Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Магия геометрии

Я жму на «паузу». Смотрю поверх головы Ули на священника. Батюшка стоит на противоположной стороне прямоугольника из сдвинутых столов, читает заключительную молитву, на столе перед ним — эмалированное ведро с крышкой и ваза, из которой торчит ручка кисточки… кропильница и кропило, кажется. Над батюшкой голубое небо с единственным фальшивым облаком — это белый кильватерный след от самолета. Слово божье и железная птица — я нахожу в этом смутный символизм.

На пасхальных куличах горят свечи. Люди жмутся к столам, нависают над корзинами с едой; те, кому не хватило места, стоят в очереди. К Богу всегда много очередей — за свечами, к иконам, к столам… За свечами отстояла Майя с Улей, я занял очередь в храм; внутри чувствовал себя неуютно, все оглядывался, где там мои, пропускал вперед, потом прятался от иконы за спиной Ули, смотрел, как она крестится, целует раму…

Батюшка идет по внутреннему периметру столов. Окропляет еду и любопытных детишек. За священником следует высокий худой мальчик в строгой рубашке, несет две корзины для пожертвований. Майя передает Уле купюру, объясняет, что делать. Люди крестятся, взлетает и опадает кропило. Служка с корзинами смотрит на меня, пока Уля жертвует купюру, а священник — освященную воду; мальчика что-то смущает, и я не сразу понимаю что. Наушник в моем ухе… он считает его богохульным? Или скучает по музыке с внятными словами?

— Пап, на меня вода попала! Холодная!

Мы выходим за ворота. Машину Майя припарковала возле ФОКа.

— Вы езжайте, — говорю я. — Хочу пройтись окраиной. Мы часто так ходили с сестрой.

— Ты не говорил, что у тебя есть сестра.

— Двоюродная.

— И про двоюродную не говорил.

— Уложи Улю. Скоро буду.

Майя недовольно кивает. Я машу моим девочкам. Включаю запись.

«(Мальчик) …одноэтажные домики с садиками и двориками. Стоят деревья. Лежит котик. Вот забор. Котик убегает, потому что Вика пошла к нему кис-кискать и чесать подмышки и напугала. (Девочка) Идем по большой дороге. Слева кладбище. Справа домики: зеленые, бордовые, бежевые, белые. Тут один дом, он огорожен тремя заборами: желтым, коричневым и прозрачным. Это не наша улица. Табличек нет…»

Передо мной идет старушка в белой куртке, укрытая платком корзина бьется о ногу. Я равняюсь с ней у кладбищенской калитки. Зачем-то сворачиваю следом.

Старушка оборачивается.

— Тебе не сюда.

Ее глаза — зеленые, будто бутылочные донышки. Это забавно — ее слова и ее глаза.

— А куда?

— Сюда прямая дорожка, а тебе еще выйти надо.

— Как скажете.

Я прохожу мимо.

«(Мальчик) Я — Стас. Я иду по песку. Я берусь за дерево. Какие-то ягодки черные висят. Вижу очень-очень-очень-очень-очень украшенную могилу, много венков. (Девочка) Поворачиваем за кладбище. Петухи ходят, курочки. Вот старый-старый забор. (Мальчик) Тут столб, как на границе. Курицы как будто мертвые стоят. Мне показалось, что там был кот-призрак. За нами едет огромная черная машина».

За мной тоже катит машина. Но не черная и большая, а маленькая и красная. Я схожу на обочину, если тут существует такое понятие, как обочина.

« (Девочка) На кладбище много призраков. Говорят, что однажды один человек пришел убрать могилку своего друга. Он убирал-убирал, и вдруг что-то задел, и увидел угол ящика. Он думал, что нашел сокровище. Он раскопал и увидел гроб. Но он был глупый, думал, что это все-таки сундук с кладом. Он открыл гроб и увидел своего друга. И как из друга вышла какая-то тень и куда-то ушла. Он очень испугался, закрыл гроб и засыпал могилу. И с тех пор говорят, что по кладбищу иногда летает темная тень и иногда подбирает тряпки и мусор. (Мальчик) А я бы хотел оживить людей из гробов! (Девочка) Зачем? (Мальчик) Просто. Чтобы жили».

Я закуриваю. Кладбище заканчивается. Дорога прорезает пейзаж из гнилых досок, мусорных куч и высоких сорняков. « Бабаргонанд , — говорит в наушнике мальчик. — Чтобы оживить мертвецов, мне нужен бабаргонанд ». Девочка не спрашивает, что такое бабаргонанд, и я остаюсь в неведении. Хотя догадаться нетрудно — у всех вымышленных магических вещей сложные названия.

«(Мальчик) Вчера бабушка позвала нас красить яйца. Она взяла белые яйца у санитарки, потому что у курочек бабушки яйца желтые, а белые лучше красятся. Мы с Викой взяли по несколько юбочек и надевали на яйца, клали на дырявую ложку, а потом в кипяток. Мы долго ждали, когда закипит вода, потому что бабушка налила холодную. А еще мы наклеивали наклейки разные: кресты, ангелочков. (Девочка) А у меня в классе был мальчик, он в интернете играл в какую-то игру. Заходишь на сайт, сидят там кураторы, они дают разные задания, иди туда, найди то. Говорят, что в конце будет приз. Если откажешься в середине игры, угрожают, что убьют родителей. Мальчику сказали идти к озеру и войти в воду там, где черные камыши. В черных камышах никто не ловит рыбу. На пляже были люди, они увидели, что мальчик вошел в воду и исчез».

Я останавливаю запись, чтобы позвонить Майе. Прошло всего минут пятнадцать, как мы расстались, но мне почему-то хочется услышать ее голос — спросить, как дела, пожелать Уле сладких дневных снов. Экран телефона показывает нулевую шкалу.

«(Девочка) Проходим мимо старого забора, вместо калитки стоит дверь, маленькая ручка… тряпки летают, ладно, шучу… Стас, давай сюда. Тут должен быть проход, так было написано… надо где… так быстрей к гаражам выйдем. Держи, говори, что видишь. (Мальчик) Вика, не надо, не надо! Я точно туда влезу? Влез! Мы как шпионы! Тут забор из веточек, высокий, два забора с разных сторон, тесно… ай, поцарапался… ерунда, не больно. Я вижу дорогу, кто-то пробежал… Вот, выбрались на другую улицу. На заборе резиновый сапог. Фу, гусеница!»

Я ищу глазами место, куда свернули мальчик с девочкой. Нахожу. Плетень из темных прутиков, коридор между двумя заброшенными участками. А я пролезу? Шпионом себя не чувствую — чувствую глупым взрослым, который вместо того, чтобы укладывать дочь, шляется по улочкам своего детства.

И не узнает многие из них.

« (Девочка) Вот баки, куда выкидывают мусор. Сараи, там был огромный пожар, а теперь разводят котов, гусей, баранов… Однажды за нами погнался козел с рогами, было очень страшно. За баками есть огромная яма, а в ней лужа. Она никогда не высыхает. (Мальчик) Летит самолет, прямо над моей головой. На горизонте вижу воду, озеро. (Девочка) Визжа. Озеро Визжа. (Мальчик) Мусора много. Сюда люди привозят старые вещи, бросают у баков. Там стоит дом, который до сих пор не достроен. Он уже давно строится, еще когда не было Пасхи. За мной какая-то женщина гонится… (Смех.) Это Вика! (Девочка) Подошли к луже, смотрим, тут купаются гуси. Главное — не упасть».

Я стою на краю лужи, которая никогда не высыхает. Я бросаю в нее сигарету, и она шипит. Вода слишком грязная, чтобы увидеть свое отражение.