Кэт Ховард - Розы и тлен [litres]

– Марин, мне так жаль. Я…

Она подняла руку, призывая меня замолчать, и попятилась.

– Не надо ничего говорить. Катись к черту, Имоджен! Не желаю с тобой общаться, пока ты не скажешь, что поддерживаешь меня в моем решении, что рада, что я лучшая, что ты сможешь спокойно смотреть, как я пересекаю мост в Волшебную страну, и будешь радоваться за меня.

Она вышла вслед за Дженет из дома и закрыла дверь, словно отгораживаясь от меня.

Я поднялась наверх, в свою комнату. Сняла туфли. Забралась в кровать, даже не приняв душ. Накрылась одеялом с головой, чтобы оказаться в темноте и не видеть звездочек, сияющих на потолке. Чтобы остаться в одиночестве, спрятавшись от всего мира.

– Ну-ка, вставай. Вылезай из-за стола. Пойдем. – На пороге стояла Ариэль, протягивая мне куртку.

– Куда это ты меня тащишь?

– На свежий воздух. На Ярмарку. В этот занюханный бар «Там», если возникнет желание выпить. Мне все равно, лишь бы куда-нибудь, где мне не придется чувствовать себя нейтральным государством в разгар военных действий. Ну же, пойдем. Давай!

С таким трудом налаженные отношения с Марин были безнадежно испорчены. Она теперь убеждена, что я всегда ей завидовала и не успокоюсь, пока не украду все ее шансы на успех. Она ни за что не поверит, даже если я скажу ей, что пытаюсь спасти ей жизнь. Да и как она может поверить, если моей наградой станет именно то, чего она так боится?!

К тому же, я все еще не была уверена, что мне удастся ее спасти. Магия фейри, или их суперквалифицированные пиарщики, или кто там еще следил за тем, чтобы отзывы о «Мелете» в прессе были исключительно благоприятными, очень умело завуалировали информацию о том, что произошло сорок девять лет назад, когда чары, скрепляющие договор между фейри и людьми, были разрушены. Мне удалось найти лишь отрывочные сведения о печальных последствиях тех событий, но только не описания того, что здесь на самом деле произошло.

– Ладно, ты права. Свежий воздух не помешает. И твоя компания, конечно.

И безумный блеск и суета Ярмарки. Я надела сапоги и накинула куртку.

Небо позднего весеннего вечера было сиреневато-голубым. И было уже так тепло, что можно было обойтись и без куртки. Зеленеющие деревья были словно черными точками испещрены сидящими на их ветвях птицами.

– Не могу на них спокойно смотреть, не гадая, действительно ли это птицы, или маскирующиеся под них фейри, – прошептала Ариэль.

– Думаю, теперь у них нет причин наблюдать за нами, – заметила я. – Известно, кого они забирают к себе.

Все вокруг дышало весной – жирная плодородная земля, молодая зеленая трава.

– Если только ты не умудришься украсть ее у них! – Ариэль искоса взглянула на меня. – Ты все еще хочешь это сделать?

– Если смогу что-нибудь придумать до первого мая, – ответила я. Птицы как по команде снялись с деревьев и полетели впереди нас. – И даже, если не смогу.

– А ты когда-нибудь пыталась думать об этом в таком ключе: черт, мы ведь разлучаемся всего лишь на семь лет, и рядом с ней будет ее парень, который о ней позаботится?

– Все время об этом думаю.

Ариэль остановилась.

– Правда?

– Марин ужасно злится на меня. И я понятия не имею, как можно предотвратить ее переход в мир фейри. Поэтому мне не дает покоя мысль, что может, я зря рискую испортить наши отношения навсегда, лишиться будущего, если все равно ничего не получится. Но я просто обязана попробовать это сделать, Ариэль! Ведь Марин все, что у меня есть.

Она обняла меня за плечи.

– Я знаю.

Перед нами раскинулась Ярмарка – веселый хаос, сверкающий яркими красками. Но на сей раз у меня не было ключа к его полной чудес сокровищнице. Сама Ярмарка, ее участники отторгали меня, не желали моего там присутствия.

Мы медленно шли мимо лавочек, торгующих всякой всячиной. Небо было еще достаточно светлым, чтобы свет китайских фонариков, развешенных на деревьях, казался бледным на его фоне. На меня нарочито никто не обращал внимания. Меня как бы случайно толкали, наступали мне на ноги, старательно делая вид, что в упор меня не видят. Значит, фейри знали о моих планах! Каким-то образом они проведали, что я попытаюсь помешать им забрать к себе Марин, нарушить договор, и если они и не могли открыто выступить против меня, никто не мешал им сделать мою жизнь невыносимой.

Мне больше не предлагали подарков, не угощали ни вкусной едой, ни напитками. Все поворачивались ко мне спиной и делали вид, что не видят меня, не слышат, то и дело толкали локтями, подставляли подножки, заставляя спотыкаться. И чем дольше мы там были, тем сильнее проявлялась их неприязнь.

– Все это странно, не находишь? – спросила Ариэль, когда кто-то толкнул меня так сильно, что я расплескала свой шоколадный коктейль.

– Да уж. Думаю, мне лучше уйти.

– Не обидишься, если я останусь? Одна из моих подружек будет петь. Хочу послушать.

– Конечно! Не заблужусь же я по дороге домой. И может, для тебя будет лучше, если я уйду.

Приподняв подол блузки, чтобы испачканная шоколадом ткань не соприкасалась с телом, я пошла к выходу сквозь толпу, мимо ларьков. И все это время затылок ломило от пристальных взглядов, кожу словно прошивали электрические искры.

Одни и те же странные глаза, одни и те же киоски, одни и те же люди попадались мне снова и снова, хотя я уже несколько раз мимо них проходила. Я отчетливо видела выход с Ярмарки. Видела, но никак не могла к нему приблизиться. И было непонятно, то ли дорожка под моими ногами меняет направление, то ли ноги несут не туда. В любом случае, я чувствовала, что угодила в ловушку.

Потерялась в море лиц, которые становились все более хищными, все менее человеческими.

Я присела на корточки и закрыла лицо руками.

– Имоджен?

Голос Эвана. Невероятно!

– Что случилось?

– Они со мной играют. Совсем заморочили мне голову, и я не могу отсюда выйти! – Я встала, и он взглянул на мою залитую коктейлем блузку, увидел, как я измучена и расстроена.

– Ты собираешься разрушить заклятие дани.

Я кивнула. Он протянул мне руку.

– Мне они не смогут помешать. Я могу проводить тебя. Доставить домой в целости и сохранности.

Такая знакомая рука! Теплая, шершавая, мозолистая. Эта рука могла бы дать мне покой и утешение, если бы не то, что случилось тогда на вернисаже. Тем не менее, я опиралась на нее, когда мы шли сквозь огни Ярмарки, которые теперь ярко светили на фоне непроглядно чернеющего неба.

– Ну как, лучше? – спросил он, и мне действительно стало спокойнее. Голова больше не гудела, и кожу не щипало так, словно по ней ползали тысячи муравьев.

– Спасибо, – тихо сказала я, отнимая руку.

– Когда придешь домой, советую порыться в библиотеке.

– А что мне там искать?