Елена Арсеньева - Большая книга ужасов — 72 [сборник]

И вот сейчас, снова и снова просматривая видеозапись, Сапожников ломал голову, пытаясь понять: каким же образом могли сбежать стопроцентные покойники?! Ну ладно фильмы про оживших мертвецов, ну ладно фантастика, ну ладно столь любимые его сыном повести Гоголя «Страшная месть» и «Вий», — но вообще-то такого не бывает! Это невозможно!

При мысли о Гоголе Сапожников-старший вспомнил, что его сын Серега взял с собой в Казань сборник повестей этого писателя. А также Николай Ильич вспомнил и о том, что ему давно уже следовало бы позвонить сыну и спросить, как он там вообще, одинокий путешественник.

Сапожников нажал в своем мобильном телефоне на клавишу быстрого набора с цифрой 8 — Серега родился восьмого числа восьмого месяца, то есть 8 августа, — но услышал только долгие гудки.

Сын не брал трубку.

— Ну, Серега, ты где?! — нетерпеливо пробормотал Сапожников.

Он хотел перезвонить, но в эту минуту полковник Грушин сказал:

— Интересно бы знать, почему покойников увозили на какой-то загадочной «Скорой». Надеются их оживить, что ли?

Николай Ильич засмеялся, убирая телефон и решив перезвонить Сереге попозже.

Откуда ему было знать, что именно эта загадочная «Скорая» сейчас увозит невесть куда его единственного сына!

Серега очнулся, но глаза открывать не решался.

Конечно, его можно понять! А вдруг эта жуть, которая откуда-то взялась в купе, по-прежнему рядом?!

Однако он, кажется, находился уже не в вагоне. Грохота колес по стыкам рельсов слышно не было, зато раздавался ровный шум автомобильного мотора. И лежал Серега явно не на полу, а на чем-то прогибающемся и как бы клеенчатом.

Гамак?

Нет, наверное, носилки…

На таких носилках — Серега однажды видел! — несли в «Скорую помощь» внезапно заболевшего соседа.

Противно пахло клеенкой и дезинфекцией.

«Где я? — призадумался Серега. — Неужели после того, как я потерял сознание, меня сняли с поезда, вызвали „Скорую“ и теперь везут в больницу?»

Только он хотел открыть глаза и оглядеться, как рядом послышался негромкий мужской голос:

— Как думаешь, он вообще очухается когда-нибудь?

Второй, погромче и погрубее, отозвался сквозь рокот мотора:

— Откуда я знаю! Приедем, в больнице разберутся…

И вдруг заорал:

— О! Смотри! Вот урод! Даже не думал, что такое бывает!

— Откуда эта нечисть только взялась? — с отвращением проворчал первый голос. — Не подпускай ее близко — хлопот не оберешься. А ну, отвали, дурная башка! Отвали!

Издали донесся сердитый, захлебывающийся лай, и Серега понял, что урод, нечисть и дурная башка — это пес.

— Надо же, вот чешет! — сказал первый голос. — И не отстает! Прибавь газу!

— Я из этой рухляди уже все выжал, что мог, — пожаловался второй. — Давно пора новую машину получить.

— Да ты не болтай, ты газуй! — заорал первый голос. — Еще, еще!

— Отстал! — удовлетворенно сообщил второй. — Век бы его не видеть.

Некоторое время царило молчание.

Серегу разбирало любопытство, но глаза он по-прежнему не открывал. Изо всех сил уговаривал себя, что пора уже осмотреться, но — не мог решиться, хоть тресни.

— Осторожно! — вдруг взвизгнул первый голос. — Девчонка! Собьешь!

Послышался визг тормозов, машину занесло, Серегу чуть не смело с носилок. Какие-то ремни врезались в тело, и он догадался, что привязан.

Почему? Зачем?!

Осторожно открыл один глаз и вздохнул с облегчением, не увидев того ужасного мертвеца.

Рядом сидел какой-то маленький невзрачный человечек в замызганном белом халате, небрежно надетом поверх клетчатой рубахи, вылезшей из заношенных джинсов.

«Очень странно, — подумал Серега, — медики ведь уже не носят белые халаты. Это раньше было. А теперь у них такие зеленоватые робы… Хотя вроде бы у врачей „Скорой“ синяя форма. Или нет?»

Какое-то время он тупо размышлял об этом, а тем временем человек в халате продолжал кричать, высунувшись в окно и придерживая нелепую белую матерчатую шапчонку:

— Ты ее задел! Смотри! Она упала и не двигается!

— Не знаю, — неуверенно отозвался водитель. — Может, и задел! Сама виновата — нечего было лезть на дорогу!

— Она не шевелится! Не встает! — надсаживался врач.

— Ну и что?! — рявкнул водитель. — Предлагаешь остановиться и забрать ее с собой?

— Ну, я не спятил, — пробормотал врач, отодвигаясь от окна.

Серега быстро закрыл глаза.

Это как?! «Скорая» не останавливается подобрать человека, которого сама сбила?!

Происходило что-то непонятное. И Серега почувствовал, что рано еще показывать этим людям, что он очнулся.

А тем более рано начинать с ними разговор!

Это сущие субчики-голубчики. Так Серегин папа называл всяких подозрительных и неприятных особ.

Эти двое были подозрительны и неприятны. Значит, типичные субчики-голубчики!

— Вот совпадение, — проговорил врач, — псина рыжая и девчонка рыжая. Ну прям «Союз рыжих», рассказ Конан Дойла!

И он захихикал.

«Что?! — чуть не заорал Серега. — Вы сбили человека, и вам смешно?»

Может, он и заорал бы, да от ярости в зобу дыханье сперло, совсем как у вороны в басне Крылова.

Хотя у вороны вроде дыханье сперло от радости…

Да не суть важно, главное — что всяко сперло!

— Ладно, хоть целая лежит, — буркнул тем временем водитель. — А то, знаешь, я одно время работал в команде, которая убирает трупы после дорожных катастроф. Если б я до этого не побывал в состоянии клинической смерти, непременно бы со страху снова помер. Вот работка, я тебе скажу! Это мрак… По одной тетке, помню, грузовик с прицепом проехал. Вечером прихожу домой, а она такая на кухне лежит, вся плоская, и на меня смотрит… Сам не помню, как удрал от нее, но бежал быстрей гоночной машины! Только здесь очухался. Устроился в больничке шофером, а домой с тех пор не возвращался. Вдруг она меня все еще ждет на кухне?

Сереге стало очень холодно…

— Ишь ты, чудеса! — удивился врач. — Я ведь тоже в кому впадал — но как раз после дорожной катастрофы. Давно, еще мальчишкой… Ты, между прочим, правду говоришь: от некоторых жмуров и впрямь отвязаться трудно. Я раньше в городе жил. Пошел как-то раз на кладбище — соседка попросила мужнину могилку прибрать. А как раз перед родительским днем такая грязища стояла! Я напролом лез по могилам, иначе не пройти было. Даже не смотрел, куда ступаю. Ну, убрался там, возвращаюсь, оборачиваюсь ненароком — за мной идет девка какая-то. Идет и идет. А лицо все в размазанной косметике… Я такой разозлился и говорю: «Чего пристала? Я таких нерях не люблю!» — «Сам виноват, — говорит она, — это же ты мне на лицо наступил, когда по могилам шлялся!» Только тут я понял, откуда она взялась… И сбежал сюда. Тут, конечно, свои траблы на каждом шагу и свои жмуры, но они ко мне не лезут, а ее я больше не видел, и на том спасибо! Но каждый день, честно сказать, боюсь: а вдруг она меня здесь найдет?