Тим Каррэн - Биоугроза

Лик Дьявола.

16

Еще несколько недель после этого мне снились кошмары о той ночи. Снова и снова я видел, как Тень забирает Спекса, и что с ним происходит. Снова и снова я видел почерневшую, горящую груду мусора, в которую он превратился. Он был моим другом. Очень верный и добрый парень. А я отдал его этому гребаному кошмару. И как, во имя всего святого, мне забыть это? Как научиться жить с этим?

Однажды ночью, когда Шон ушел все обдумать и напиться, мы с Джени впервые занялись любовью. Она была настолько моложе меня, что это мне показалось чуть ли не отклонением, но я все-равно сделал это. Я буквально растворился в ней, и тепло ее прижавшегося ко мне тела было самым приятным, что я когда-либо ощущал. По крайней мере, так я сказал себе.

Какой все-таки удивительный мир это был. Пустынные города и плодящиеся мутанты, биологические эпидемии и "красные дожди", радиоактивные осадки и... Тень . Я не знал, что это, и не хотел строить догадки. Хотя, когда я посмотрел на нее, я был уверен, это то самое вещество, из которого создана вселенная. Так сказать, плоть изначального космического творения.

Той ночью Шон не вернулся домой.

Мы были встревожены. Около полудня он появился, с внедорожником и полным баком горючего. Еще с ним было двое мужчин. Один - длинный и тощий, другой, наоборот, - мускулистый коротышка. Несмотря на красоту Джени, они едва взглянули в ее сторону. Зато уставились на меня, и я был уверен, что увидел у них в глазах что-то похожее на страх и благоговение. Мне было интересно, что Шон рассказал им, но я решил, что, на самом деле, это не так уж и важно.

- Это Карл и Техасец Слим, - сказал мне Шон. - Они тоже хотят отправиться на запад.

- Добро пожаловать, - сказал я им, гадая, не придется ли однажды сжечь одного из них, ради безопасности остальных. - Добро пожаловать.

Теперь нас было пятеро.

ЭЛКХАРТ, ШТ. ИНДИАНА 1

Я вступил в сговор с Тенью.

Если раньше я питал насчет этого сомнения, то после Кливленда они рассеялись.

Я приносил ей жертвы, производил отбор. И делал это не только ради спасения своей жалкой задницы, но и ради своего маленького отряда. Мы заботились о Тени, а она заботилась о нас. Мы оставались здоровыми. Не были поражены язвами и лучевыми ожогами, как другие. В нашем организме не было заразы, и наши гены не сходили с ума от радиации. Тень вела меня, указывала верное направление. Я же всегда находил для нее лакомство, а мы, в свою очередь, были живы и сильны. У нас всегда было, что поесть, и где переночевать. Нет, я не знаю, как это работало. Точнее, не совсем. Только то, что альянс с этой сущностью дал нам некую защитную магию.

2

Мы около получаса стояли у реки и наблюдали за горящей женщиной. В лицо несло жарким смрадом горелой плоти. Когда уже все было кончено, и от женщины остался лишь тлеющий скелет, мы продолжали смотреть на языки пламени, лижущее ее грудную клетку и полости черепа. Зрелище было ужасное, но мы могли отвести взгляд, словно дети, завороженные костром. Что-то гипнотизирующее было в этом мистическом зове огня. Наверное, то же самое чувствовали наши предки, жавшиеся друг к другу возле костра в пещере ледникового периода.

Запах выворачивал наизнанку.

Вы, наверное, думаете, что после всех сгоревших тел, на которых мы натыкались, мы перестанем замечать этот запах, как охранники в концлагере "Белжец", скармливающие трупы печам. Но мы его замечали. Все мы. Это сгоревшее пугало, привязанное к дереву, несколько дней не шло у нас из головы. И запах. Потому что смрад паленых волос, горелой плоти и обугленных костей оставался с нами, преследовал, проникал в наши сны. И мы просыпались в поту и ужасе, уверенные что почерневший, ухмыляющийся череп лежит на соседней подушке.

- Думаю, с ней закончено, - наконец, сказал Карл, поджигая от горящего трупа прутик и прикуривая от него сигарету.

Техасец Слим усмехнулся.

- Немного медового соуса, картофеля и бобов, и у нас получится отличное барбекю.

Я рассмеялся. Как и Шон. Шутка была забавная. Еще забавнее работал человеческий мозг. В худших ситуациях в голове срабатывает какой-то психологический рычаг или предохранительный клапан, который высвобождает напряжение, заставляя нас шутить на самые страшные темы. Думаю, по той же причине солдаты, сидевшие в окопах Первой мировой, делали себе из человеческих черепов домашних питомцев и давали им глупые имена, вроде "Мистер Бряк" или "Болтушка". И то же самое заставляло людей внезапно хохотать на похоронах.

- Довольно, - сказала Джени, которая все это время держалась с подветренной стороны, подальше от горящей женщины. - Не хочу это слушать.

- Брось, Джени, - сказал я. - Мы же просто шутим.

Джени не нравилось подобное дерьмо. Она не видела в мертвецах ничего смешного, хотя сейчас они валялись повсюду. Города превратились в кладбища, и улицы были усеяны останками. Для нее тело по-прежнему оставалось чьим-то телом. Для остальных из нас тело было все-равно, что мешок с листьями или картонная коробка. Но это была Джени. Последняя, кто сохранил сердечность. Исчезающий вид.

Прошло почти два месяца, с тех пор, как мы, с Карлом и Техасцем Слимом на буксире, покинули Кливленд. То было тяжелое время. Мы сражались с Тесаками, прятались от радиоактивных бурь, искали транспортные средства, добывали еду. Дни тянулись как в тумане.

И вот теперь я стоял и смотрел на останки очередной жертвы, принесенной на алтарь Тени.

Джени сердито потопала прочь.

Техасец Слим и Шон осторожно покосились на меня, как обычно делают друзья, когда твоя подружка не в настроении. Я взял у Карла сигарету, закурил и стал смотреть на проносящиеся мимо воды реки Сэйнт-Джозеф.

- Эй, Нэш, - обратился ко мне Шон. - Я рассказывал тебе, как я продавал свою жену за доллар?

Техасец Слим захихикал.

- Хорошая байка.

Шон улыбнулся в лунном свете своим щербатым ртом.

- Это случилось в Стерджисе, на слете байкеров, знаешь, наверное? Мы с моей старухой, ясен пень, всю дорогу грызлись. Целый день напролет. Как и всегда, впрочем. У меня как-раз после этого шрам на лбу, видишь? Мы сидели в этой забегаловке "Хоп-н-грайнд", и моя старуха отрубилась. И так получилось, что я стал сосаться с ее сестрицей, которая сидела рядом. Она трахается со всеми, у кого хоть что-то есть между ног. Трикси очухивается и видит, что я занимаюсь оральным сексом с ее сеструхой. Она начинает что-то орать и бьет меня по башке пивной бутылкой. Вот ведь гадкая сука, эта Трикси. -Он рассмеялся. - И все-таки мы были в Стерджисе. Бухали и курили дурь весь день напролет. Сидим мы, значит, в этом баре, накидываемся вискарем, и грыземся друг с другом, как водится. И тут к нам подходит здоровенный чувак, думаю он был из "Изгоев" или "Язычников", и говорит: "Эй, сколько стоит твоя баба?" Я ему: "Хочешь купить это дерьмо?" Он мне: "Ну, да, конечно. Сколько стоит?" "Доллар", - отвечаю я. Он сует мне доллар и хватает Трикси. Та успевает проорать мне что-то напоследок.