Дмитрий Заваров - Осень на краю света

— Не знаю. Дядя Юра обещал выяснить.

— А почему именно аквалангистом?

— Вы Одиссею команды Кусто смотрели?

— Которая по пятницам на ОРТ?

— Ну да. Хочу, как они. В море красиво. Не то что здесь.

Дядя Миша проследил за взглядом ребенка. Игорь критически осматривал пучок извивающихся водорослей, прицепившийся к покрытой ржавой коростой опоре моста. Вода была прозрачной, с желтоватым оттенком, сквозь нее просматривалось песчаное, похожее на поверхность стиральной доски дно.

— Здесь тоже красиво. — Дядя Миша развернулся к ручью. — Вон видишь, рыбешки даже плавают.

— Это бычки. Мы их как-то целое ведро наловили.

— Какие же это бычки! — фыркнул старик. — Это плотвичка. Смотри, плавники красноватые.

— Может быть, — равнодушно согласился Игорь.

— Не любишь рыбалку? — удивился дядя Миша. — Как же это ты, парень? Я в твои годы, до войны еще, все лето на речке проводил. У нас рядом река Угра. Слыхал: «стояние на реке Угре»?

— Не.

— Чему вас в школе учат!

Дядя Миша поцокал языком и одновременно попытался что-то сказать. Вставная челюсть не выдержала такого акробатического трюка и выскочила — ветеран еле успел поймать ее у подбородка. Игорь бестактно засмеялся.

— Вот так вот, — сконфуженно улыбнулся дядя Миша. — Доживешь до моих лет, тоже будешь отдельно от зубов спать.

— Сколько вам сейчас?

— В том месяце семьдесят пять стукнуло. Юбилей. На том свете уже с фонарями ищут, а я, видишь, с тобой по лужам, как живой, прыгаю.

— Страшно умирать? — спросил Игорь и смущенно покосился на старика.

— Не очень, — подумав, ответил дядя Миша. — Я боюсь, что долго мучиться буду, своих изводить. А если быстро, то согласен. Может, чего нового увижу.

— Думаете, увидите?

— Хотелось бы…

Старик посмотрел в даль — туда, где русло ручья, плавно изгибаясь в камышовых берегах, терялось в тумане. Тусклые солнечные лучи мягко сеялись сквозь сырое марево, ненавязчиво припекая. Из-под досок настила пахло илистой гнилью и застоявшейся водой. Дядя Миша перевел взгляд на пацаненка, внимательно наблюдавшего, как к мосту дрейфует стайка березовых листьев.

— Родителей не помнишь?

— Не-а, — не отрываясь от лицезрения ручья, ответил Игорь.

— А дед как?

— Дед — мужик что надо. Пойду к нему жить. Если отпустят.

— Надо чтобы он пить бросил…

— Мы с этим боремся. — Игорь серьезно взглянул на ветерана.

Дядя Миша решил не смеяться — даже наоборот, сочувственно покивал. Собрался было еще что-то спросить, но желание как-то потухло, задавленное внезапно налетевшим равнодушием. На мостике было тепло, спокойно и тихо. Не хотелось никуда идти, ни о чем говорить. Дядя Миша поймал себя на мысли, что лучше всего сейчас было бы лечь на эти пахнущие илом доски и смотреть на тянущийся мимо ручей. Смотреть и ни о чем не думать. Пальто только жалко — внучка подарила, испачкается…

Старик тряхнул отяжелевшей головой, прогоняя теплую пелену лени, окутавшую сознание. Судя по всему, паренек тоже поддался сонным чарам, исходящим от этого места: Игорь так и висел на поручне, вяло уставившись в воду. Дядя Миша посмотрел на часы, на размытые туманом контуры деревенского холма. И вздрогнул: на той стороне ручья, на дороге, стоял ребенок. Маленькая девочка.

Одета она была как-то несовременно: длинное, до земли, серое платье, перетянутое по талии широким поясом, белый платок, плотно охватывающий голову. Руки безвольно висели вдоль тела, а черты лица были как-то смазаны — от этого старику стало не по себе.

— Гляди-ка, из ваших, что ли? — толкнул он Игоря.

— Где? — спросил паренек.

И тут же, шумно втянув воздух, в один прыжок оказался рядом с дядей Мишей.

— Кто это? — резко прошептал он, непроизвольно ухватив старика за руку.

— Ты чья, девочка? — крикнул дядя Миша.

Ребенок не ответил. Пауза затянулась. Игорь все сильнее сжимал старику запястье, а дядя Миша со стыдом понял, что, пока это странное создание не подаст голос, он не сможет сделать ей навстречу ни шагу. И тут же, вдогонку, осознал, что, если этот ребенок сам пойдет в их сторону — он, старик и ветеран войны, будет отступать.

— Валим отсюда, — будто подслушав его мысли, прошептал Игорь.

И коротко вскрикнул. Догадавшись, куда посмотрел паренек, дядя Миша перевел взгляд назад: там не было ничего — ни окончания моста, ни дороги, ни минуту назад видневшегося на пригорке соснового перелеска.

— Так, парень, без паники! — быстро пробормотал ветеран. — На ощупь пойдем.

Он развернулся, перехватив пацана другой рукой. Они успели сделать только несколько шагов, потом Игорь медленно остановился, потянув за собой старика.

— Нельзя в туман, — прошептал он.

— Почему нельзя? — спросил дядя Миша.

— Не знаю, — помедлив, ответил Игорь.

Не сговариваясь, обернулись на страшного ребенка. Девочка все так же стояла на дороге. А потом Игорь, взвизгнув, рванулся назад, налетел на старика и упал на мостик. Потому что произошло странное: ребенок даже не пошевелился, но внезапно оказался возле них. Это выглядело так, словно увеличили картинку: вот создание было вдалеке — и вот оно совсем рядом, но при этом все еще там, на дороге за мостиком. Дядя Миша рывком поднял Игоря за шиворот и прижал к себе. Замерев, они уставились на девочку.

Лицо ее по-прежнему было будто окутано туманом, но все остальное теперь виделось отчетливо: грубая мешковина сарафана, тонкий платок с полустертым цветочным орнаментом по кайме. Руки по локоть густо измазаны черным илом. В нос ударила вонь протухшей воды и водорослей.

Ребенок стоял, не шевелясь. Интуитивно чувствуя, что нельзя поворачиваться к этому созданию спиной, дядя Миша начал медленно отступать. Игорь попытался вырваться, но машинально — он, видимо, тоже почуял верную тактику: точно так же пятился, не сводя глаз со страшной девочки.

Вдруг положение ребенка снова изменилось. Оказалось, что теперь девочка стоит к людям спиной: она не повернулась, а как-то перетекла через себя. Старик с Игорем, не сговариваясь, остановились. На дороге перед девочкой в тумане оформился темный человеческий силуэт, по мере приближения принявший форму женщины в длинном плаще. В отличие от размытого лица ребенка, черты ее оказались вполне оформлены: старуха с длинным носом и строгим, тонкогубым ртом. Она подошла к созданию и протянула ему руку, даже не посмотрев в сторону людей. Пару секунд ничего не происходило, потом ребенок медленно ухватил старуху грязной ладонью, и они бесшумно ушли в туман.

— Сигареты есть? — прошептал дядя Миша.

— Только Паутинычу не говорите, — так же шепотом ответил Игорь.

Все еще не упуская из виду дорогу, по которой ушли странные существа, они вернулись к перилам и закурили. Густой дух тухлой воды вроде бы развеялся, но теперь о нем напоминал даже безобидный запах гнилых водорослей.