Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Магия геометрии
- Название:Мю Цефея. Магия геометрии
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательские решения
- Год:2019
- Город:Екатеринбург
- ISBN:978-5-4493-8223-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Магия геометрии краткое содержание
Мю Цефея. Магия геометрии - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Я бегу прочь. По незнакомым улицам, незнакомому поселку. За оградами возвышаются стеклянные фигуры. Черные тени бьются в ветвях обугленных деревьев.
Навстречу идет человек. Он движется задом наперед, но, возможно, дело в его руках и ногах, которые вывернуты в другую сторону, — потому что по лицу человека невозможно понять, куда он смотрит. У него попросту нет лица. Идеально круглый шар розовой кожи.
Человек поднимает руку и показывает на узкий проход между домами.
— Мальчик, она туда побежала.
Как ему удается говорить безо рта?
Я вижу призрак сестры, Вики, исчезающей в этом коридоре. На секунду она оборачивается — у нее лицо Ули.
Сколько раз я видел этот мираж, обманку, прошлое?
Я бегу за ней, но проход исчезает. В воздухе над штакетником дрожит паутина из драгоценных нитей. Паук — капля муранского стекла. Сбиваю его, рву паутину. На пальцах выступает кровь.
Как часто я это делал?
Как часто забывал?
Иду дальше. Вперед. Назад. В лабиринте нет направлений.
Если свернуть не туда, пройти заклинанием скрытых дорог, можно прожить в Зазеркалье целую жизнь, скучную и водянистую, даже не поняв, что годами плелся в жуткой пустоте вымысла. Гармошка реальностей с тенями в складках.
Воспоминания — они возвращаются — похожи на пузырьки воздуха в мутном стекле. На сетевое задание, смысла которого не понимаешь. На странную карту с проложенным маршрутом, который ты с радостью соглашаешься пройти со своей двоюродной сестрой.
Они похожи на сны.
Сколько раз во сне мы сожалеем о том, что спим?
Я думаю об этом, когда улочка упирается в железный мостик, и продолжаю думать, когда мостик и пересохший канал остаются позади, а навстречу поднимается темно-синее озеро.
Я хочу снова увидеть Майю, увидеть Улю. Обнять их. Даже если для этого придется пройти сквозь черный испод. Сквозь мнимые отражения. Забыть и вспомнить.
Над черными камышами плывут длинные призрачные нити тумана.
Ледяная вода обжигает мои ступни.
Калигула в темноте (Дмитрий Орёл)
мама говорит: все будет хорошо.
мама, разумеется, врет, потому что любит меня.
бабушка говорит: все будет хорошо.
бабушка забыла как правильно, она слепая.
заходит луна.
ыхкилики говорит: ничего уже не будет.
и ничего уже не было.
Старая эскимосская сказка «Мальчик и никогда»(кавак)
Прислоняю лоб к холодному окну. Выдыхаю. По стеклу расползается туманное облако. Как раз напротив моего лица.
Думаю: почти как маску.
За этой маской мелькают сосны, тянутся к звездному небу снежные долины. Белый победил, вот что скажу. Белый светит даже ночью.
Санкт-Петрогрард остался далеко позади, наш поезд пересек последние очаги цивилизации. Он несется на север, в чужой край иглу и полярных огней. Трубы кашляют паром, и лязгают железные колеса по рельсам. С каждой секундой мы все ближе к цели. С каждой секундой я все больше хочу задать себе вопрос: ну и как тебя угораздило в это вписаться?!
Хотя известно как. Из-за деревянной шляпы.
— Надеюсь, вы не подведете, маэстро, а?
Поворачиваюсь. Там сидит этот Француз, потягивает красный каштановый чай. Не знаю, чего он вообще Француз, Григорий Михайлович так его назвал. А я бы просто сказал: «сальный хлыщ». Ничего личного. Что вижу, то и говорю.
— Надеюсь, — отвечаю я, — меня не убьют.
— Надейтесь. Кто ж запрещает.
Я думаю: как бы лучше устроиться на койке. Постоянно у меня с этим беда — не знаю, куда деть руки. Не знаю, какую позу выбрать, чтобы не казаться здоровенной угрюмой сволочью. Хотя, может, пора бы уже научиться принимать в себе некоторые вещи? У Дианы же как-то получалось находить меня «просто немного неотесанным». Но там другое. Одни люди хранят в груди мадридское солнце, как моя Диана, а вторые пусты, как эта бесконечная зима. И точка.
— Скоро сойдем? — наконец спрашиваю я.
— О, часов через восемь, — кивает Француз, — а пока можете отдохнуть.
Он прав. Где, если не здесь? По вагонам развозят мятный чай на железных подносах, сонный дед рубится в сахарные шашки (белый и тростниковый) с внуком, какой-то толстяк читает «Капитал», спрятанный под обложкой «Маленького принца». Настоящий мир в железной коробке. Скоро мы сойдем в зиму, а остальные двинут дальше. На восток. Они не заслужили оставаться здесь. Я заслужил.
Кладу голову на подушку.
Снаружи хватает опасностей, вот что я понял. Как те снежные дьяволы — туурнгаит. Перепуганные люди о них всякое шепчут. Мол, придет такой к твоему сыну во сне, и украдет у него язык изо рта, и имя у него украдет. А наутро малец оставит дом и убредет прочь. И замерзнет там. Или станет ветром, как становится ветром всякий, у кого нет имени. Так говорят.
Но в поезд дьяволам не пробраться — горячий пар размоет их морок.
Можно отдохнуть, можно поспать, можно забыть.
— Что такое Теорема Калигулы? — бросаю я Французу.
Он массирует виски пухлыми пальцами.
— Боже, ну сколько можно спрашивать?! Расскажу, когда придет время.
Да. Или наврешь с три короба, сальный хлыщ.
Я немного умею, как это говорится, гадать по глазам. Никаких цыганских плясок, просто жизнь слишком часто бросала меня в полымя. Жизнь или глупость. С таким раскладом хочешь не хочешь — научишься наблюдать, присматриваться. И в этих быстрых поросячьих глазках я не вижу ничего хорошего. Он точно заведет меня в могилу.
В голове вспыхивает странная мысль: «А может, я уже в могиле?»
— Уже… — внезапно говорит Француз. — Уже пошел, только поглядите.
Он кивает в сторону окна.
Начинается снегопад.
— Спите, — говорит Француз и тут же добавляет: — Завтра нас ждет сложный день.
— Ночь, — бормочу я, переворачиваясь набок, — там, куда мы едем, — всегда ночь.
Француз не отвечает. Вечно уклоняется, таков он. «Сами увидите», «Еще рано об этом», «Григорий Михайлович умолчал». Трясется над своими секретами, как мамка над малышами.
Только про эту Теорему Калигулы проронил.
И она, надо сказать, крепко въелась мне в память. Есть такие образы. Сколько ни пытайся их отпустить — они останутся с тобой. Будут сводить с ума, свербеть в черепе и давить на глаза. И однажды ты забудешь — в какой момент вообще услышал про них. Ты будешь думать: черт, я же родился с этим, оно часть меня. Так люди и пропадают в себе.
Гоню прочь пустые мысли. Закрываю глаза и зарываюсь щекой в мягкий холод подушки.
Эскимосская зима подобна касатке. Двухцветная злоба. Густо-черные воды и слепяще-белые льды. Да, и еще одно.
У нее есть зубы.
(имагми)
На это дело меня подписали грязно.
Поймали, словно бродячую псину, когда я пьяный вдрызг блуждал по пустынным улочкам. Не то чтоб я любитель опрокинуть рюмку другую, но тогда был особый повод. И тогда была петрогрардская ночь, холодная, как поцелуй Иуды.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: