Мэгги Стивотер - Все нечестные святые

– Не понимаю, почему мы не можем действовать через этого парня, – настаивал Хоакин. – Ведь пилигримов-то мы избегаем.

– Нельзя сидеть сложа руки, – сказала Беатрис.

– Послушайте-ка, вы все. Тьма члена семьи Сория распространяется так, как вам и не снилось. – В голосе Антонии звякнул металл. – Я запрещаю всем вам искать Даниэля. Только через мой труп!

Чтобы вы поняли, почему Антония так ответила на предложение Беатрис, вам следует узнать историю о том, как на Бичо Раро в последний раз опускалась тьма. В то время никто из кузенов, кроме Джудит, еще не родился. Антония всего несколько лет назад приехала сюда вместе с Франсиско. Тогда в Бичо Раро было больше Сория и меньше пилигримов: паломники довольно быстро избавлялись от своей тьмы и отправлялись восвояси. Братья и сестры Сория в то время были так же близки, как Даниэль, Беатрис и Хоакин.

Шел 1944 год, и мир был объят войной. Даже если вы не заходили на вражескую территорию, враг мог заявиться к вам на порог. В Колорадо-Спрингс около двенадцати тысяч интернированных немецких военнопленных убирали урожай сахарной свеклы в исправительно-трудовых лагерях. В городе Тринидад размещалось еще две тысячи немцев. В крошечном городке Сауач двести военнопленных жили в здании старшей школы. Даже Бичо Раро не стало исключением: небольшой трудовой лагерь действовал и на поле сахарной свеклы в нескольких милях от поселения, и в хорошую погоду над пастбищами разносились отзвуки песен, которые немцы тянули за работой.

Заключенные, вырванные из обычной жизни, вызывали у местных нешуточное любопытство и становились причиной множества споров.

Правительство заявляло, что эти молодые немецкие мужчины станут ответом на нехватку рабочей силы в Колорадо, вот только светловолосые немцы с их бледной, легко обгорающей кожей и отрывистой, гортанной речью никак не приживались в здешних краях. И одежда их сильно отличалась от одежды местных: военнопленным было позволено носить форму, коль скоро они этого хотели, и большинство из них действительно этого хотели, но их шорты цвета хаки смотрелись всё неуместнее в свете подступающей зимы.

А зима в том году выдалась тяжелая.

Зимы в этой части страны студеные. Температура в пустыне стремительно падает, а снег скрывает даже воспоминания о покрывающем землю невысоком кустарнике. Передвигаться невозможно. Выжить можно, только если заблаговременно найти теплую нору в земле и там спрятаться; если ты не нашел или не построил укрытие до начала снежной бури, то родственники помянут твою незавидную участь скупой слезой и кружкой пива.

В отличие от всего остального мира Бичо Раро переживало временный подъем благодаря уже упоминавшейся сумме денег, полученной от Элизабет Пантазопулос. Так что, несмотря на скверную погоду снаружи и тесноту внутри, в поселении было полно еды, и жизнь там била ключом.

И вот настал тот ужасный вечер, когда в Бичо Раро явился странный пилигрим. К тому времени снег валил, не переставая, уже неделю; вероятно, небу было так скучно, что иного занятия, кроме как порождать снег, оно не придумало. Солнце скрылось за облаками, но еще не стемнело – словом, стояла сплошная серость. Все сидели по домам, как вдруг совы пришли в волнение. Они взлетели с крыш, так что на землю ухнуло немало снега, и понеслись навстречу пришельцу.

Чужаку оставалось преодолеть еще около полумили пути, но совы уже летели к нему, долетев, развернулись и понеслись обратно к Бичо Раро, а потом – снова к пилигриму: ожидание скорой тьмы и чуда сводило их с ума.

Антония Сория первая вышла навстречу паломнику, когда тот, шатаясь, добрел до Бичо Раро. Она успела продвинуться лишь на пару ярдов, ибо снегу намело по колено, но потом остановилась, поняв, что перед ней один из немцев. Антония успела разглядеть только форму цвета хаки, а затем поспешила в дом и вернулась уже вместе с Франсиско и ружьем. Следом во двор вышли и остальные: самый старший брат, Жозе, а также Майкл и Роза Сория, их любопытная сестра Лойола, мать Даниэля, и добрейший Бенджамин, отец Даниэля (и действовавший на тот момент святой). В то время Лойола пребывала на последнем месяце беременности, и, вообще-то, ей не следовало выходить на мороз, однако она ни на шаг не отходила от Антонии; с тех пор, как Антония приехала в Бичо Раро, они стали лучшими подругами.

– Bitte, – сказал немец. От холода его колени стучали друг о друга, к тому же сильно покраснели. На бедняге были пресловутые форменные шорты, так что снег насквозь промочил его носки и плотно облепил голые ступни.

Антония предостерегающе вскинула ружье.

– Bitte, – повторил немец. На руках он держал ребенка. Личико малыша было того же цвета, что и колени немца, – ярко-красное от переохлаждения. Беглец немного говорил по-английски, но ни слова не знал по-испански, а посему не мог рассказать Сория, откуда у него ребенок.

Он и сам сейчас походил на ребенка.

– Откуда вы сбежали? – спросил Франсиско, но немец, конечно же, не понял вопроса. Совы реяли низко над землей, едва не задевая крыльями голову чужака, а тот, еле-еле переставляя ноги и не обращая внимания на наставленное на него ружье, шагнул вперед и протянул ребенка Майклу.

Теперь следует упомянуть одну забавную особенность, отличающую людей, способных творить чудеса. Способность помогать другим не всегда сопряжена с пониманием того, когда следует или не следует оказывать помощь. Святой просто смотрит на человека, явно нуждающегося в помощи, и хочет ему помочь, при этом ему зачастую даже в голову не приходит спросить, какая помощь этому человеку нужна.

Немец определенно нуждался в чуде.

Впрочем, спросить у него самого, так ли это, не представлялось возможным. Никто из Сория не знал ни слова по-немецки.

Бенджамин оценил свою ответственность за судьбу немца, оценил степень серьезности, написанной на его лице, и рассудил, что раз уж немец проявил доброту по отношению к этому ребенку, то он, Бенджамин должен проявить доброту в ответ. Он сотворил чудо.

В тот же миг немец удивленно вскрикнул, положил ребенка на снег и превратился в детеныша большеухой лисицы. Бенджамин предвидел нечто подобное, однако он и представить себе не мог, что чудо распространится также и на принесенного немцем ребенка. Бенджамин полагал, что в таком малыше не может быть ни капли тьмы, однако ручки ребенка начали покрываться драконьей чешуей, и, увидев, что с ним происходит, малыш вышел из оцепенения и заплакал.

Что значит «вмешаться в чудо»? Доподлинно неизвестно, какие именно действия расцениваются как помощь жаждущим исцеления пилигримам. Например, нет ничего страшного в том, чтобы предоставить им кров над головой или наполнять их миски едой, как делали в Бичо Раро. Однако позволить пилигриму сыграть с вами в карты или помочь напрямую советом – это уже вмешательство. Поэтому Сория оставили попытки угадать, что можно, а что нельзя делать, решив, что лучше просто держаться на расстоянии.