Кэт Ховард - Розы и тлен [litres]

Я закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.

– Как я могу тебе отказать?

– Вам будет легче, если я поеду с вами? – спросила Ариэль. – Могу поменять билеты на самолет.

– Спасибо, – сказала я. – Не стоит. Это наша с ней последняя встреча. Нам надо пройти через это самим.

– Хорошо. Я сообщу Бет и Эвану, когда доберемся.

Всю дорогу в темноте до аэропорта, Марин держала меня за руку.

Больница пахла антисептиками и страхом. У нас слипались глаза, и мы едва держались на ногах. Марин сидела в самолете с закрытыми глазами, но я знала, что она не спала. Я тоже не смогла заснуть. В крови бурлил адреналин, и нервное возбуждение казалось почти невыносимым.

– Это случилось ровно в полночь, – сказала Марин. – Авария.

– Я знаю.

Полночь. Когда заклятие, привязывающее избранного к миру фейри, было окончательно разрушено. И мое самое заветное желание сбылось.

– Как ты думаешь… Ты ведь помнишь мои слова о том, что я хочу, чтобы мы, наконец, жили в безопасности. Это сделали они ?

Да, именно так я и думала, но совсем по другим причинам. Фейри свойственно неукоснительно соблюдать обязательства, и они чрезвычайно точны в отношении исполнения желаний победителей, пусть даже и делают это неким извращенным образом. Конечно, они знали о моем самом темном желании, которым я была одержима с детства. Марин хотела для нас безопасной и спокойной жизни, но я всей душой желала иного. И я не хотела, чтобы сестра узнала об этом.

– Она ведь часто выпивала, Марин. Поэтому не вини себя в том, что произошло, ладно?

Она кивнула.

Мы свернули за угол и оказались перед дверями ее палаты. Я посмотрела на Марин.

– Это в последний раз.

– Долго же вы добирались, – сказала мать, когда мы вошли в палату. Я боялась этой встречи, потому что ожидала, что она будет выглядеть как злая мачеха из сказки, или ведьма, запершая Гензеля в клетке. Страшное чудовище из моих детских кошмаров. Но с покрытым синяками и ссадинами, опухшим лицом, опутанная трубками и окруженная аппаратами, она казалась совсем не страшной. Обычной. Жалкой.

– Не понимаю, почему вы так бездушны. Ведь нет ничего важнее семьи, разве я вас этому не учила? Надеюсь, вы сообщили руководству этого лагеря, что больше туда не вернетесь?

Марин усмехнулась.

– Что я такого смешного сказала? Ведь должен же кто-то обо мне заботиться.

– Может, кто-то и должен, – сказала я. – Только не мы.

– Ах ты, неблагодарная тварь, – прошипела она. Аппаратура тревожно запищала. – Я всегда о вас заботилась.

– Можешь называть это так, если хочешь, – сказала я. – Но теперь все кончено. Мы сыты этой заботой по горло.

– Мы пришли лишь попрощаться. Это единственное, что мы считаем нужным сделать, – сказала Марин. – Больше мы не хотим ни видеть тебя, ни слышать.

– Неблагодарные избалованные мерзавки! Слишком много людей с вами носится. Забыли наверное, что вы обе – полные ничтожества? – Из уголка ее рта потекла кровь, пузырящаяся пеной, когда она говорила.

– Нет, – ответила я. – Мы знаем, кто мы на самом деле. Прощай. – Мы с Марин повернулись к двери.

– Если вы сейчас уйдете, вы мне больше не дочери!

Марин улыбнулась, но не остановилась.

– Вот и отлично, – сказала я. – Всю жизнь ждала от тебя этих слов. – И я вышла вслед за сестрой из палаты.

И жили потом долго и счастливо…

Я налила чай в кружку с надписью «Придумай свой счастливый конец» и передала ее Бет. Та удивленно приподняла бровь.

Я насмешливо закатила глаза.

– Знаю-знаю. Но это я получила в подарок от своего издателя. Могло быть и хуже. Что-нибудь вроде приторно улыбающейся сказочной принцессы.

– На обложке вашей книги тоже нет никаких пошлых принцесс, и это радует. Кстати, обложка потрясающая. Работа Эвана, не так ли?

Она угадала. Это была черно-белая фотография его металлических деревьев.

– Когда я впервые их увидела, подумала, что они совершенно сказочные. Приятно, что художественный редактор одобрил этот дизайн.

– Значит, вы с Эваном… – Она не закончила фразу.

– Друзья. Он достиг многого. Очень за него рада.

Бет обошла квартиру и села в потертое кожаное кресло.

– Похоже, у вас все хорошо. Марин живет с вами?

Я села напротив нее на диванчик, стоящий у окна, за которым высились бруклинские небоскребы.

– Да. Об этом мы с ней и мечтали. Найти подходящее местечко и поселиться вместе. Замечательно, когда рядом близкий человек, который полностью тебя понимает.

У нас с сестрой теперь было все, о чем только можно мечтать. Именно о такой жизни мы с ней говорили в детстве, пока ее у нас не отняли. Мы чуть было не потеряли друг друга из-за лжи и манипуляций матери. Но с этим было покончено. Раз и навсегда. Теперь мы снова были вместе.

Когда вышла моя книга, Марин отправилась со мной в приют для животных и заплатила за котенка, которого тут же мне подарила.

– Скажите, ваш оглушительный успех не вызвал напряжения между вами?

– Ну, Марин и сама делает головокружительную карьеру. Ее пригласили ведущей солисткой в Национальный театр балета, и ей там безумно нравится. Похоже, руководство театра и труппа от нее тоже в восторге.

– Насколько я помню, это труппа, где танцует Гэвин.

Я кивнула.

– Знаете, он отрекся от престола.

Она со стуком пустила кружку на столик.

– Неужели со всеми вытекающими из этого последствиями?

Я кивнула.

– Он неизбежно превратится в обычного смертного человека. Вот почему фейри обычно не живут постоянно в нашем мире, или, по крайней мере, не остаются здесь надолго. Вдали от Волшебной страны они начинают забывать о своей природе. И мир фейри их тоже постепенно забывает. Гэвин говорит, что скоро он уже не сможет туда возвращаться. Впрочем, я думаю, что это для него своего рода освобождение. Так ему легче существовать в нашем мире.

– И они с Марин по-прежнему вместе?

– Да. – На самом деле, все было непросто. Он слишком трепетно к ней относился, и я не могла сказать, оттого ли это, что он испытывал чувство вины, что не смог защитить ее от фейри, или пока что был новичком в выражении простых человеческих чувств. Но Марин была счастлива, и мне было этого достаточно.

– Более того, они танцуют вместе. Осенью состоится премьера балета «Сон в летнюю ночь», где они исполняют партии Оберона и Титании.

Бет смеялась так, что у нее слезы выступили из глаз.

– Вот и я так же среагировала, когда она мне об этом сообщила. Я обязательно достану вам билет, пойдем вместе.

– А теперь перейдем к менее приятным вещам, – вздохнула моя бывшая наставница. – Что, эта журналистка, которая уже беседовала с Ариэль, с вами тоже успела связаться?

Все дело в том, что последствия, которые неизбежно влекло за собой разрушение заклятия дани, уже начинали проявляться. Еще не были объявлены имена наставников на следующий год, так как выяснилось, что трое из них слишком загружены, чтобы посвятить почти целый год «Мелете». Паевой инвестиционный фонд, в который частично были вложены активы «Мелеты», внезапно разорился, буквально за несколько дней потеряв треть дохода. В прессе стали появляться статьи о скандалах, происходивших в «Мелете», что вызвало множество разговоров о тлетворном влиянии этого места на талантливых людей. Писали и о том, как пагубно сказывается на молодых талантах желание преуспеть любой ценой. Одна из нашумевших статей была написана той самой журналисткой, о которой говорила Бет, Кристин Дженкинс. Она была уверена, что в «Мелете» не все так просто, и за ее гламурным фасадом скрываются некие тайны, до которых она теперь пыталась докопаться, а так как я была среди тех, кто покинул кампус в мае, она считала, что непременно должна побеседовать и со мной.