Игорь Фёдоров - Чудес никто не отменял

Звонка на калитке не было и Аня приготовилась постучать, как можно громче.

Кто-то положил руку ей на плечо. Аня вскрикнула, отскочила в сторону и обернулась. Это была бабушка, наверное ровесница того старика. Она смотрела на Аню такими добрыми глазами, какие бывают только у бабушек. Пока она внимательно рассматривала Аню, чуть улыбаясь, та не могла произнести ни слова.

— Чего тебя, внученька? — спросила она мягким тихим голосом.

Аня глубоко вздохнула:

— Я только хотела спросить, — она указала на калитку, — там… кого-нибудь.

— Нет там никого, — со вздохом ответила бабушка, не спеша подошла к калитке, и, толкнув ее, вошла во двор. Калитка закрылась.

— Бабушка, — закричала Аня и постучала.

— Никого здесь нет, — донеслось от туда, — умерли все.

— А как же вы?

Ноги прошаркали по дорожке, захлопнулась дверь в доме и все стихло. Ошарашенная Аня еще какое-то время постояла возле калитки. Ей стало грустно. Только-только появившаяся надежда, и тут же умершая, это всегда грустно. Купол синего неба, такой огромный, высился над ней, беззащитной и одинокой. Если где-то на белом свете и есть справедливость, то точно не здесь. Начиная с неработающих банкоматов и отсутствия наличных денег, эта цепочка событий и не думает прекращаться. Такого просто не может быть. Она рассеянно обернулась вокруг и вдруг решительным шагом направилась к противоположному домику. До двенадцати ночи у нее еще времени навалом. И если понадобится, она будет в наглую ломится в каждый дом, сколько бы их тут ни было. Врач, стоящий на границе поведал, что пустующих домов здесь очень много. Значит, есть и обитаемые. И кого-нибудь она обязательно найдет, кто сможет ей объяснить, что тут творится, и как найти выход отсюда хоть куда-нибудь.

На уставших ногах, но пока еще легкой походкой, она подошла к противоположной калитке и подняла руку для нажатия кнопки электрического сигнала. Как вдруг ворота, большие и мощные, содрогнулись от удара изнутри. Раздался громкий, яростный, ненавидящий все и вся, лай. Аня завизжала и зажала уши руками. Петли жалобно скрипели, створки ворот стонали он напряжения, чьи-то когти безжалостно царапали их с другой стороны. Собака, если это собака, была явно исполинских размеров. При встрече с такой один на один, от человека остается изуродованное тело, да и то не полностью.

Девушка находилась уже очень далеко, а собака все не унималась…

Аня неторопливо брела по старому асфальту. Послушная тень плыла рядом и ничем не могла помочь своей хозяйке. Как же от всего происходящего скверно на душе. Предыдущая попытка отбила все желание искать живых людей. «Некого здесь нет, умерли все» — так сказала бабушка с добрыми глазами. Примерно тоже самое объяснила ей та милая собачонка. Да еще так убедительно.

Вдалеке, в этом пустынном месте, показались аж три фигуры. Три молодых парня, лет 25—30, ровесники Ани. По крайней мере, здесь, если не живут, то обитают, не только старики и собаки. Парни неторопливо шли по центру улицы, негромко переговариваясь между собой.

Встреча молодой привлекательной женщины с представителями противоположного пола, да еще в таком месте — это всегда тревожный момент. Аня встала в сторонке, пропуская их, внутренне сжавшись и ожидая всего, чего угодно. Но парни, смерив ее снисходительным взглядом, прошли мимо. Даже вызывающе не подмигнули ей, такой хорошенькой, что было с их стороны совсем уж неприлично.

— Молодые люди, — окликнула их Аня.

Парни остановились, и посмотрели на нее как-то очень странно.

Они что-то знают, пронеслось у нее в голове. Что я не такая, что я потерялась, что скоро что-то со мной произойдет — вот что читалось в их взглядах.

— Скажите, пожалуйста, где здесь ближайшая остановка? — Аня ослепительно улыбнулась, хотя ей сейчас было не до улыбок.

— Вам нужна троллейбусная или автобусная? — спросил один из них.

В их демонстративно-расслабленных позах также угадывалась внутреннее напряжение. Они не хотели говорить с ней. Может быть, они и не будут причастны к тому, что произойдет с ней после двенадцати. Но она была для них чужой. Пока еще — чужой.

— Любая, — просияла Аня, — хоть трамвайная, хоть самолетная.

— Тогда вам можно идти в любую сторону, — убедительно сказал другой, — без разницы. Тут недалеко.

Улыбка поблекла, лицо превратилось в маску обреченности, когда она смотрела им вслед. Тень горестно вдохнула, внутренний голос тоскливо всхлипнул. В любую, так в любую. Пойдем, Аня осмотрелась, в ту. Без разницы.

И она побрела дальше в сторону, куда шла сама и откуда появились парни.

17:42. Еще шесть часов, и я инициируюсь. Может, все не так уж и плохо. Может это будет вовсе и не больно. Другие, например, каждое утро зарядку делают, и ничего. По крайней мере, молодые и симпатичные люди здесь есть. Воздух не загажен выхлопными газами. Мне выделят свой дом, врач обещал. Буду заниматься домашним хозяйством. Коровка, поросята, собачка в конуре. Нормальная собачка, не волкодав. Кот, спящий на подоконнике.

Она посмотрела на вереницу высоковольтных столбов — электричество имеется.

Вот только в гости будет ходить далеко. А я замуж выйду. Вот тот черненький, который первый заговорил, вроде бы ничего. Не фонтан, конечно, но и выбор здесь невелик. Да и скукотища здесь, скажу я вам. Хотя, кому вам? Значит, скучно здесь, это факт. Магазинов не наблюдается, парикмахерских нет, салоны красоты отсутствуют. Как же наши прабабки выживали в таких нечеловеческих условиях?

А жизнь здесь, все же, бьет ключом. Не успели парни, скрыться из поля зрения, как через каких-то полтора часа (а переулок все не заканчивается), впереди показалась женщина с ребенком. Они сидели на лавочке, в тени забора — мирная, семейная картина. Женщина, лет сорока, держала на коленях девочку, почти школьницу. Они беззаботно беседовали, смеялись. Девочка болтала ножками. Что ж вас-то занесло в этот переулок, подумала Аня. Почему не послушали того Айболита-самоубийцу, он же предупреждал вас. И если уж мне придется остаться здесь навсегда, может, стоит начать заводить знакомства? Подсесть, например, к этой очаровательной паре, поговорить?

Аня направилась к этим двум местным жительницам.

— Близко не подходи, — посоветовал внутренний голос, — всякое может быть.

— Начну издалека, — пообещала Аня.

Издалека начала девочка. Заметив приближающуюся Аню, она показала на нее пальцем и начала что-то быстро говорить матери. Та слегка стукнула дочь по руке, дескать, не вежливо тыкать пальцем в людей, и согласно кивнула. Аня замедлила шаг. Сердце громко застучало, предчувствуя недоброе. Девочка, милое создание, приветливо улыбнулась. Аня остановилась. Даже с такого расстояния было видно — зубы у девочки были острыми, как хорошо заточенные карандаши и напоминали звериный оскал. Это придало очаровательному личику гримасу гаргульи, застывшую на католическом соборе под колокольный звон. Мать ласково погладила дочь по головке. Аня развернулась, и на ватных ногах пошагала в противоположную сторону, силясь не побежать в паническом страхе, оглашая округу своим криком. Знакомство состоялось, но не такого она ожидала. Она вообще такого не ожидала. Удалившись на какое-то расстояние и услышав детский злорадный смех, Аня впервые в жизни перекрестилась.