Сергей Милушкин - Заражение. Том 1 [СИ]

Он сделал открытие. Вернее, не сделал, а подтвердил давно произнесенное стариком Хемингуэем: «Пиши пьяным, редактируй трезвым». Ненавистные рекламные материалы, которые он теперь, в основном, писал, не казались совсем уж мертвыми, если капнуть на них сверху капельку спиртного.

Неделю назад его вызвал Лезнер, Андрей пришел с опозданием в два часа, прилично выпив, да еще и не сдав одну из немногих «нормальных» статей про городской водопровод, его плачевное состояние, ржавую воду в кранах и постоянные перебои с горячим водоснабжением — в последнее время ему почти не давали писать про городскую жизнь. Он срывал сроки, приходил на интервью выпившим, мог поругаться с собеседниками, а то и вовсе распустить руки — нервы шалили, он находился в постоянном напряжении, и, разумеется, страдала от этого, прежде всего, репутация портала.

— Андрей, — сказал Лезнер, хмуро глядя на журналиста из-под кустистых бровей. — Ты парень взрослый, поэтому не буду тебя учить. Нас с тобой многое связывает. Ты помогал мне открывать портал, писал в числе первых и часто делал это бесплатно. И я всегда тебе шел на встречу. Твои ставки выше других, ты получал самые интересные задания… — Он посмотрел в окно, — солнце покидало зенит, жара спадала, кондиционер натужно гудел и в кабинете было прохладно. Но Андрей почувствовал, как крупные капли пота ползут по его спине. — Я знаю, в какой ты ситуации, поверь, знаю…

Ни черта ты не знаешь , подумал Андрей, сжимая челюсти. Ты даже понятия не имеешь, в какой я ситуации. Ты сидишь в своем кожаном кресле, в просторном кабинете с кондиционером и думаешь, что видишь меня насквозь… ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ!

ОН уже знал, что скажет Лезнер.

— … с сегодняшнего дня я вывожу тебя за штат. Вчера мне позвонил генеральный директор «Водоканала» и отчитал меня как школьника. Я слушал его и не знал, куда деться от стыда. Такое со мной впервые. Понимаешь?

Андрей безучастно смотрел на редактора. Он понимал. Но что было сказать еще директору «Водоканала», этому жирному ухмыляющемуся коту с часами за пару миллионов рублей, после того как Андрей почти полдня выслушивал жалобы жильцов, которых водоканал попросту игнорировал. Забил болт на них. У многодетной семьи, живущей в двуэтажном бараке на улице Трофимова вот уже полгода вообще отсутствовала вода — и холодная и горячая. На трассе разорвало трубу, водоканал отказывался ее ремонтировать, объясняя, что труба к ним не относится, при этом не забывая собирать деньги за эту воду. Что мог сказать ему Андрей?

Что я мог ему сказать? Либо ты ремонтируешь эту чертову трубу, либо я позабочусь, чтобы твоя наглая морда оказалась там, где ей и положено быть.

— Я сказал, чтобы он постарался сделать эту трубу.

— Ну-ну. То-то он орал как резаный. Тебе включить запись? Хочешь послушать как орут чиновники, когда им что-то не нравится?

— Вы меня выгоняете? За то, что я…

— За то, что ты не бываешь трезвым. Посмотри на себя. Думаешь, дочь гордилась бы тобой?

— Давайте не будет про дочь.

— Андрей. Половина редакции на меня криво смотрит. Если тебе можно пить, значит и всем можно. Как бы ты поступил на моем месте?

Андрей промолчал.

— На тебе остаются рекламные материалы. Никуда не нужно ездить, можешь писать их дома и присылать. Поверь, так лучше для всех.

Андрей покачнулся.

— С тобой все в порядке?

— Да.

— Кстати… — Лезнер приподнял очки, разглядывая его словно впервые. — Ты писал статью про свалку… два года что ли назад? Или уже больше. Где она?

Андрей начинал писать ту статью. Он потратил на нее полторы или две недели, но… трагедия с Сашей отодвинула статью в долгий ящик, позже он хотел к ней вернуться, но так и не смог. Он не мог понять, почему — то ли недостаток фактов, то ли… какой-то безотчетный страх, о котором он никому не рассказывал. Как возвращаясь со свалки видел автобус, где они вообще не ходят, а внутри его… дочь со странными людьми. И… он вспомнил жутких псов, эту женщину, ее дочь, странный разговор между ними и потом… провал в памяти.

Он не мог заставить себя вернуться к этой статье.

— Ее нет.

Лезнер покачал головой.

— Жаль. Что ж… пошлю Филимонова из отдела расследований, может он что разузнает.

— Да, — ответил Андрей. — Лучше Филимонова. — И прошептал чуть слышно: — У него нет детей.

— Что? — встряхнул головой редактор. — Ты что-то сказал?

— Можно идти?

— Да, иди. Забеги в отдел кадров, подпиши бумаги и расчет получи заодно.

Андрей кивнул. На него накатилась какая-то апатия, ему не хотелось ни спорить, ни ругаться — к тому же… по сути Лезнер был прав. А он… он будет продолжать кропать рекламную джинсу, благо за это хорошо платят, и по вечерам стоять под окнами Сашиной палаты, мысленно с ней общаясь.

Он давно с ней общался мысленно — привык; она почти всегда отвечала ему, причем делала это так, как сделала бы настоящая Саша, реальная . Поэтому он нисколько не удивился, услышав в голове укоризненный голос: «Папа, если ты еще не понял, то тебя увольняют. Ты этого добивался? Тогда поздравляю, у тебя наконец-то получилось».

Андрей зажмурился. Тебя мне тут не хватало, — подумал он. — Сам вижу, что увольняют. Зато не нужно будет бегать по придуркам из водоканала, от которых никогда ничего не добиться. Буду писать про кондиционеры и памперсы.

Про памперсы? — оживился голос. — Ты рассказывал, что мне тоже как маленькой надевают памперсы, пока я лежу здесь. Позови меня как будешь писать. — Голос немного помолчал. Потом сказал: — А знаешь, я когда вырасту, тоже хочу стать журналистом. Только писать не про памперсы, хотя это тоже интересно.

А про что же? — мысленно спросил Андрей, поворачиваясь к двери.

— Андрей, — окликнул его Лезнер. — Вчера мне позвонил мой друг, вместе учились в МГУ.

Андрей повернулся, голос умолк.

— Даже не знаю, стоит ли тебе в это влезать… но я подумал, почему нет. Он директор института, им нужны добровольцы для испытания вакцины от гриппа. Институт здесь у нас, за городом, километров двадцать пять. Не слишком известный, поэтому ты о нем можешь и не знать. Конечно, нужно быть абсолютно трезвым и дело это не на пару дней. Платят очень хорошо. Очень, это значит, что, если бы мне позволяло здоровье, я бы тоже пошел. Такие дела.

Андрей взялся за ручку двери, чтобы открыть ее и выйти вон, но что-то его остановило.

Может быть хоть так я смогу ей помочь, подумал он. Может быть не ей, а другим детям. Может быть хоть кому-то в этом гребаном мире, чтобы моя жизнь не оказалась полностью никчемной, никому не нужной. Он стоял, не решаясь повернуть головы.

Потом развернулся и подошел к столу Лезнера.

На краешке лежала простая визитка с черными буквами: «НИИ вирусологии. Директор Леонид Маркович Трошин, профессор, доктор биологических наук».