Жанна Бочманова - Где ты, там я. Сборник рассказов [СИ]

Каждое лето они на курорты разные ездили, на всех модных концертах и спектаклях бывали. Ксюха в частный детский садик ходила, с английским языком, потом в престижную гимназию пошла. Все для семьи. Где, когда, что пошло не так? Она не знала, но чувствовала — что-то не так. Первый раз она заметила легкую тень, когда Ксюха родилась. Мишка долго к ребенку не подходил, боялся. Потом, когда та уже ползала, он, с трудом, но как-то начал с ней играть, Козу-Дерезу ей показывать. Потом Ксюха совсем подросла, стихи на английском декламировала, песенки-шлягеры во все горло распевала, и тут уже Мишка в ней души не чаял. Светка совсем успокоилась. И когда забеременела второй раз, так счастлива была, что не передать. За что, за какие грехи ей аукнулось? Выкидыш на четвертом месяце и целый год походов по врачам. И это: Ксюха, работа, домашнее хозяйство заняли все свободное время, так что она уже и вспомнить не могла, а когда последний раз они с Мишкой, не то чтобы спали вместе, а хотя бы просто разговаривали. Как раньше. Когда, уложив Ксюху, доставали из бара бутылочку хорошего красного (Михаил любил дорогие напитки) и вечеряли, обсуждая Мишкины дела, перемывая косточки Светкиной начальнице, а потом… потом шли в спальню и не было в мире ничего прекрасней этого.

«Это нормально, Светуль, — говорила Ириша, старая, проверенная годами подруга, — у всех так. Любовь приходит и уходит. Заведи себе кого и будь в шоколаде. У твоего, я уверена, с этим проблем нет». Но завести себе кого-нибудь Светка категорически не могла. А вот у Мишки, похоже, да, проблем с этим не было. То одно, то другое подталкивало ее к такому выводу. И она не знала, что делать. То ли скандал учинить, то ли еще чего. А последнее время еще хуже все стало. Мишка стал злой, раздражительный, то ее, то Ксюху, до слез доведет, запрется в кабинете и сидит там за компьютером, последнее время и спать там же стал. Вот она и решилась: пошла к этой бабке. Или знахарке, бог ее знает. На работе про нее чудеса прямо рассказывали. Светка, конечно, вид делала скептический, но адресок взяла, якобы для подруги.

Бабка оказалась и не бабка даже, а женщина лет пятидесяти.

— А, милочка, и ты тоже, — засмеялась она, увидев Светку, — ну, проходи, проходи, не бойся.

Светка думала увидеть тут что-то страшное, необычное, но квартира была как квартира: никаких тебе сушеных крокодилов или свечек.

— Садись, — кивнула женщина, — на мужа пришла карты раскинуть?

— Я не карты, — промямлила Светка, — я думала… мне сказали, что вы…можете…

— Могу, милая, могу, — усмехнулась гадалка, — сейчас посмотрим.

Светка смирилась и уставилась на стол, где веером легли большие пестрые карты.

— Так, — сказала гадалка, разложив картинки в одном ей ведомом порядке, — с мужем давно не спишь?

Светка покраснела, а потом кивнула.

— А чего не спишь-то? Не хочет? А чего не хочет? Ты вон, какая ягодка. Только что-то у тебя с энергетикой… А-а, понятно, — бормотала гадалка, — смерть на твоей карте лежит.

Светка вздрогнула и подумала, не удрать ли, пока не поздно.

— Ребеночек умер? — уверенно спросила женщина.

Светка сглотнула.

— Выкидыш, два года назад, — сипло произнесла она.

Гадалка кивнула и решительным жестом собрала карты.

— Значит, так. Позавидовали тебе, милая. Очень. Зависть она похуже ненависти будет. Ненависть она на виду. А зависть в душе, ее и не разглядишь порой.

— А чего теперь делать?

— А ты будешь? Подумай. Многие хотят, да до ума не доводят, а потом обижаются, мол, гадание не помогло. А кто ж тебе, люба моя, поможет, кроме тебя самой?

— Буду! — решительно сказала Светка.

— Ну, слушай, — улыбнулась гадалка, — это несложно. Зато результат будет. Это я тебе обещаю.

Светка еще раз шмыгнула носом и еще раз промокнула глаза рукавом. Посмотрела на стакан и открыла кран на кухне. Она долго думала, как дать Мишке выпить эту настойку. А потом сварила компот и кинула туда всего, чего только в доме нашла, и имбирь и корицу, чтобы немного запах отбить. Но вроде получилось. Главное, надо было это выпить одновременно с ним, и накануне в церкви свечку поставить, а потом огонь от той свечи домой принести и над кроватью пепел от бумажки с молитвой рассыпать. И молитву ту сорок раз над кроватью прочитать, ни разу не сбившись. Уф! Она домыла посуду и пошла Ксюхины уроки проверять.

Михаил сидел в кабинете, тупо смотря в монитор. Думал он о завтрашней поездке и думал не без удовольствия. Как обычно летел он в Мюнхен на три дня, и в этот раз с ним должна была ехать Марина. Марина, Мариночка. Он с удовольствием произнес это имя. Вот уже три месяца она работала у них в фирме. Поначалу он думал, все будет, как обычно: Серега или он, смотря, кто первый сообразит, пригласит девушку в ресторан, ну а там по накатанной схеме. Но нет, Марина только улыбнулась, за приглашение поблагодарила и… отказала. Категорически. Нет и все. «Можете меня уволить, Михаил Романович», — улыбнулась она, причем улыбнулась так, что он точно понял, она знает, ни фига он ее не уволит. И Серегу точно так же прокатила. И теперь они с ним наперегонки пытались взять реванш. Но пока безуспешно. И вот эта поездка. Пожалуй, если он все грамотно сделает, то Маринка не устоит. Он улыбнулся. Он уже придумал, куда он ее поведет. За три месяца он достаточно изучил ее вкусы. Михаил потянулся и переместился на диван. Подумал, не пойти ли к жене, но потом представил Маришкину мягкую улыбку и не пошел.

Будильник настойчиво тренькал, вырывая из объятий сна. Михаил застонал и натянул одеяло на голову.

— Миша! Миш! — Светка настойчиво трясла его за плечо, — вставай. Опоздаешь.

— Не опоздаю, еще пять минут, — буркнул он.

— Муська окотилась, — произнесла над ухом Светка. — Ты хотел в унитаз, так уж будь добр, сделай, пока Ксюха не видит, — голос ее прозвучал сухо и отрывисто.

— Черт! — Мишка вскочил и пошлепал на кухню. Из картонной коробки на него глянули желтые тревожные глаза. Муська лежала на боку, а под пузом у нее копошились четыре едва просохших комочка.

— Я тебе кофе сварю, — Светка прошла к плите.

— Не надо, — возразил он, — мне еще в аэропорту три часа сидеть, я там этого кофе обопьюсь. — Светка пытливо вгляделась ему в лицо. Может, догадывается о чем-то? Он с неудовольствием отметил ее бледность со сна, тени под глазами, бигудину на лбу. Черт знает, что такое! Светка провела рукой по лицу, нашарила эту дурацкую бигудину, скинула ее, разлохматила челку и робко улыбнулась.

Он уже оделся, обулся и тут вспомнил про котят, поставил сумку на пол, вернулся на кухню, сгреб всех четверых в полиэтиленовый пакет и направился к двери.

— Ты что? — спросила Светка.

— По дороге в помойку выкину, — он застегнул молнию на куртке.