Кэт Ховард - Розы и тлен [litres]

– Ну да, посторонние просто думают, что перед ними следующее поколение аниматроников.

– Или же актеры, репетирующие какую-нибудь костюмированную драму. Да что угодно, что можно счесть порождением творческого самовыражения! Некоторым людям гораздо проще поверить в явную ложь, чем увидеть истину, и они предпочитают не верить глазам своим, хотя истина прямо перед ними.

– Поэтому тайна «Мелеты» никогда не выплывает наружу, – сказала я.

– Совершенно верно. Ведь даже самые невероятные слухи о «Мелете» даже и близко не отражают реальное положение вещей. Разумеется, этому способствует магический запрет на прямое обсуждение фейри и отношений с ними, но все равно не перестаешь удивляться, как мало обо всем этом говорится, особенно учитывая, какие удивительные события здесь происходят.

– И правда! Фейри танцуют с людьми на вечеринках и плавают под видом морских чудовищ во рву, окружающем замок, – сказала я, пожимая плечами. – Это так невероятно, что я сама бы себе не поверила.

– Я тоже. – Она налила жасминовый чай в чашку, расписанную по краю цветами жасмина. – Вижу, вы не изменили свое мнение и все еще хотите стать избранной.

– Нет, не изменила, – ответила я. – Я твердо намереваюсь участвовать в церемонии отбора.

Весеннее равноденствие наступало уже через три дня.

Деревья на территории кампуса начали покрываться зелеными листочками, все вокруг цвело, остатки снега – последние отголоски зимы – таяли, растекаясь лужами, и сотни веселых ручейков струились вниз к берегу, вливаясь в прозрачные воды реки Морнинг.

– И вы даже решитесь соперничать с сестрой, или все же захотите сойти с дистанции?

– Я хочу, чтобы выбрали меня, – твердо ответила я.

Бет поймала мой взгляд и пристально посмотрела мне в глаза.

– Ну, хорошо, в таком случае, нам следует обсудить, как проходит ритуал отбора.

– То есть, речь идет не только о том, чтобы к этому времени представить свою работу? – спросила я.

– Нет. Вам придется прочитать отрывок из вашей книги. Фейри будут там присутствовать. Как вы догадываетесь, это скорее шоу, чем рассмотрение и оценка работ участников.

В этом был определенный смысл. Я могла бы отправить файл с текстом книги по электронной почте, или передать рукопись, но не все могли поступить так же. Марин, например, должна продемонстрировать свое мастерство танцовщицы.

– А что будет потом?

– А потом… – Бет замолчала и отвела глаза. Открыла было рот, чтобы что-то сказать, но так и не решилась. – Будет весьма напряженно. Прошу прощения за это слово, но только оно адекватно отражает то, что будет происходить потом. Лично для меня это переживание было самым тяжелым. – Казалось, ее мысли витают где-то очень далеко.

А ведь обычно моя наставница была очень откровенной. То, что сейчас она вела себя так неуверенно, пугало меня.

– То есть, еще тяжелее, чем семь лет, которые вы провели среди фейри?

– Жизнь в мире фейри в качества дани не была приятным опытом. Но, даже зная то, что знаю сейчас, я все же пошла бы на это, потому что в данном случае игра стоила свеч. То, что я получила потом, значительно перевешивало цену, которую мне за это пришлось заплатить, но не буду кривить душой, утверждая, что наслаждалась жизнью там. Тем не менее, во время этих испытаний я понимала, что это не навсегда, и твердо знала, что впереди меня ждет награда. Я жила этой надеждой и отбрасывала все прочие мысли.

Что касается самого ритуала отбора – да, я безумно боялась. Наверное, это звучит смешно, но все, что я помню – это всепоглощающий страх, захлестнувший меня настолько, что мне до сих пор трудно об этом говорить. Жаль, что я не могу вам все рассказать, Имоджен. У меня такое ощущение, что я вас подвожу, а мне бы этого не хотелось.

Кстати, я тоже буду там в ночь весеннего равноденствия, если, конечно, вам от этого будет легче. Наставники и люди, прежде служившие данью, не имеют права принимать участие в отборе, но я там буду. И еще, – добавила она, – советую следовать всем инструкциям, которые вы будете получать. Наберитесь мужества и помните, чего вы хотите добиться. Ваша книга просто великолепна, – это главное.

Я-то уж точно знала, чего я хочу, и мне несложно будет помнить об этом, что бы ни происходило. Но, тем не менее, мои желания были противоречивыми. Я хотела спасти Марин. И в то же время хотела превзойти ее. Может, в сказках не зря возникает образ черноволосой старшей сестры-завистницы.

– Даже не знаю, что делать дальше, – сказала Елена. Закутавшись во флиски и одеяла, мы с ней сидели на крыльце, потому что воздух, хоть еще и холодный, был свеж и дышал весной.

– Сколько я себя помню, я всегда писала стихи и считалась молодым многообещающим поэтом. Собственно, только этим я и занималась. На протяжении всей моей жизни мне твердили, что если я преуспею в своем творчестве, тот мерзавец, от которого я унаследовала половину ДНК, прекратит идти на поводу у своих низменных инстинктов и непременно вернется к маме. Именно так должны были развиваться события. Это был бы счастливый конец моей сказки.

И вот теперь, когда я узнала, что мама все это время обманывала меня, что ничего подобного никогда не будет, я просто не знаю, для чего мне жить. – Она втянула руки в рукава и съежилась, погруженная в себя.

– Но ты все еще хочешь быть поэтом?

– Хочу ли я продолжать писать стихи? Может быть. Не знаю. Думаю, мне это нравилось. Мне нравились те моменты, когда казалось, что я действительно делаю что-то стоящее. Но ведь я никогда и не думала о том, чтобы попробовать стать кем-то другим. Может, из меня получился бы отличный шеф-повар или инженер-электрик. Но я понятия не имею даже, как мне это узнать. Я просто растеряна, и не знаю, как мне жить дальше.

– Ты можешь уехать отсюда, – сказала я. – Жить где-нибудь в другом месте. Просто постарайся понять, чего ты действительно хочешь.

– Но это мой дом! Я никогда не жила ни в каком другом месте, кроме «Мелеты», за исключением того времени, которое провела среди фейри. Я получила домашнее образование. И под руководством Дженет изучала поэзию и стихосложение. Считалось, что мне повезло, потому что любой подающий надежды молодой поэт на все пойдет, лишь бы получить возможность поучиться у знаменитой Дженет Томас.

Я даже не знаю, хочу ли уехать отсюда. Я понятия не имею о жизни за пределами нашего мирка. Но теперь я, по крайней мере, могу держаться от нее подальше.

– Дженет?

Елена кивнула. Она выглядела так, словно уже давно не спала нормально. Под глазами у нее залегли красно-синие круги. Волосы цвета фуксии казались выцветшими.

– В этом году я впервые живу в доме, от которого у нее нет ключей.

– Ты пообщалась с Томасом?

– Сохранила недописанное письмо ему в папке для черновиков. Постоянно его открываю, меняю какие-то слова, потом снова закрываю. Мне так хочется с ним поговорить. Но может, и не стоит этого делать.