Пётр Перминов - Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 6 [компиляция]

— Че уставился, пенек? — Девица с бланшем смотрела на участкового сквозь прутья решетки. — Хочешь? — Она сунула грязный палец в рот и ущипнула себя за сосок через блузку. — Хо-о-о-о-чешь, — протянула она и призывно рассмеялась. Во рту не хватало зубов. Старшинов вспомнил Кашу, макаронины-черви и передернул плечами, отворачиваясь.

— Иван Игнатьич, — Саня пропустил участкового вперед, бормоча в спину, — задрали транспортники со своим ремонтом. Разобрали вокзальное отделение по камешку и все говно к нам стаскивают. Тут теперь каждый день такое шапито, бомжарник — не продохнешь…

Они вышли на крыльцо, словно продавили тугую пленку плотного горячего воздуха, застрявшего в дверях. Уличная духота навалилась, словно пьяный задержанный, повисла на плечах, вызывая безотчетное желание стряхнуть с себя нелепый и никому не нужный груз. Патрульный УАЗ стоял перед крылечком с распахнутыми дверями, распространяя вокруг запахи нагретого металла и бензина. Водитель расстегнул форменную рубашку едва ли не до пупа, галстук висел на булавке, словно прошлогодний увядший лист. К западу наливалось чернотой раскаленное до бледной синевы небо. Над асфальтом дрожало марево.

— Парит, — сказал Коростылев. — Пошли-ка отсюда.

В соседнем дворе они устроились за рассохшимся деревянным столиком. Старые, ломкие тополя тянулись к последним этажам хрупкими ветвями, вяло шевелили поникшей листвой и отпускали пух по воздушным волнам. Пух висел в воздухе долго, словно парил в невесомости, его грязно-серые, свалявшиеся комья колыхались по-над землей, как кораллы в толще воды. Коростылев закурил и уронил сигаретную пачку на столешницу, отполированную локтями поколений доминошников.

— Она — экстрасенс, — сказал он, выдохнув дым.

Старшинов выронил сигарету, и она покатилась по столу. Саня смотрел на него сквозь сигаретный дым хмуро, без улыбки.

— Чего «экстрасенс»? — спросил Старшинов.

— Не «чего», а «кто». Ветрова — экстрасенс.

Участковый неловко хлопнул по столу, ощущая, как под ладонью сплющился табачный цилиндрик. «Мои мысли — мои скакуны», — неслось над головой из чьего-то распахнутого окна.

— А со мной ты ее видел потому, что она оказывала кое-какую помощь в одном деле, — сказал Коростылев. — Официально…

Шея у Старшинова внезапно закаменела. Он снял фуражку и покрутил головой. Лицо Коростылева расплылось, а перед глазами возникло отчетливое видение Сумеренковых, «заряжающих» перед телевизором бутылку водки. Такое отчетливое, что участковый с трудом подавил желание повести перед лицом ладонью.

— Ну вы, блин, даете, — сказал он.

Коростылев хмыкнул.

— Ты про «Пионерскую резню» слышал? — спросил он.

Старшинов машинально кивнул. Про кровавую разборку на территории закрытой и заброшенной шахты «Пионерская» в их городишке слышал и глухой. По всей стране катилась волна передела. Новые бандиты стремительно вытесняли старых: они не признавали правил и воровских законов; не боялись применять оружие; активно лезли в легальный бизнес и власть. Аналогичный конфликт в их городке вылился в не слишком затяжное противостояние между авторитетным Крестом и Вячеславом Шалыгиным, который был известен тем, что открыл одно из первых в области частных охранных предприятий по сопровождению грузов. Попутно ЧОП Шалыгина занималось и охраной новейшей мини-фабрики по обогащению местного угля.

Все закончилось слякотным сентябрьским вечером. Резней закончилось.

Почему? Слухи ходили самые разные, но толком никто ничего не знал. Старшинов особенно не усердствовал в собирании информации. Не его ума дело-то. Кто да что…

И все же то, что случилось на «Пионерской», вызвало у него — человека бывалого, с опытом, — шок. Городок же бурлил слухами — один страшнее другого. Только при чем здесь это и Ветрова? Каким боком тут прилепилась плешь с эктра… экста…. Тьфу, етить, понимаешь, колотить!

— Мы это говно двое суток разгребали, — сказал Саня и ткнул сигаретой в пролетающий мимо пух. — На третьи, слава Богу, дело забрало областное УБОП, но мне хватило. Шахтовый подъемник не работал, все сгнило и проржавело, тела поднимали по «барбосу»…

Старшинов промолчал. Вспоминать подробности не хотелось, тем более — услышать новые. Он зажег смятую сигарету.

— Обогатительную фабрику Шалыгин не только охранял, но и владел контрольным пакетом акций, — продолжал Коростылев. — Там, на территории, они несколько боксов превратили в автомастерские, понимаешь?

— Нет.

— Угнанные дорогие тачки завозили на территорию по подъездным путям в «ракетовозах», а потом без помех перекрашивали, перебивали номера, потрошили электронику, делали документы. Никто им не мешал и не видел ничего. С территории машины уходили тем же путем, отмытые и чистенькие, аки Христова слеза. Под заказ и просто на рынок… в регионы.

— А при чем Крест?

— Потихоньку Шалыгин стал скупать доли частников в городке, а, подмяв бизнес под себя — заметь, совершенно законно, — ставил свою чоповскую охрану.

— Понятно, — сказал участковый.

Опер кивнул:

— Ну да. Доходы Креста от рэкета серьезно поползли вниз; только когда он Шалыгину стрелку забивал, то и знать не знал, что гнилая «заводка» уже пошла давно.

Старшинов смотрел на Саню непонимающе. Сигаретный дым щекотал ноздри, участковый прищурил один глаз. Коростылев закурил снова.

— Зазноба у Шалыгина была. Деваха молодая, красивая и, видать, неглупая, раз уж он к ней прикипел так, что готов был за нее кожу с людей заживо снимать…

Участковый сглотнул комок.

— Так это личное?

— Похоже, — Коростылев поморщился. — Пропала она. Из качалки женской вышла и исчезла. А через два дня Крест назначил Шалыгину встречу…

— И тот решил, что…

— Угу, что Крест подстраховался, и башню у Шалыгина сорвало. В общем, тогда на «Пионерской» его бойцы сразу стали валить всех подряд, только из машин повыскакивали. Первым начал работать снайпер с крыши шахтоуправления. Креста Шалыгин сам свежевал. Был у него один советчик, отмороженный…

— Ладно, ты, это, — Старшинов раздавил бычок о край столешницы. — С девчонкой-то что?

Коростылев потер лицо ладонями, растирая мертвенную бледность по скулам.

— А ничего, — сказал он. — Ее дело осталось у нас. С «Пионерской резней» его объединять оснований не нашлось. Не крали ее крестовские торпеды, понимаешь, не крали! Поисками девчонки занималась «пятерка», но сам знаешь, сколько сейчас народу пропадает в никуда. Потом ее родителям надоело пороги наши обивать, и они обратились к экстрасенсу, Ветровой.

— А-а-а, — протянул Старшинов и хмыкнул, — и чего?

Коростылев помолчал, углы рта дернулись раз, другой.