Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Магия геометрии

Но, прежде чем ее босая нога коснулась холодной плиты, ее туфля со стразами уткнулась в плинтус.

Лера зажмурилась. Нет, нет, нет! Куда? Почему? А как же фонтан? Как же воробей? Она втянула воздух через нос, надеясь уловить хотя бы тень коричного аромата, но только почувствовала запах пластмассы.

Девушка распахнула дверь, вручила Игорю стопку черновиков и сказала:

— Альгамбра. Выкладывай все по порядку.

К концу недели голова Леры лопалась от новой информации. В школе у нее была по математике твердая четверка, которой ее родители очень городились. Сейчас этих знаний катастрофически не хватало.

Щадя коллегу, Игорь пытался объяснять все как можно нагляднее. Он распечатал для Леры картинку из научной статьи, где были изображены 17 простых узоров из флажков. По словам сисадмина, тут присутствовали все математически возможные орнаменты.

Далее Игорь продемонстрировал фотографии из Альгамбры, знаменитого дворца в испанской Гранаде. За шесть или семь столетий до открытий математиков мавританские мастера использовали каждый из 17 вариантов в своих мозаиках и росписях. Например, двенадцатая картинка с флажками, собранными в подобие цветов, находила отражение в таком узоре.

Наконец, Игорь разложил на столе черновики Ульяны и подобрал пример для каждой группы симметрии. Только вместо восьмиконечных звезд и цитат из Корана узоры складывались из птичек, рыбок и котиков. Двенадцатые обои были представлены в тех самых черновиках с пуделями, но не в оригинальном варианте, а в одной из поздних версий, где половина голов заштрихована.

Сисадмин закончил предположением, что секретарша не слишком разбиралась в кристаллографии и геометрии орнамента. Узоры выходили у нее по наитию.

— Строго говоря, ничего удивительного тут нет, — сказал Игорь. — Если достаточно долго чертить случайные, но симметричные каракули, в конце концов откроешь все возможные варианты. Это как в том исследовании: почему запутываются новогодние гирлянды.

— И почему? — спросил Марат.

— Да просто из-за тряски в коробке. Хаотические движения шнура заставляют его завязываться в узлы. А потом всем кажется, что здесь поработал домовой.

— Отсюда мораль, — сказал Саша. — У нашей секретарши IQ елочной игрушки.

Выслушав объяснения, Лера стала размышлять вслух:

— Значит, у Ульяны та же математика, что и в Альгамбре. В обоих случаях интуитивная. И поэтому ее рисунки заставили меня увидеть мраморный фонтан. Но как мне увидеть его снова?

Про себя она добавила: «И дать наконец воробью напиться».

— Боюсь, тут только один вариант, — сказал Игорь. — Изучай черновики вместе с нами и помогай составлять каталог базовых форм. Со временем мы поймем, какие группы симметрии производят на тебя наибольшэффекте воздействие.

«Слишком много умных слов», — подумала Лера, но изобразила энтузиазм. Она подозревала, что метод Игоря не сработает. Его рассуждения только отдаляли ее от садов, и новые попытки погружения проваливались. Девушка чувствовала, что ей нужно расслабиться, попасть в особое состояние, но ничего не выходило. Теперь, глядя на каракули Ульяны, вместо миртовых изгородей и тенистых патио она начинала думать о замощении плоскости, зеркальных отображениях и параллельных переносах.

Встречаться глазами с секретаршей становилось все сложнее. Лера считала себя предательницей. Если бы за ней самой подсматривали, изучали содержимое ее мусорного ведра, обсуждали за спиной, она бы, наверное, сквозь землю провалилась. Но остановиться сейчас девушка не могла. Запах корицы преследовал ее, как призрак, фонтан притягивал, как магнит. Она придумала себе оправдание: как только будет найден надежный маршрут в сады Альгамбры, Лера научит своему искусству Ульяну — и они вместе прогуляются по кипарисовым аллеям.

Если бы только мраморный фонтан не становился дальше с каждым днем.

Не успела Лера прийти на работу в тот злополучный четверг, как опрокинула горшок с фикусом. «Спать надо по ночам, а не читать учебник по теории групп», — сказала она себе и собралась идти за веником, но тут заметила на полу пластиковую голову медведя. Это была часть упаковки от конфет, оставшейся после Нового года. Лера так и не придумала для подарка лучшее место, чем в земле рядом с растением.

Как назло, на шум пришли коллеги-ульяноведы. Саша из логистики поднял медведя и собрал обратно со словами:

— Я всегда говорил, что от нашей Лерки недолго голову потерять.

— Ха-ха, — сказала Лера. — Лучше бы веник принес.

— Стойте, — вдруг поднял руку Игорь. Он несколько раз перевел взгляд с медведя на фикус и обратно. Потом убежал и через минуту вернулся с черновиками Ульяны.

— Игорь, пожалуйста, не сейчас, — взмолилась Лера, но было поздно.

— Что вы тут видите? — спросил сисадмин, показав коллегам один из рисунков. Орнамент состоял из повторяющихся клумб с бутоном посередине.

— Ну, цветок, — сказал Марат.

— А тут? — Игорь продемонстрировал другой узор, на котором обвел карандашом такую форму.

Лера сощурилась, пытаясь увидеть какое-нибудь животное, но ей на память пришли только двойные арочные окна. Саша и Марат склонили головы набок, как собаки.

— Ну? — Игорю не терпелось раскрыть интригу. — Медведь! Голова медведя!

— Где? — не понял Саша.

— Вот же! Два глаза и нос.

— Я вижу только шесть зубов, — сказала Марат. — Судя по всему, выбитых.

Негодуя, Игорь взял желтый отрывной листок и нарисовал упрощенную версию узора.

— Это вообще тигр какой-то, — сказал Саша. — К тому же ты смухлевал. Убирать линии нельзя, а то так черта лысого можно разглядеть.

Игорь хотел было поспорить, но Лера перебила его:

— Предположим, тут медведь. А там цветок. Дальше-то что?

— Как что? Где ваша научная интуиция? Фикус и голова медведя!

— То есть ты хочешь сказать…

— Да! Рисунки Ульяны предсказали, что ты опрокинешь горшок.

Компания погрузилась в тишину. Какое-то время все разглядывали черновики. Наконец Саша хмыкнул.