Сабина Альбин - Кровь [СИ]

Громов открывает дверь в конце длинного сильно задымленного коридора. Навстречу ему вырывается чёрный дым с языками огня. Видно, что в комнате за дверью полыхают какие-то массивные ящики, стоящие один на другом. На лице Громова мимолётная растерянность, но сразу же её сменяет ожесточение. Громов, несмотря на бушующее пламя, спешит войти и, развернувшись, захлопывает дверь. В краткий миг, пока дверь закрывается, видно, что в дальнем конце коридора появляется тёмная фигура и открывает стрельбу. Но пули врезаются в уже закрытую дверь. Громов сбрасывает верхние горящие ящики к двери и устремляется в глубь комнаты.

Тёмная фигура добирается до двери. Это мужчина, одетый в обычный свитер и джинсы. Одежда его сильно измочалена пулями, но крови не видно. На голове у него чёрная маска-балаклава. Мужчина спешит открыть дверь, но за дверью путь ему преграждает сплошное пламя. Где-то вдалеке виднеется светлый проём. Очевидно, это потайная дверь, через которую ушел Громов.

Бэла приходит в себя и начинает кашлять. Она лежит там же, на полу у дивана. Из-за дыма плохо видно окружающую обстановку. Бэла ползёт по полу и натыкается на Стаса. Его лицо синюшно-серое, остекленевшие глаза бессмысленно выпучены. Бэла, отпрянув, со слезами в голосе зовет подругу. Никто не отзывается. Пошарив ещё немного девушка натыкается на диван. Но и здесь никого и ничего.

Бэла сумела выбраться в коридор, где дыма меньше, а в конце виднеется окно.

Бэла у окна. Первым делом пытается открыть его. Тут она замечает, что по слабоосвещенному двору клуба бежит девушка в меховой шубке. Бэла дрожащим шёпотом произносит:

— Настя…

Из окна открывается вид на разбитые ворота. Очевидно, их снесла стоящая во дворе фура (та самая, на которой Бэла приехала в Москву). Кабина фуры тоже вся искорёжена, капот дымится.

Бэла выбралась из горящего клуба. Ноги у нее дрожат, и она ежесекундно спотыкается. Выглядит она плачевно. От укладки и макияжа ничего не осталось. На щеках грязные разводы. К счастью, она не потеряла свою сумочку. Бэла уже около Форда. Трясущимися руками достает из сумочки ключ, открывает дверь, садится за руль. Газ, разворот, и она едва не сбивает человека в чёрной балаклаве, который преграждает путь её машине.

Одной рукой мужчина опирается о капот, в другой у него небольшой рюкзак и зимняя куртка. Убедившись, что Бэла не собирается его переехать, он стягивает с головы маску и оказывается старым знакомым бородачом.

— Вот это поворот! — шепчет ошеломленная Бэла.

Ночь.

Бэла ведет машину и одновременно говорит по телефону. За окнами темень, по редким огням и синим указателям можно догадаться о том, что Форд уже за пределами города. Бэла говорит по телефону:

— А я тебе скажу, что ты поступила, как последняя сволочь. — И не надо мне про то, что я сама тебя втянула: так друзья не поступают. — Да плевать я хотела на шубу. — Стаса убили. Ты хотя бы его брату скажи. — Ты только за Форд волнуешься что ли? — Дай ему мой номер, мы сами договоримся. — Ладно! Пока!

Бэла отключает телефон и бросает взгляд назад через плечо.

На заднем сиденье бородач. Он что-то проделывает ножом у себя под свитером. Бэла, видимо, желая последить за ним в зеркало заднего вида, начинает поворачивать его. Зеркало отламывается. Бэла, выругавшись, снова оглядывается на своего пассажира:

— Что? Задело? У меня, вообще-то, медицинское образование…

Пассажир, не отрываясь от своего занятия, свободной рукой ей показывает знак «Окей».

Бэла переводит дух:

— Я, когда тебя увидела, сразу с жизнью попрощалась. Думала, ты из-за денег меня выследил.

С заднего сиденья доносится что-то вроде смешка.

— Тебе смешно? Да? Слушай, ты, натурально, псих. Всё это устроить, только чтобы выйти на Грома!? Твой план — просто чума, больше на самоубийство похоже. Тебе очень-очень повезло, что ты жив остался. И что у вас с Громом за тёрки? Личное или другое?

— Другое.

— Тогда беру свои слова обратно. Не повезло. Значит, заказали нашего Грома. Я «за» руками и ногами. Такую мразь как только земля носит? Только я думаю, он ушел. С чего ты вообще взял, что он в аэропорту?

— Не беспокойся, я знаю, куда он направляется, — бородач закончил свое дело и, поколебавшись — не отрыть ли окно, высыпает из ладони в рюкзак какие-то покорёженные кусочки металла.

— О! Я не беспокоюсь! О чём мне беспокоится? Правда, Гром меня вроде как убить собирался, но это ведь мелочи. Так что никакого беспокойства. Слушай, это ты окно открыл? Меня как-то знобить начало.

Окно закрыто. Незнакомец ничего не отвечает, но пристально смотрит в спину Бэле, на лице у него хмурое и озабоченное выражение.

— Может, я поведу? — наконец говорит бородач.

— Нет-нет. Я, когда контролирую ситуацию, лучше себя чувствую. Так мне легче. А ты отдыхай, тебе ещё за Громом гоняться. Кстати, а что там с Шаней? Он жив или как?

— В реанимации.

— Ну ты профи! Лишнего на себя не берёшь. И Вадик жив?

— И Вадик.

Бэла раззадоривается:

— Слушай, а можно тебя о личном спросить? Блин, впервые в жизни встречаю настоящего киллера. Ты с заказчиком сам встречаешься или через посредника?

Бородач, приблизив лицо к затылку Бэлы, негромко говорит:

— Включи радио. Пожалуйста.

Бэла разочарованно вздыхает и начинает крутить радио (среди помех слышна часть какого-то информационного выпуска: «…серия возгораний. По нашим данным, в районе 8 часов вечера было зафиксировано от 5 до 8 вызовов пожарных бригад. В числе пострадавших объектов элитный ночной клуб «Аспен». Пока неизвестно, есть ли…»). Скрывая обиду за небрежным тоном, Бэла поясняет:

— Я ведь просто так спрашиваю, чтобы беседу поддержать, — и добавляет как можно более непринужденно: — Ну, и интересно, конечно. О таких, как ты, все только говорят, но никто толком не знает. Terra incognita. (Латинский: «Неизвестная земля».) Сам понимаешь.

— Не понимаю.

— Всё ещё не доверяешь мне?

Пассажир красноречиво приподнимает брови и хмыкает.

Бэла, заметив это:

— Ну, взяла я эти деньги! Тебе всё равно ведь они не слишком нужны были.

Сквозь шумы эфира прорывается:

Бэла усмехается. Её пассажир наклоняется вперед, протягивает руку и переключает на другое:

Льдистые голубые глаза незнакомца оказываются совсем близко от лица Бэлы. Она набирает полную грудь воздуха и задерживает дыхание. Её большие бархатисто-карие глаза тонут в призрачном мерцании зимнего вечера.

Парковка у международного аэропорта Шереметьево. Бэла и бородач прощаются, стоя у машины. Мужчина уже надел куртку и шапку, на плече висит его неизменный рюкзак. Бэла поёживается на сквозном ветру, стараясь поглубже уйти в ворот своего кашемирового свитера и, очевидно, пытается потянуть время: