Елена Арсеньева - Большая книга ужасов — 72 [сборник]

— Ничего, развернется, когда я все объясню, — хладнокровно бросила Ангелина Богдановна. — Но придется набраться терпения. Итак, там, на дромосе, я успела тебе сказать, что Александр был родом с Калидона. Однако позднее римляне назвали этот полуостров «Спиналонга», что означает «длинный шип», потому что он был длинным и узким.

— Но ведь Спиналонга — остров! — возразил Саша.

— В шестнадцатом столетии венецианцы построили там крепость. Чтобы сделать ее неприступной, они перекопали перешеек, превратив полуостров в остров. Но это место исстари было проклято, ведь там хоронили проклятых людей!

— Так вот почему гид сказал мне, что у Спиналонги издавна была дурная репутация! — вспомнил Саша. — Теперь понимаю…

— Даже после того, как в 1830-е годы Греция освободилась от османского владычества, турки продолжали владеть Спиналонгой, — продолжала Ангелина Богдановна. — И тогда туда привезли прокаженных, чтобы окончательно прогнать врагов. Да, они испугались страшной, неизлечимой болезни и бежали, но с тех пор Спиналонга на долгие десятилетия стал Островом смерти. И не было во всей Греции более подходящего для этого места: ведь над Калидоном по-прежнему витали тени вриколасов. Ветры и штормы разносили их в разные места Крита, всей Эллады, в другие страны. Но не только тени были опасны. Кости тех, кто был похоронен там, превращались в камни, и каждый такой камень оказывался опасен для людей, ибо связывал их с вриколасами.

Саша посмотрел на свою кроссовку, и Ангелина Богдановна кивнула:

— Да, именно такой камень попал в твою подошву, когда ты был на Спиналонге. Очень может быть, что вриколасы погубили бы всю Элладу и даже другие страны, однако с ними сражались савватистисы.

— Но кто они такие? — нетерпеливо воскликнул Саша.

— «Савватистис» в переводе с греческого значит «субботник», — продолжала Ангелина Богдановна. — То есть тот, кто родился в субботу! Нас еще называют колдунами седьмого дня.

— Но суббота — шестой день недели! — перебил Саша.

— Теперь — да, — кивнула Ангелина Богдановна, — но издревле неделя начиналась с воскресенья, так что суббота считалась седьмым днем. Впрочем, слово «савватистис» появилось всего несколько веков назад. А в те давние времена, когда вриколасы буквально не давали людям жить, борцов с ними называли просто Александрами. Ведь это имя значит «защитник людей». Сначала их определяли по жребию, но постепенно, с течением лет, было замечено, что самые лучшие борцы с вриколасами рождаются именно в седьмой день недели. И с тех пор каждый, родившийся в этот день и названный Александром или Александрой, должен был стать савватистисом. Нас обучали отыскивать малейший след вриколаса, различать его во тьме, ибо ночь — любимое время вриколасов, а луна — их солнце. Впрочем, они способны являться и днем, и порою их бывает непросто отличить от людей! Нас обучали защищаться от вриколасов и сражаться с ними. Нашими орудиями были заклинания, венки из гелиотропа, ибо аромат этого цветка страшен для злых потусторонних сил, и амулеты из гелиотропа-камня. Именно поэтому я ношу этот браслет.

— Погодите! — вдруг спохватился Саша. — Вы тоже савватистис, но вас зовут Ангелиной, а не Александрой. Почему?

— При рождении меня назвали Александрой. Только не спрашивай, сколько мне лет: женщинам такие вопросы не задают! — лукаво поглядела она своими синими глазами. — И вриколасы, и савватистисы проходят путь смертей и возрождений через каждые триста лет. Мы выбираем себе обличья и имена. Я выбрала этот облик. — Она привстала с дивана и с явным удовольствием заглянула в темный экран компьютерного монитора, стоявшего на столе.

— А почему Савва решил принять образ собаки? — изумился Саша.

— Это образ савватистиса-помощника, — пояснила Ангелина Богдановна. — Они являются в виде птиц и животных, иногда даже насекомых. Но слушай дальше. Я назвалась Ангелиной — по-гречески это значит «вестница», кроме того, мне кажется, что мое имя немного созвучно с названием нашего магического орудия: гелиотропа. Ан-гелина… Гелио-троп… «Гелиос» — солнце, «тропос» — путь. Идущий путем солнца — вот кто такой савватистис! Идущий сквозь темноту, сквозь царство вриколасов так же упорно, как гелиотроп поворачивает свои венчики вслед за солнцем. Красные пятнышки на этом камне — словно лучи солнца, пробивающиеся сквозь ночную темноту. Многие из нас погибали раньше, чем становились взрослыми, но никто не отказывался от жребия своей судьбы. В этом жребии особая доблесть! Ты понимаешь?

Саша кивнул:

— Да. Но, наверное, это очень страшно — быть савватистисом…

— Конечно, — согласилась Ангелина Богдановна. — Александр, которого ты видел на дромосе, был рожден савватистисом, однако он оказался единственным, кто отступил от своего долга и бежал с Крита. Ладно бы еще, если бы он просто жил жизнью труса, не делая людям добра, но и не причиняя им зла, но он пошел по страшному пути! Он сам стал убийцей. Явившись в Пафлагонию, он решил заработать много денег и стяжать славу великого врачевателя. Чтобы его не приняли за обычного шарлатана, каким, собственно говоря, он и был, Александр решился на подлинное святотатство. У него была ручная змея. Он приучил ее обвиваться вокруг его тела и спокойно спать. А сам в это время выставлял напоказ искусно сделанную маленькую человеческую голову и уверял, будто это голова Асклепия, сына Аполлона. Как известно, Асклепий научился воскрешать мертвых, чем и прогневил бога смерти Танатоса и был им убит. Александр выдавал свою змею за воскресшего Асклепия.

— Какая чепуха! — не выдержал Саша. — Как можно было в это поверить?

— Люди в те времена были куда более легковерны, чем теперь, — вздохнула Ангелина Богдановна. — О новостях они узнавали только по слухам: книг, газет, Интернета не было… Да, они легко поддавались обману! А Александр был ловок. Он никогда не являлся перед толпой при ярком солнце — только в сумерках, да и то показывал своего «Асклепия» лишь на мгновение. Словом, ему поверили.

— Но ведь вы сами сказали, что он был шарлатаном, — перебил Саша. — Значит, он не умел лечить! У него не было лекарств! В конце концов люди не могли не понять, что он их дурачит, если никто не выздоравливал!

— Конечно, — кивнула Ангелина Богдановна. — Рано или поздно это стало понятно. Но к тому времени слишком многие умерли… Опасаясь мести, Александр сбежал из Пафлогании и стал странствовать по Греции. Его след был отмечен новыми и новыми смертями. И хоть он навлек на себя гнев Аполлона и самого Асклепия, за него заступился Танатос, в царство которого попадали новые и новые жертвы — стараниями Александра.

— Вы так про это говорите, — не выдержал Саша, — так всерьез, как будто верите и в Аполлона, и в Танатоса… и вообще…