Август Дерлет - Тварь у порога [Сборник рассказов ужасов]

Какой бы невероятной ни казалась эта гипотеза, я решил проверить ее, предприняв собственные усилия. Я решил самостоятельно выяснить ответы на вопросы, поставленные Пайпером в его письме. Сначала я намеревался потратить на это одну-две недели, но этого оказалось явно недостаточно — недели растянулись в месяцы, подошел к концу год, а я еще ничуть не прояснил ситуацию. Более того, я сам оказался на краю бездны, которая не давала покоя Пайперу.

Оказалось, что и в самом деле в Инсмауте произошло нечто, потребовавшее вмешательства федеральных властей, о чем не было никаких сведений, если не считать туманных намеков на какие-то связи происшедшего с народом батрачей из Понейпа. Кроме того, в некоторых древних храмах Ангкор-Вата были обнаружены странные пугающие вещи, связанные с культурой полинезийцев и некоторых индейских племен Северной Америки, а также с открытиями, сделанными экспедицией из Мискатоника в горах Мэднесс.

Имелись таким образом сведения о сходных случаях, причем все они были окутаны тайной и умолчанием. Запретные книги, упомянутые Пайпером, имелись в библиотеке университета Мискатоника. На страницах этих старинных книг я смог найти сведения, пролившие ужасающий свет на все сообщенное Пайпером, в чем я впоследствии сам смог убедиться. Пусть косвен но, но они подтверждали, что где-то существует раса бесконечно превосходящих нас существ — назовите их богами или Великим Народом, или любым другим именем, которые действительно засылают свободные разумы в любые точки пространства и времени. И если исходить из этой предпосылки, то вполне возможно, что и разум Эмоса Пайпера был вновь заменен разумом представителя Великого Народа, посланного к нам, чтобы выяснить, действительно ли стерты все следы пребывания разума Пайпера в месте обитания Великою Народа.

Однако наиболее чудовищные факты вскрылись лишь впоследствии. Я взялся выяснить все, что было возможно, об участниках экспедиции в Аравийскую пустыню, к которой присоединился Эмос Пайпер. Оказалось, что они прибыли со всех концов света, и цель экспедиции, несомненно, должна была всех заинтересовать — и британского антрополога, и французского палеонтолога, и китайского ученого, египтолога и многих других. Кроме того, я узнал, что каждый из них, подобно Эмосу Пайперу, в течение последнего десятилетия пережил некий припадок, по-разному описываемый, но, как и у Пайпера, безусловно, сопровождавшийся серьезным изменением личности.

И вот вся эта экспедиция бесследно исчезла где-то в бескрайних просторах Аравийской пустыни!

По всей видимости, мои настойчивые поиски не могли не вызвать интереса некоторых сил, находящихся за пределами досягаемости. Не далее, как вчера, ко мне в кабинет явился новый пациент. В его глазах я увидел нечто, напомнившее Эмоса Пайпера в момент нашей последней встречи, — то же снисходительное, отчужденное превосходство, которое заставляло мысленно преклоняться перед ним, и наряду с этим — явная неуклюжесть рук. Вчера ночью я вновь увидел его проходившим под Фонарями по противоположной стороне улицы. Наконец, третий раз я увидел его сегодня утром. Казалось, будто он тщательно наблюдает за намеченной жертвой.

А сейчас я вижу, как он пересекает улицу…

Разбросанные листы рукописи, с которой вы только что ознакомились, были обнаружены на полу в кабинете доктора Натаниэля Кори, когда туда ворвалась полиция, вызванная медсестрой, испугавшейся шума из-за закрытой двери, Взломавшие дверь полицейские увидели доктора Кори и его неизвестного пациента, которые, стоя на коленях, безуспешно пытались подталкивать листы бумаги к пламени камина.

Двое мужчин на полу явно не могли схватить листы, поэтому подталкивали их вперед странными, как у крабов, движениями. Они не обращали никакого внимания на полицейских, всецело поглощенные стремлением уничтожить рукопись, продолжая свои попытки с лихорадочной поспешностью. Ни один из них не мог сказать что-то вразумительное о себе полицейским и врачам, да и вообще речь их была полностью бессвязной.

Поскольку тщательное обследование специалистов выявило у обоих серьезнейшее личностное расстройство, они были на неопределенный срок помещены в Институт Ларкина, широко известную частную клинику для душевнобольных…

К северу от Данвича простирается унылая и почти полностью безлюдная местность, некогда бывшая ареной для вторжений чужеземных вооруженных отрядов. В результате ее последовательной оккупации сначала воинами старой гвардии переселенцев в Новую Англию, вторгшимися вслед за ними канадцами-французами, затем итальянцами и, наконец, поляками, она постепенно все более теряла свой первозданный вид, пока окончательно не пришла в совершенно дикое, ни на что не пригодное состояние. Первые жители тех мест отчаянно вгрызались в каменистую почву и продирались сквозь густые леса, некогда покрывавшие всю эту территорию, однако не сумели проявить бережного отношения ни к почвенному покрову тех мест, ни к их полезным ископаемым, а последующие поколения первооткрывателей довершили опустошение этого некогда достаточно благодатного края; возможно, именно поэтому пришедшие им на смену люди вскоре оставили всякие попытки обосноваться на ставшем весьма суровом ландшафте и вскоре один за другим также подались кто куда.

Что и говорить, это отнюдь не процветающий Массачусетс, где многие живут неплохо и где хотелось бы жить еще очень многим. Некогда гордо возвышавшиеся там дома пришли в крайне плачевное состояние и потому основная их часть в настоящее время не в состоянии обеспечить человеку хотя бы самого примитивного и сносного существования, не говоря уже о каком-то подобии комфорта. В тех местах, где склоны холмов не особенно крутые, все еще попадаются маленькие фермы и дома с прогнувшимися двускатными крышами, изредка встречаются древние, крайне обветшалые постройки, притулившиеся с подветренной стороны каменистых выступов, являющихся немыми свидетелями горького существования многих поколений жителей Новой Англии.

И все же признаки упадка и разложения можно было наблюдать буквально повсюду и во всем — в рассыпающихся дымоходах, в выпирающих сквозь стены балках, в разбитых и поломанных окнах покинутых домов и сараев. Остались там и дороги, пересекающие эту местность вдоль и поперек, однако если незадачливый путешественник вздумал бы съехать с основного шоссе, тянувшегося по длинной долине к северу от Данвича, так же являвшегося то ли большим поселком, то ли грустной пародией на некое подобие города, то он вскоре оказался бы на таких дорогах, которые скорее напоминали собой едва наезженную проселочную колею, использовавшуюся столь же редко, как и попадавшиеся изредка в этих краях жилые постройки.