Елена Усачева - Большая книга ужасов — 76 [сборник]

— Ничего себе, время летит! — изумился Вовка и кинулся одеваться. Уже надев ботинки, он решил взять с собой Дусю. С ней было как-то надежнее. Но кошка опять не находилась. Пробегав по квартире минут пятнадцать, Маркин махнул рукой и вышел на лестничную клетку. И тут он вспомнил, что не знает, где его ключи. Пока он размышлял, стоит ему идти на улицу без ключей или лучше дождаться маму, дверь перед его носом захлопнулась.

Вовка прижал к себе рюкзак, который машинально взял с собой, и попятился. На секунду ему показалось, что он снова слышит странные голоса:

Чтобы заглушить эти голоса, он, громко топоча, бросился на улицу.

Из минаевской квартиры, как всегда, раздавались крики — это семейство не умело жить тихо. На звонок долго не открывали. Из-за двери слышался затяжной спор, кто именно должен откликаться, когда в квартиру звонят. Потом голоса смолкли — видимо, ни до чего не договорившись, жильцы решили вообще не открывать.

Вовка позвонил снова, и дверь наконец распахнулась.

На пороге стояла Манька. Увидев Маркина, она смутилась и попыталась скрыться.

Вовка очень давно дружил с Серегой и знал, что минаевская квартира похожа на катакомбы — здесь всегда есть где спрятаться. Он схватил Маньку за руку.

— Где он?

В Манькиных глазах читался настоящий ужас.

— Я только померить хотела! — заверещала она.

Маркин испугался, что на этот вопль прибежит все семейство, а со старшими Минаевыми ему сталкиваться совершенно не хотелось. Поэтому он отпустил Маньку, и та снова попыталась удрать. Но Вовка упорно шел следом.

— Обыкновенная железяка, — злобно прошипела Манька. Она уже вошла в свою комнату. В воздух полетели тряпки, книжки, игрушки. От подобного перемещения вещей бардак в комнате не увеличился, но и не уменьшился. Наверное, туземцы именно так занимались поисками нужного.

— На, подавись! — Манька что-то сунула Маркину в руку. — Больно мне нужен ваш металлолом!

Вовка ухмыльнулся, услышав знакомое слово. Видимо, Серега успел провести с сестрой воспитательную беседу.

На его ладони лежало кривое колечко. И даже не просто колечко, а перстень-печатка. На тонком ободочке крепилась небольшая шляпка с выдавленными буквами. «Т», «С», «И», последние две буквы — в зеркальном виде.

— Что это? — Вовка повертел колечко в руках и протянул обратно Маньке. — Что ты мне суешь всякую дребедень? Ты мне лучше клад покажи. Что там у вас лежит?

— Ничего не лежит. — Манька сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что брать кольцо у Вовки она не собирается. — Нету больше твоего клада! Хрустикова его обратно закопала! Говорит, у нее видения от него начались.

— А это? — Маркин повертел колечком.

— Это из коробки. Там все такое было, старое и ржавое. Я вообще не понимаю, почему из-за какого-то барахла столько крика? Хотя бы один драгоценный камешек оказался! А тут…

— Закопала? — Вовка сунул колечко в карман. — Пойдем, покажешь место.

— Разбежался! — Манька с ногами забралась на кровать. — Мне Серый сказал, что ты весь класс бешенством заразил. Так что близко ко мне не подходи — я визжать буду!

И она действительно завизжала.

Не на шутку перепугавшийся Вовка выскочил из комнаты. Где-то в глубине квартиры слышались голоса, играла музыка, но никто не вышел поинтересоваться, почему один из членов семьи орет.

— Вот дура! — прошептал Маркин, выбираясь на лестничную площадку. — Сама чокнутая, и все их семейство прибабахнутое.

Он вышел на улицу.

Скорее всего, клад был вновь закопан в том же месте, где его и нашли. Это где-то возле кладбища. Что же, у него есть все шансы самому найти коробку: зимой перекопанная земля всегда заметна.

В надвигающихся сумерках Маркин обошел вокруг кладбища. В одном месте к ограде подходили гаражи, за ними располагались детская площадка, двор и двенадцатиэтажный дом.

«Вот удовольствие — жить около кладбища», — поежился Вовка, прикидывая, как лучше подобраться к кладбищенской ограде.

Он сделал было шаг к гаражам, когда оттуда послышались голоса. Говорили двое: один визгливо что-то доказывал, а второй все время кашлял, глухо отвечая на вопросы первого.

Маркин вскарабкался на крышу гаража и, стараясь не очень сильно грохать ботинками по железу, подобрался к краю.

Весь пятачок, отделявший ограду от гаража, был перекопан.

— Ну что же это! — снова взвизгнул высокий голос. — Олег Владимирович! Это же не могло пропасть.

— Работай, работай! — хрипло откликнулась вторая фигура.

Первый согнулся. Судя по звуку, он копал большой железной лопатой.

— Давай, Валя, давай, — подгонял его второй. — Времени совсем не осталось!

«Беличья болезнь», — вспомнил Вовка рассказ приятеля о зверьках, которые прячут, а потом не находят свои запасы.

Еще минут пятнадцать поругавшись, незнакомцы выбрались из-за гаражей. Маркин сполз с крыши.

Если эти двое ничего не нашли, значит, Манька соврала: ее подружка не закапывала клад обратно, и он все еще находится у нее.

Самое время было возвращаться к Минаевой и вытрясать из нее адрес подружки.

Вовка посмотрел вслед удалявшимся фигурам. Они тоже знали о кладе. И, видимо, гораздо больше, чем девчонки. А что, если…

Искушение было слишком сильным, и Маркин побежал следом за незнакомцами.

Идти пришлось недалеко. Пройдя ярко освещенный торговый центр, они свернули во дворы. Здесь мужчины вошли в калитку в ограде, идущей вокруг небольшого двухэтажного здания, обогнули его и спустились в подвал. Когда они скрылись, Маркин подошел ближе и, к своему большому удивлению, прочитал на табличке: «Театр-студия „Дверь“».

Он нерешительно шагнул внутрь.

По длинному коридору туда-сюда сновали люди, кто-то громко смеялся. На минуту показалась женщина, одетая в пышное красное платье, длинное, до пола. Это было до того неожиданно, что Вовка пошел за ней. На него налетела девчонка, тоже одетая в длинное платье, в ее волосы был вплетен венок. Увидев Маркина, она хихикнула и убежала.

Только сейчас Вовка заметил, что все в этом подвале одеты необычно. Такую одежду он видел в кино — какие-то камзолы, пышные юбки, парики. У одного на боку болталась шпага.

Пропуская очередную «даму», Вовка прижался к стене, толкнул ногой рамки, и на пол посыпались… Вовка пригляделся.

Это были афиши. Какие-то бесконечные названия и фамилии. «Отелло», «Лир», «Макбет».

— Ты к кому?

Перед Маркиным стояла высокая худая женщина в черной кофте.

— Я? — От неожиданности Вовка никак не мог придумать, что ответить.

— Хочешь в студию записаться?

Маркин на всякий случай кивнул.

— Знаешь, у нас сейчас спектакль. А если ты придешь завтра к трем, я тебя посмотрю. Идет? Спросишь Екатерину Валерьевну. Запомнил?