Флетчер Прэтт - Самый Странный Бар Во Вселенной [litres]

Но когда мы играли в бридж, он сидел рядом, держа карты в руке, и то и дело внезапно замирал, уставившись на меня, как будто в полусне, пока жена не напоминала, что настала его очередь вступить в игру. А потом однажды вечером он сказал, что вообще не очень-то и любит бридж; он лучше бы послушал радио. Ну, черт возьми, я, возможно, и понял бы его, если бы передавали что-то особенное, например, Фреда Аллена или «Хит-парад», но он просто включил какую-то классическую музыку и просидел целый час, не шевелясь и глядя на меня, словно я какой-нибудь Франкенштейн.

(«Вы имеете в виду чудовище Франкенштейна», – уточнил Китинг.)

Да? А я думал, что чудовищем был Дракула. Дайте мне еще выпить, мистер Коэн. Ну, так или иначе, вот что он вытворял. Я не забыл побеседовать об этом со своей женушкой, когда мы вернулись домой. Я спросил, не слышала ли она от Элизы Смит чего-нибудь о Лерое; может, он заболел или дела у него пошли нехорошо. Но она сказала мне «нет», она ничего не знала, и она была совершенно уверена, что Элизе все стало бы известно немедленно; она всегда была рядом с мужем, да и на людях они всегда появлялись только вместе.

Ну, наутро после того странного случая с радио старина Лерой позвонил мне в агентство. Он сказал, что готов осмотреть свой будущий «Олдс», и спросил, смогу ли я пригнать машину и подъехать к его конторе. Я завел демонстрационный образец и поехал. Заведение оказалось довольно большим: несколько пальм в кадках снаружи и очень много внутри; все очень солидно. Да, эта контора производила внушительное впечатление, вы бы со мной согласились. Я попросил позвать Лероя. Дожидаясь Смита, я заговорил с одним из сотрудников его заведения. Он посмотрел на меня очень пристально, в точности как Лерой минувшим вечером, и я как раз собирался поинтересоваться, что со мной не так, но пришел Лерой.

Он представил меня своим работникам и показал мне все вокруг. Я решил, что это ужасно нелепая трата времени – столько болтать с человеком, который приехал только для того, чтобы показать автомобиль, но Фред Мутье не такой человек, чтобы указывать другим людям, как им вести свои дела, – нет, сэр. Так что я поблагодарил его, и мы как раз собирались выйти на улицу, когда – бинго! – яркий луч света ударил мне прямо в лицо. Я подпрыгнул на добрых три фута и заорал: «Что такое, черт возьми!» Лерой просто ответил: «Извини, что напугал тебя, дружище. Мне просто хотелось сделать твой портрет; поэтому я попросил Халберда сфотографировать тебя. Он неплохо управляется с камерой».

Ну, вряд ли нужно ссориться с человеком, которому вы интересны настолько, что он хочет сделать ваше фото, – особенно когда вы при этом пытаетесь продать ему автомобиль. Так что я просто рассмеялся, выбросил все из головы и, чтобы показать Лерою, как я это воспринял, пригласил его стать моим гостем в «Ротари» в среду. Я выступал с речью, я как раз занимался «Прямыми продажами и американскими идеалами»; возможно, вы об этом слышали. Я выступал с этой лекцией во многих отделениях «Ротари-клуба» по всей стране: вся Америка основана на идеале продажи товаров, и когда правительство тратит много денег, чтобы отдавать вещи даром, мы становимся похожи на этих социалистов-коммунистов.

В общем, Лерой купил автомобиль, и мы с моей малышкой снова начали играть в бридж со Смитами, и хотя у него сохранилась странная привычка то и дело застывать на месте, глядя на меня, это проявлялось не так сильно, как прежде. Я позабыл о той фотографии… Но однажды вечером, когда мы задержались у него дома, Лерой куда-то вышел, а женщины начали болтать о нарядах – тогда я открыл журнал, который лежал в гостиной.

Это был отраслевой журнал похоронного бизнеса, и когда я пролистал его, то в самой середине номера обнаружил свою собственную огромную фотографию – я лежал в гробу, а вокруг все было усыпано цветами. Под фотографией размещался текст: «Монтаж Лероя Б. Смита, Главного представителя похоронного бюро Индианаполиса».

Да, меня это сильно задело. Когда Лерой вернулся, я сказал ему, какую адскую шутку он осмелился сотворить, и мы с моей маленькой женушкой отправились домой. Элиза Смит попыталась все уладить на следующий день, она пришла и сказала моей малышке, что это был в некотором роде комплимент и что, по мнению Лероя, я был самым идеальным персонажем для хозяина похоронного бюро, он такого никогда не встречал. Но что касается меня – от этого стало только хуже. Мы перестали ходить к соседям на некоторое время, но две женщины сохраняли дружеские отношения, а вы понимаете, каковы бывают женщины. Я думаю, что они в конце концов все бы уладили – если бы не случилось кое-что еще.

Я отправился в Коламбус, чтобы произнести речь о «Прямых продажах и американских идеалах» в тамошнем «Ротари», а позже я оказался в баре с некоторыми ребятами из клуба; мы немного выпили на дорожку – и тут ко мне подкатился этот парень. Он был в синем саржевом костюме, в белой рубашке и в галстуке в горошек; и он сказал: «Простите, но я уверен, что уже видел вас раньше».

Я сказал, что мы, возможно, встречались, и объяснил ему, кто я такой. Он сказал, что его зовут Фрэнсис X. МакКенна, и купил всем выпить. И он все время присматривался ко мне, как будто запомнил мое имя, но все равно не мог понять, кто же, черт побери, такой этот Фред Мутье. Наконец его, казалось, осенило; он отвел меня немного в сторону и сказал: «Теперь я помню. Вы – тот самый человек, который позировал для замечательной рекламы Лероя Брауна в Современном гробовщике. Послушайте, мистер Мутье, – сказал он, – я знаю, что у вас есть собственный бизнес, и вы не профессионал, но если вы уделите мне полчаса своего времени и позволите мне подготовить еще одну презентацию, то не пожалеете об этом».

Беловолосый мужчина уныло допил свою порцию и потянулся за следующей.

– И что же вы сделали? – спросил Витервокс.

Сделал? Меня все это настолько задело, что я был готов послать его ко всем чертям… Но я подумал: нет, в «Ротари» не следует так себя вести; и я просто ушел. Ну, это было только начало. Казалось, я не мог никуда пойти, чтобы не натолкнуться на одного из них. Все они совали мне свои карточки и просили с ними связаться, а то и просто сидели и пялились на меня. Они иногда заходили и в контору, и довольно скоро я начал замечать, что предполагаемые клиенты меня вовсе не слушают; они просто стоят и пялятся на меня; их не интересовали олдсмобили; все это были чертовы гробовщики. Я даже обнаружил, что они следят за мной на улицах. Сами знаете, как начинается это покалывание в нижней части шеи, когда кто-то смотрит на вас сзади… Я знаю, есть некоторые люди, которые утверждают, что это – суеверие, но я говорю вам: именно это со мной и случилось. Кто угодно в Индианаполисе вам скажет, что я всегда говорю правду. Я абсолютно правдивый человек. Абсолютно.