтому выжженные и подернутые дымом земли вокруг Конджер-роуд вызывают у него столь сильное отвращение.

— Куда нас занесло? — спрашивает он Джека. Слова перемежаются вдохами. У банды Сойера тележки для гольфа нет, поэтому они идут пешком. Более того, идут быстрее, чем Тай ехал на «E-Z-Go».

— Точно не знаю, — отвечает Джек. — Я видел похожие места много лет назад. Они назывались Проклятыми землями. Там…

Человек с зеленоватой чешуйчатой кожей бросается на них из-за огромных валунов. В руке он держит кнут. Джек почему-то знает, что это не просто кнут, а арапник. «Бар-р-р!» — кричит страшилище, голосом напоминая Ричарда Слоута.

Джек поднимает биту Тая и вопросительно смотрит на зелененького: «Хочешь получить этим?» Получить битой зелененький определенно не хочет. Несколько секунд смотрит на них, потом поворачивается и убегает. Исчезает за валунами, из-за которых и появился.

— Не нравится им Уандербой. — Нюхач с уважением смотрит на биту. Она так и осталась битой, то же самое можно сказать о кольтах и «ругерах» и о членах банды Сойера: Джеке, Дейле, Нюхаче, Доке. И Джек приходит к выводу, что не очень-то этим и удивлен. Паркус сказал ему, что дело тут не в двойниках, сказал во время их совещания неподалеку от госпитального шатра. Этот мир, возможно, расположен по соседству с Долинами, но это не Долины. Джек как-то об этом забыл.

«Да, забыл.., потому что слишком многое приходилось держать в голове».

— Не знаю, парни, пригляделись ли вы к стене по ту сторону этой очаровательной сельской дороги, — говорит Док, — но большие белые булыжники, судя по всему, черепа.

Нюхач пристально оглядывает стену, потом вновь смотрит вперед.

— Меня больше волнует вот та штуковина. — Над холмами поднимается гигантское сооружение из металла и стекла, набитое какими-то механизмами. Верхняя часть сооружения исчезает в облаках. Они видят маленькие фигурки, слышат удары кнутов. С такого расстояния удары эти напоминают выстрелы из мелкокалиберных винтовок. — Что это, Джек?

Первая мысль Джека — перед ним Разрушители Алого Короля. Но нет, их слишком много. Сооружение похоже на какой-то завод или энергетическую станцию, приводимую в движение рабами. Детьми, недостаточно талантливыми для того, чтобы стать Разрушителями. В его сердце закипает ярость. Похоже, пчелы это чувствуют, потому что их жужжание усиливается.

И тут же в голове Джека слышится голос Спиди: «Остынь, Джек, твоя первейшая задача — спасение одного маленького мальчика. И времени у тебя очень, очень мало».

— Господи, — Дейл поднимает руку, — глаза меня не обманывают?

Он указывает на виселицу.

— Если вы видите виселицу, — отвечает ему Док, — то к окулисту вам обращаться незачем.

— Посмотрите на все эти ботинки, — продолжает Дейл. — Чего они навалили такую кучу обуви?

— Бог знает, — пожимает плечами Нюхач. — Полагаю, таков местный обычай. Мы близко, Джек? Сколько нам еще идти?

Джек смотрит на дорогу, ведущую к громадной постройке, потом на другую, отходящую от нее, в начале которой стоит виселица.

— Близко, — отвечает он. — Я думаю…

И тут впереди слышатся крики. Крики ребенка, стоящего на грани безумия. А может, перешагнувшего эту грань.

Тай Маршалл слышит приближающееся жужжание пчел, но думает, что жужжат они только у него в голове, что звук этот — производная его растущей тревоги. Он не знает, сколько раз пытался поднять кожаный мешок Берни по стене: сбился со счета.

У него нет и мысли, что координация движений улучшится, если снять шапку, которая выглядит как матерчатая, а сработана из металла. Он забыл о ее существовании. Знает только одно: он устал, вспотел, его трясет, но, если он не успеет вовремя добраться до мешка, для него все будет кончено.

«Я, наверное, пойду с мистером Маншаном, если он пообещает мне стакан воды», — думает Тай. Но у него железная воля Джуди, да и Софи настаивает на том, чтобы он не сдавался. Поэтому, игнорируя боль в бедре, он вновь начинает поднимать мешок, на этот раз поддерживая ногу правой рукой.

Десять дюймов.., восемь.., ближе, чем когда-либо…

Мешок начинает скользить влево. Вот-вот упадет с ноги.

Опять.

— Нет, — шепчет Тай. — На этот раз нет.

Он сильнее прижимает кроссовку к дереву, продолжает поднимать мешок.

Шесть дюймов.., четыре.., три.., мешок все сильнее заваливается влево, сейчас окончательно соскользнет…

— Нет! — кричит Тай, наклоняется вперед. В спине что-то трещит. В левом плече — тоже. Но его пальцы скользят по коже… потом хватают ее. Он тянет мешок к себе.., едва не роняет. — Ни в коем разе, Берни. — Он трясет мешок, потом прижимает к груди. — Никуда ему теперь от меня не деться, никуда! — Он ухватывает мешок зубами. Какая же от него идет вонь — одеколон Бернсайда. Но он вонь игнорирует, лихорадочно шарит в мешке правой рукой. Поначалу ничего не находит, потом его пальцы нащупывают какой-то маленький металлический предмет.

Он вытаскивает руку из мешка. В ней — ключ.

«Только бы не уронить его, — думает Тай. — Если уроню, сойду с ума. Точно сойду».

Ключ он не роняет. Поднимает над головой, вставляет в маленькое отверстие в наручнике, который сжимает его левое запястье, поворачивает. Наручник раскрывается.

Медленно, очень медленно Тай высвобождает руку из железного кольца. Наручники падают на земляной пол. Он опускает левую руку, и тут ему в голову приходит дикая мысль: на самом-то деле он в камере в «Черном доме», спит на рваном матраце, в одном углу — ведро для физиологических отправлений, в другом — миска с разогретыми мясными консервами. И обретенная свобода — плод воображения, лучик надежды, подаренный ему перед тем, как его самого отправят в котел.

Снаружи доносится грохот Большой Комбинации и крики детей, которые бредут, бредут, бредут на окровавленных ножках, приводя ее в движение. И где-то рядом мистер Маншан, жаждущий увезти его куда-то далеко-далеко, где будет хуже, чем здесь.

И все же это не сон. Тай не знает, куда он пойдет и сумеет ли вернуться в свой мир, но первый шаг — выбраться из этой лачуги и из этого места. Ноги у него подгибаются, как у человека, впервые поднявшегося с постели после долгой болезни или несчастного случая, но Тай Маршалл переступает через тело Бернсайда и выходит из лачуги. Небо затянуто облаками, земля голая, небоскреб боли и грохота страшит, но Тай испытывает безмерную радость. Потому что наконец-то обрел свободу. Только выйдя из лачуги, он понимает, что, входя в нее, практически попрощался с жизнью. На мгновение Тай закрывает глаза, поднимает лицо к серому небу. Поэтому не видит фигуру, что скромно стоит у угла, ожидая появления Тая. Для этого господина важно, чтобы мальчик вышел в шапке. Убедившись, что она на голове Тая, лорд Малшан — более точно на земных языках его имя не произнести — выступает вперед. Его огромное лицо похоже на половник, обтянутый кожей. Единственный глаз выпучен. Красные губы растянуты в улыбке. Когда он обнимает мальчика, Тай; начинает кричать, не столько от страха и удивления, как от ярости. Он же приложил столько усилий, чтобы освободиться, столько усилий!