Дмитрий Орёл - Мю Цефея. Магия геометрии

Ноги дрожали, ступни кололо холодом. Слева открылась ниша — она взяла из нее кусок хлеба и кружку с травяным настоем. Поев и отдохнув минут десять, Октава снова отправилась в путь по коридорам.

После круга опять были квадрат, спираль и снова круг. Цикл завершал собой треугольник, однако доходили до него не все. Вот и сегодня у выхода из храма лежали целых два розария, а на дороге в город можно было заметить следы уже обутых ног. Видимо, ночью снова придется впускать послушников.

Дойдя до треугольника, Октава сжимала нитку бус в дрожащей руке. Ну что же — еще один день позади. Она обязательно дойдет до конца Пути, у нее получится. Она не бросит розарий на пол, она не обронит его случайно, она не оступится, у нее хватит сил.

День закончился, белые одежды шли в треугольные ворота, которые открывались лишь два раза. Сбившимся с Пути приходилось ждать у их порога, стыдливо наблюдая за теми, у кого хватило сил и смелости продолжить скитания. И все это — под неусыпным взором тех, кто уже прошел свой Путь до конца. Четыре фигуры, как красные конусы, стояли на балконе над воротами — и каждый из идущих хотел занять место рядом с ними.

Сегодня их стало четверо — значит, один ушел из храма. Октава вспомнила, как, еще будучи в городе, встретила незнакомца в красном плаще, который проповедовал на площади. Паломнику не мешала стража, ведь он нес благую весть — помогал другим людям найти свой путь в жизни. Даже тогда она чувствовала невероятную силу этого человека. Ведь он, рискуя жизнью, прошел свой Путь до конца в храме, чтобы принести с собой гармонию того места для людей — чтобы защитить их и спасти. Тогда она и решила свою судьбу — то, когда она отправится в пески к храму, было лишь вопросом времени.

Идя по мощеной дороге внутреннего двора, Октава продолжала что-то бормотать под нос. Смотрителей осталось четверо — и скоро кто-то из послушников обязательно займет место рядом с ними.

За ней шли другие ходоки, то и дело отделяясь от толпы и исчезая в своих кельях. Келья в виде пирамиды — только так можно было познать вечность, и Октава наконец дошла до своей.

Треугольники уходили вверх и обрывались ровно срезанными краями. Квадрат света падал в комнату через срезанную верхушку пирамиды. Посередине журчал родник, играя холодной водой в свете луны.

Юдоль подарила Октаве столь желанную в этот знойный день прохладу — розарий вел ее по Пути целый день. Она разжала кулак. Ну что за неприятность! Она порезала палец! И как раз о треугольную бусину. Надо срочно все исправить.

Октава быстро подошла к своей кровати и взяла у изголовья миску для воды. Не обратив на лежащие рядом хлеб и фрукты никакого внимания, она повернулась обратно к источнику.

— Сегодня я видела пальму! — радостным голосом сказала ей незваная гостья.

Октава сразу же поняла — перед ней новенькая. Капюшон белой робы откинут назад, вуаль спущена на шею. Черные волосы, загорелая кожа, высохшие и чуть покусанные губы — так всегда было после первого дня Пути. Ничего, она еще привыкнет. Или уйдет через неделю или две — такие больше не выдерживают.

— Привет, а я тут новенькая! — сказала девушка, сверкая черными глазами. — Меня зовут Квинта, а тебя?

Октава встала, осмотрела девушку с ног до головы и назвала свое имя.

— Ага, здорово! Я живу в соседнем с тобой домике! Решила просто познакомиться, ну все же вместе ходим и все такое! Ладно! Уже поздно, а я устала, да и ты тоже, наверное! Пойду к себе!

И она исчезла во входном проеме. Октава закрыла занавеску и подошла к углублению с родником.

— Она не продержится и недели, — сказала она, набирая ледяную воду.

Визит девушка повторила через три дня. Теперь она выглядела более усталой, лицо осунулось, но глаза так же сверкали.

— Октава!

— Доброй ночи, — выдавила из себя женщина, поднимая чашу для воды. Она снова сегодня поцарапала палец — надо быть более сосредоточенной.

— Слушай, я вот что хотела у тебя спросить. — Квинта подошла к центру пирамиды. — Ты сколько уже здесь, а?

— Достаточно, — отрезала Октава. Этот вопрос было неэтично задавать в храме — девочке должны были сказать при входе сюда.

— Вот весь этот лабиринт, да? — не унималась Квинта.

— Хм. — Женщина поджала губы.

— А ты не ходила туда ночью?

Октава на секунду замерла — этой девчонке что, и этого правила не сказали? Или это какая-то проверка? Надо быть осторожнее с ответами.

— Зачем? Мы ходим туда днем.

— Значит, не ходила.

— Иди в свою келью. — Октава отвернулась и подошла к каменному углублению в полу. Зачерпнув миской холодную воду и поставив емкость на пол, она окунула в нее розарий. Неторопливо покачивая кончик нитки из стороны в сторону, она описывала четками круги. От треугольной бусины потянулись красные волны — она облизала еще один порез на указательном пальце левой руки. — Я сказала, иди в свою келью, — повторила она.

Черноволосая не отреагировала и продолжила сидеть на мраморном полу.

— Ты не ответила мой вопрос.

— Зачем отвечать на глупые вопросы?

Загорелая ладонь резко нырнула в миску с водой и выхватила четки.

— Глупые? Глуу-упые! — начала она дразниться и махать мокрым розарием возле лица. — Я сама — глу-у-упая!

Октава резко встала, чуть не опрокинув миску, подошла к несносной собеседнице.

— Такие, как ты, — никогда не находят свой Путь! — твердо сказала Октава. — Верни, что взяла.

— Глу-упая! — Вторая показала язык и побежала к выходу.

Лунный свет падал в квадратный колодец, отражаясь от строгих граней. На нижнем ярусе стояла Квинта, придерживая отнятые четки. Днем свет был так ярок — только вперед смотри, чтобы не ослепнуть от великолепия этого места. И за день так находишься, что на ночные прогулки сил уже не оставалось. А она все равно сюда пошла ночью — хоть на полчаса. Ночью можно нарушать запреты, например, спрыгнуть на ярус пониже или попробовать забраться вверх без ступенек. А то и вовсе — найти путь наверх, где стоят Смотрители!

Со звездного неба ее взгляд опустился на дно колодца. В лунном свете трепалась белая ткань — остатки, которые так и остались лежать вместе со своими бывшими хозяевами — послушниками. Квинта села на край колодца и стала рассматривать его содержимое — в некоторых местах ткань покрыта бурыми пятнами. А может, это и не ткань? Болтая босыми ногами над вечностью, она снова посмотрела в небо. Отсюда виден балкон Смотрителей — наверное, в самом низу колодца лучшее место для обзора.

Вытянув руку со сжатыми в ней четками, она разжала кулак. Розарий продолжал болтаться на нитке, зажатой между указательным и большим пальцами. Квинта присвистнула и подбросила четки — они ударились о мрамор у нее за спиной.