Татьяна Арутюнова - Они среди нас [СИ]

— Какой забавный!

А тот сел и начал надувать свой палец. Он вскоре превратился в воздушный шар. Дымчатый человечек подцепил шар и потянул его вверх. Снизу стала появляться тонкая нить. Он протянул шар Еве той же рукой, на которой он был сделан. Но наткнулся на невидимый барьер, и шарик быстро сдулся, снова превратившись в палец. Человечек затряс головкой, делая вид, что плачет. А потом улетел. Ева долго стояла у окна в надежде, что он вернётся. Но человечек не вернулся. Огорчённая девушка подошла к кровати, легла в неё и заснула.

Спала Ева до самого обеда. Проснувшись, бросилась в гостиную и крикнула:

— Идите все сюда!

— Что случилось? — испуганно спросила Аделаида, выходя из своей комнаты.

Когда все собрались, Ева произнесла с восторгом:

— Вы не представляете, что я видела ночью за окном!

— Маленького переливающегося человечка? — ехидно спросила Есения.

— Да. А ты откуда знаешь?

— Поздравляю, сестричка, ты стала участницей группового психоза!

— Какого ещё психоза? Я видела его, как вижу сейчас тебя.

— А вот об этом ты лучше психиатру расскажи.

Ева растерянно захлопала ресницами.

— Вы что мне не верите?

— Конечно, нет! Ты же нам с мамой не поверила, когда мы о нём тебе рассказывали, а заявила, что у нас с ней групповой психоз. Забыла?

— Так значит, вы его тоже видели, — облегчённо выдохнула Ева.

— Наконец-то дошло!

— Бабушка, а что это я видела за окном или кого?

— Это частичка твоего папы, а точнее — его божественная сущность. Но ты не должна умиляться по этому поводу. Запомни, все бестелесные сущности крайне опасны для живых людей.

— Разве может отец быть опасным для меня?

— Для сущности властелина не дорога родственная память. И она не несёт перед родными никаких обязательств.

— Тогда, что она здесь делает?

— Отец не завершил здесь до своей смерти одно дело, опасное для нас всех, здесь находящихся. Наша цель — не впустить его в дом и не позволить вселиться в кого-нибудь из нас. Иначе он начнёт управлять тем, в кого вселится и совершит непоправимое.

— А ты знаешь, зачем он здесь?

— Все мы знаем и укрылись в этом доме, чтобы он нас не достал.

— Как вы можете укрыться в доме, если он свободно сможет влететь в открытую дверь?

— Не сможет, — перебила её Есения. — Бабушка поставила вокруг дома защиту — своеобразную невидимую стену, сквозь которую он не способен пройти. А ты больше никогда не выглядывай в окно, чтобы он не уговорил тебя жестами взломать замок.

— Ещё и замок имеется у этой стены?

— Есения, не надо забивать сестре голову такими сложностями, — с намёком произнесла Аделаида, — это опасно.

Есения поняла, почему и для кого лишние знания о замке опасны, а Ева — нет.

— Да я после вчерашнего дня уже ничего не боюсь, — промолвила она печально.

В это время Лида взяла в руку пульт от телевизора и включила новости. Минут десять все спокойно смотрели и слушали их.

— А теперь, как мы и обещали, уважаемые телезрители, покажем, как выглядит та девушка из села, за руку которой билось множество молодых людей.

— О, нет! — завопила Ева, когда на экране появилось её изображение.

— Как вы видите, скромная, милая, ничем особенным не отличающаяся от других девушка и в наше время способна покорять сердца.

После этих слов на экране появились лежащие на поляне и перед крыльцом дома мужские тела, рыдающая сельская женщина — мать одного из влюблённых, скорая помощь, врач, осматривающий этих влюблённых. Потом показали, как Ева выскочила из дома, перепрыгнула через Павла Фёдорова и понеслась на улицу, страстно прокричав: «Да! Да! Да! Я тоже тебя люблю и выйду за тебя замуж!»

Избиение оператора врачом не показали по понятным причинам. Но во весь экран был виден зад машины скорой помощи, а диктор сообщил, что избранником Евы стал врач, с которым она и уехала из этого дома.

— Катастрофа! — выдохнула Есения. — Что будет с мамой, если она увидит это в вечернем выпуске новостей? А они в течение дня повторяются много раз!

С минуту Ева сидела бледная, не произнося ни слова.

— Девонька, не переживай ты так? — стала успокаивать её Аделаида. — Мы в таком кошмаре всю жизнь живём.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем вы всю жизнь живёте в таком кошмаре и втянули в него меня, Есению, маму? Ну, объясните мне, за-чем? — прокричала она по слогам.

— Доля наша такая. И мы бессильны что-либо изменить в своей судьбе. Предназначение нашего рода никогда не изменится. Понимаешь?

— Да кому нужно такое предназначение? Почему вы не можете жить, как все нормальные люди?

— Ты чего на бабушку орёшь? — возмутилась Лидия. — Может быть, она больше всех нас устала от такой жизни и хотела бы пожить нормально? Да не судьба, как видишь! Она сама относится к роду властелинов судеб и страдает за всю женскую часть человечества.

— Бред какой-то! — злобно бросила Ева. — За себя надо страдать, а не за других. Надо быть реальной властелиной своей собственной судьбы, а не чужих.

Она резко повернулась и пошла в свою комнату. Перед входом в неё она спросила:

— Я правильно поняла, что мне тоже нельзя выходить из дома?

— Нельзя, — коротко ответила Аделаида.

В студии телевидения того канала, чья съёмочная группа приезжала к дому Аделаиды последний раз, состоялось срочное совещание. События, снятые у её дома, были интересным и свежим материалом для телезрителей, поднявшим рейтинг телеканала. Но руководство здорово взволновало то, что происходило с их оператором во время съёмок, и что он сам не смог ничего снять. Ведь в последнем выпуске был показан материал, снятый не им, а всё тем же Пашкой Фёдоровым и женщиной корреспондентом, подменившей на посту оператора, и являющейся его невестой.

Кроме того, после показа на экране девушки, в студию вновь стали поступать звонки. Люди утверждали, что Ева, в любви которой объяснялись сельские ребята, вовсе не сельчанка, а проживает в Москве и учится с ними в институте. Звонили и соседи Евы. Они тоже подтвердили, что Ева — горожанка, и даже назвали её фамилию. Одна девушка, представившаяся подругой Евы, сообщила, что она только вчера с ней общалась, и не понимает, откуда мог взяться материал, показанный по телевидению? Она полностью была уверена в том, что это какая-то подстава, способная навредить её подруге.

Когда оператор просмотрел весь материал, то был в ужасе от того, как он себя вёл и, как его метелил врач. Он краснел, пыжился и пытался что-нибудь вспомнить. Но так и не смог воспроизвести в памяти хоть что-нибудь.

— Мистика какая-то, мистика какая-то! — повторял он постоянно. — А Павел Фёдоров? Он что-нибудь помнит? Ведь он тоже пребывал вместе со мной в любовном помешательстве. И вообще, что могло со всеми нами случиться?