Уильям Тенн - Непристойные предложения

Но… Уинтроп был упрям. Факт оставался фактом. Мистер Мид опробовал на нем свой лучший административный рык. Мэри Энн Картингтон попыталась разбередить его старость своей пышной, ладной фигуркой и дрожащим голоском. Даже Дэйв Поллок, образованный человек, преподаватель естественных наук в старших классах со степенью магистра по какой-то специальности – Дэйв Поллок раскрыл перед ним свою душу, но не смог его переубедить.

Значит, осталась только она. Кто-то должен был заставить Уинтропа передумать. Или они все застрянут в будущем, в ужасном XXV веке. Пусть она ненавидела эту задачу сильнее, чем все прочие, с которыми сталкивалась за свою нелегкую жизнь, выбора не было.

Миссис Бракс поднялась и разгладила дорогое черное платье, которое ее гордый супруг приобрел в «Лорд-энд-Тейлор» за день до отбытия группы. Попробуй убеди Сэма, что ей просто повезло, что она всего лишь соответствовала физическим критериям в послании из будущего! Сэм не слушал. Он наверняка хвастался на весь магазин, рассказал всем коллегам-закройщикам о своей жене – одной из пяти человек, отобранных во всех Соединенных Штатах Америки для путешествия на пятьсот лет в будущее. Будет ли Сэм по-прежнему хвалиться, когда наступит шесть часов вечера, а она не вернется?

На этот раз всхлип пробился сквозь ее пышный бюст и тоненьким свистом вырвался из носа.

– Вызвать телепортер, миссис Бракс? – сочувственно спросила Мэри Энн Картингтон.

– Я еще не выжила из ума, – сердито огрызнулась миссис Бракс. – Для короткой прогулки по коридору мне эта пакость не нужна. Справлюсь.

Она быстро зашагала к двери, прежде чем девушка успела вызвать неприятное устройство, которое переносило тебя из одного места в другое, после чего голова шла кругом, а содержимое желудка норовило выплеснуться. Но прежде чем выйти, на мгновение задержалась и тоскливо оглядела помещение. Хотя его нельзя было сравнить с уютной пятикомнатной квартирой в Бронксе, почти каждую минуту из двух недель в будущем миссис Бракс провела здесь и, несмотря на странную мебель и необычный цвет стен, не хотела уходить. Тут хотя бы ничто не ползало по полу и ниоткуда не высовывалось; самое благоразумное место во всем XXV веке.

Потом она сглотнула, с сожалением произнесла: « Ах-х! » – и закрыла дверь. Быстро пошла по коридору, стараясь держаться точно посередине, как можно дальше от бугристых, извивающихся стен с обеих сторон.

В том месте, где пурпурная стена беспокойно обтекала неизменный желтый квадрат, миссис Бракс остановилась. Неприязненно нахмурившись, приложила губы к квадрату и неуверенно спросила:

– Мистер Уинтроп?

– Ну-ка, ну-ка, неужели это миссис Бракс! – прогудел в ответ квадрат. – Давно не виделись. Заходите, миссис Бракс.

В середине желтой заплаты появилось крошечное отверстие, которое быстро выросло в дверной проем. Миссис Бракс осторожно вошла, словно внутри ее мог ждать обрыв высотой несколько этажей.

Комната имела форму вытянутого, узкого равнобедренного треугольника. В ней не было мебели и не было других выходов, за исключением желтого квадрата. Полосы красок текли по стенам, полу и потолку, меняясь по всему спектру цветов, от розовато-серого до насыщенно-ультрамаринового. Цвета сопровождали запахи, на короткое время заполнявшие помещение, – некоторые неприятные, некоторые загадочные, но все незнакомые, чужие. Откуда-то из-за стен и потолка лилась музыка, мягко повторявшая и оттенявшая цвета и запахи. Музыка тоже казалась странной для ушей двадцатого столетия: за диссонансами следовали долгие или короткие паузы, в которых можно было различить едва слышную мелодию, словно гармоничный островок в океане акустической чужеродности.

В дальнем конце комнаты, в острой вершине треугольника, лежал на выступающем участке пола старичок. Время от времени этот участок немного приподнимался или опускался, словно корова, пытавшаяся отыскать удобное положение в траве.

Одеяние Уинтропа также постоянно подстраивалось под него. То оно было полосатой красно-белой туникой от плеч до бедер; затем медленно удлинялось в зеленое платье, укрывавшее вытянутые пальцы ног; потом резко сокращалось в светло-коричневые шорты, украшенные замысловатым узором из сверкающих голубых ракушек.

Миссис Бракс глядела на все это с почти благоговейным неодобрением. Ей казалось, что одежда человека должна оставаться неизменной, а не бесконтрольно меняться, словно кадры в фильме.

Против шорт она ничего не имела, хотя ее скромная душа сочла их слишком откровенными для приема дам. Зеленое платье, по ее мнению, плохо сочеталось с полом Уинтропа – по крайней мере, ее так воспитывали, – но с платьем она могла примириться; в конце концов, если он желал носить платье, это было его дело. Она готова была примириться даже с красно-белой туникой, ностальгически напомнившей миссис Бракс пляжный костюмчик ее внучки Дебби. Но выбери что-то одно , прояви силу воли, сосредоточься.

Уинтроп положил огромное яйцо, которое держал в руке.

– Присаживайтесь, миссис Бракс. В ногах правды нет, – весело сообщил он.

С дрожью посмотрев на пол, который вспучился по велению хозяина, миссис Бракс все же согнула колени и присела, едва касаясь бугорка.

– Как… как у вас дела, мистер Уинтроп?

– Замечательно, просто замечательно! Лучше не бывает, миссис Бракс. Скажите, вы видели мои новые зубы? Получил их сегодня утром. Взгляните.

Он раскрыл рот и пальцами оттянул губы от десен.

Миссис Бракс с неподдельным интересом наклонилась и изучила блестящую белую эмаль.

– Отличная работа, – наконец кивнула она. – Местные дантисты так быстро их поставили?

– Дантисты! – Он широко раскинул костлявые руки в веселом жесте. – В две тысячи четыреста пятьдесят восьмом году от Рождества Христова нет дантистов . Эти зубы для меня вырастили , миссис Бракс.

– Вырастили? Как это – вырастили ?

– Откуда мне знать, как они это сделали? Они умны, вот и все. Намного умнее нас, во всех смыслах. Я просто услышал про регенерационную клинику. Это место, куда ты идешь, если потерял руку, и они выращивают новую прямо из культи. Бесплатно, как и все здесь. Я пошел туда и сказал их машине: «Хочу новые зубы». Машина велела мне сесть, потом раз-два-три – и бинго! Вот он я, выкидываю мои пластины. Хотите попробовать?

Миссис Бракс неуклюже поерзала на своем бугорке.

– Может быть… но я лучше подожду, пока ее отладят.

Уинтроп снова рассмеялся.

– Вы боитесь, – заявил он. – Как и все прочие, боитесь двадцать пятого века. При виде чего-то нового, чего-то иного вы хотите спрятаться в норке, как кролик. Только мне, только Уинтропу хватает смелости. Я самый старший – но это не имеет значения. Смелости хватает мне одному.