Мэгги Стивотер - Все нечестные святые

Вот чего хотел Тони: избавиться от снов, в которых над ним смеялись малюсенькие птички с очень длинными ногами. Вот чего он боялся: что люди станут смотреть, как он ест.

А еще он скучал по матери.

Ничего этого Пит Уайатт не знал. Он не очень любил легкую музыку и вдобавок никогда не бывал восточнее Миссисипи. Этот опрятный парень с тусклыми каштановыми волосами, яркими карими глазами и довольно аккуратными ногтями всего несколько недель назад окончил старшую школу. Хотя Пит был младше Тони на десяток с хвостиком лет, он уже родился старым, то есть изначально был хорошим камнем, на котором можно построить церковь, – таким уж выкатился из лона матери.

Пит был из тех людей, что не могут не помогать. В двенадцать лет он организовал благотворительный сбор консервов и установил мировой рекорд по количеству фунтов супа-пюре из кукурузы, когда-либо розданного бедным. В пятнадцать, движимый невысказанным страданием ребенка, не имеющего друзей, накопил денег и купил каждому первокласснику в своей старой школе по цыпленку. Освещавшие этот смелый проект газеты истолковали намерение юноши превратно, в итоге три расположенные в Индиане фермы по разведению домашней птицы сначала получили удвоенные пожертвования, потом утроенные и, наконец, учетверенные. В родной город Пита прибыли две тысячи цыплят – по одному на каждого первоклассника в городе плюс три цыпленка в подарок. Этих трех цыплят Пит учил всевозможным трюкам, чтобы развлекать бабушек и дедушек в домах престарелых.

Окончив школу, Пит собирался записаться в армию, дабы пойти по стопам отца, но доктора нашли у него в сердце отверстие. Поэтому сразу после выпускного молодой человек спрятал свой стыд под спортивным костюмом и отправился автостопом из Оклахомы в Колорадо.

Вот чего хотел Пит: открыть свое дело, которое принесло бы ему столько же счастья, сколько две тысячи цыплят. Вот чего он боялся: что странная, давящая пустота в сердце рано или поздно его убьет.

До Колорадо путь неблизкий, откуда бы вы ни ехали (ну, почти что). Это означало, что путешествие обещало выдаться долгим при любых обстоятельствах, однако казалось еще дольше, потому что Пит и Тони, как большинство людей, которым суждено было стать друзьями, терпеть друг друга не могли.

– Сэр, – сказал Пит, опуская оконное стекло спустя всего несколько часов пребывания за рулем, – не могли бы вы прекратить?

Тони курил, развалившись на пассажирском сиденье, а серый день за окном уже начинал клониться к вечеру. Пит высматривал дорожные знаки, в тщетной попытке сообразить, как далеко они уже заехали, но до сих пор ни одного не увидел.

– Малыш, – ответствовал Тони, – а ты не мог бы вытащить палку из задницы?

– Я уже десять часов подряд сижу за рулем, из-за того что вы маленько накачались, да еще и кашляю из-за вашего дыма. Честно говоря, не вижу в этом никакого смысла.

Некоторые люди полагают, что курение оказывает расслабляющее действие. Другие считают, что оно помогает им расслабиться, но в то же время их оскорбляет. Третьи себя оскорбленными не чувствуют, но, куря, ужасно нервничают. А есть такие, которые одновременно чувствуют себя оскорбленными и нервничают при одном упоминании этого слова. Пит принадлежал к последнему типу людей.

– Ты всегда такой правильный? Не хочешь включить радио?

Нужная кнопка отсутствовала. Пит сказал:

– Не могу. Тут нет ручки настройки.

– Чертовски верно, – довольно ответил Тони, – потому что я выбросил ее в окно еще в Огайо. Не хотел слушать это нытье, и твое тоже выслушивать не желаю. Так что лучше бы ты перестал смотреть на меня глазами потерявшегося щенка. Погляди в окно, полюбуйся сельской местностью.

Совет получился бестолковый. Пит до зубовного скрежета устал таращиться на монотонно ползущий за окнами пейзаж, и думал лишь о том, как бы от сего зрелища отвлечься. Между тем Тони начал клевать носом, а потом и вовсе задремал, и Пит остался один на один с природой. В течение дня ландшафт медленно менялся: равнины перетекали в холмы, те перерастали в горы, горы, в свою очередь, превращались в очень высокие горы, а потом вдруг появилась пустыня.

Пустыни в этом уголке Колорадо суровые. Это вам не разноцветные камни с изящными кактусами, каковые можно найти дальше, на юго-западе, и не молчаливые, покрытые соснами утесы и долины, покрывающие большую часть Колорадо. Это бесплодная пустошь, поросшая низкорослым кустарником, присыпанная желтой пылью; это иссиня-черные, острозубые горы на горизонте, всем своим видом демонстрирующие, что они вам не рады.

Пит моментально влюбился по уши.

Странной, холодной пустыне безразлично, жив ты или умер посреди этой пустоши, и всё же Пит в нее влюбился. Прежде он никогда не думал, что какое-то место может быть таким незащищенным, и едва не расплакался. Слабое сердце юноши почувствовало опасность, и всё же он не мог устоять.

Он влюбился так страстно, что это заметила даже сама пустыня. Пустыня привыкла к случайным любовным интрижкам проезжающих по ней чужаков, поэтому решила подвергнуть любовь Пита суровому испытанию, наслав на него пыльную бурю. Песок молотил по машине, проникал в салон через края окон, заметал углы приборной панели. Питу пришлось остановиться, убрать с решетки «Меркури» перекати-поле и ветки, а также вытряхнуть песок из ботинок, и всё же его любовь устояла. Пустыню это не убедило, и она подговорила солнце светить во всю мощь, дабы свалить Пита и Тони с ног. В машине быстро установилась страшная жара. Приборная панель треснула от перегрева, а руль под ладонями Пита раскалился, точно расплавленный металл, – не дотронешься. По шее юноши катились, стекая за ворот, капли пота, во рту пересохло, и всё же он был очарован. Потом, когда день уже клонился к закату, обессиленная пустыня из последних сил вызвала слабенький дождь к северу от «Меркури». Дождь породил небольшое наводнение, так что по шоссе пополз грязевой поток, красиво освещенный тусклым светом заходящего солнца; пустыня позволила температуре резко упасть, так что холод стал пробирать до костей. Грязь замерзла, растаяла, наконец снова передумала и замерзла еще раз. Из-за таких колебаний природы асфальт на шоссе вспучился, треснул, образовалась яма, в которую и ухнул «Меркури».

От резкого сотрясения машины Тони проснулся.

– Что тут произошло?

– Погода, – ответил Пит.

– Обожаю погоду, прямо как свои новости, – проворчал Тони. – Только когда они случаются не со мной.

Пит открыл дверцу машины, приложив изрядное усилие: автомобиль сильно накренило.

– Садитесь за руль.

Он выбрался из ямы, готовясь выталкивать из нее автомобиль, в то время как Тони снова надел ботинки, а потом переполз на водительское сиденье. Пустыня наблюдала, как Пит силится вытащить машину из ямы, давя плечом на неестественно задранный кверху бампер. Зависшие в воздухе колеса вхолостую крутились, обдавая ноги юноши золотистыми брызгами холодной жидкой грязи.